Как следователи Кировского УНКВД раскрывали антисоветский заговор среди писателей.
Вся моя заметка будет состоять из текстов документов следственного дела по обвинению кировских писателей в создании антисоветской террористической группы (1938-39 гг.). Тех, кто думает, что читать эти документы будет скучно, прошу не унывать. Наоборот, чтение очень интересное - можно узнать много любопытных подробностей о том, как работали в те "веселые" времена сотрудники Кировского управления НКВД.
Близится очередной юбилей смерти Сталина. Честное слово, я не подгадывал, но так даже и лучше. В наши дни некоторые российские писатели Сталина очень любят. Правда, они при этом не думают, видимо, над вопросом: а что было бы с ними, если бы вдруг они жили и творили в сталинские времена? Наверняка, считают, что они-то уж точно получали бы сталинские премии, их книги читала бы вся страна и проч. Ну так, индюк тоже думал...
Вот и кировские писатели - все были честные советские люди, а некоторые - так и идейные коммунисты; и никак они не помышляли, что их объявят врагами народа и пришьют им создание террористической организации с целью подготовки покушения на Ворошилова и Жданова.
Небольшое предисловие. В 1930-е годы руководителями Кировского отделения Союза Советских Писателей были главный редактор "Кировской правды" Яков Акмин и редактор литературного альманаха "Кировская новь" Андрей Семенов (лит. псевдоним - Алдан). Кировские писатели, поэты и журналисты часто собирались, чтобы обсудить литературные новинки и собственные произведения. В дружеских разговорах иногда проскакивала критика происходящего в стране. На писателей кто-то настучал. Для кировских чекистов, обремененных планом по разоблачению врагов народа, донос на писателей стал настоящим подарком. Маховик закрутился. Первые арестованные - Акмин и Алдан-Семенов под пытками оговорили себя и своих товарищей. Аресты продолжились - взяли Михаила Решетникова, Леонида Дьяконова, Льва Лубнина и других. Лишь немногие смогли выдержать допросы с пристрастием костоломов из кировского УНКВД. Леонид Дьяконов, к примеру, после допросов попал в психиатрическую больницу, а из тюрьмы вышел инвалидом...
Документы эти были опубликованы Е. Мильчаковым в книге "Грозы и травы".
---------
"...Началось все 23 января 1938 года, когда "...документами, имеющимися в УНКВД, Акмин был изобличен в том. что является шпионом одной из иностранных разведок, в пользу которой до последнего времени вел разведывательную работу.
На основании изложенного, Акмин Я.Я., 1889 года, латыш, уроженец Лифляндской губернии, член ВКП(б) с 1918 года, ответственный редактор "Кировской правды" был арестован.
Постановлением бюро обкома ВКП(б) он был исключен из партии как враг народа".
Позднее, 2 октября 1939 года в официальном заявлении Акмин объясняет: "...В УНКВД меня встретили три человека. Кричали, что я - враг народа, шпион!
Следователь поставил меня на ноги. Я стоял 24, 25 и 26 января. 27-го меня вызвали к следователю Крупенину, куда пришел и следователь Сараев. Раскричался: "Что вы тут с ним миндальничаете, с врагом народа! Подготовьте карцер! Бить до тех пор, пока не сознается!"
Сараев схватил меня за горло и несколько раз ударил по лицу.
Меня поставили в такое положение, что я должен был или клеветать, или умереть.
Я предпочел умереть. Вскрыл себе вены на шее. Но меня спасл. Месяц пролежал в больнице. Писал в облпрокуратуру, в обком ВКП(б) - никакой реакции. УНКВД оказалось выше всех инстанций!
Если вам заявляют, что вы - шпион, террорист, начинают бить, пороть, и это длится не один день, - это тянется месяц, нельзя выдержать. Любую чушь подпишешь, чтобы только избавиться от пыток и оскорблений.
После того, как меня выписали из больницы, мне фактически не давали спать весь март месяц.
Мою голову превратили в сплошную опухоль.
После этого я писал и подписывал все. Меня мучили три дня, и я написал, что собирался взорвать Котельничский мост, ТЭЦ №1, электростанцию комбината "Искож", железную дорогу.
Настолько дико, абсурдно, что даже те, кто диктовал, не стали включать это в протокол допроса.
Когда мне дали прочитать заявление Алдана, я сказал, что "Алдан сошел с ума". Ничего этого не было и не могло быть.
Тогда бляхой мою спину превратили в сплошной кровоподтек, и я повторил показания Алдана, которого, видимо, тоже допрашивали с пристрастием.
Запись вел следователь Крупенин. Через два дня меня вызывает капитан Большеменников и говорит: "Подпишите протокол очной ставки". Читаю. Протокол совсем не тот. Галиматья. Чепуха. Сыпно-тифозный бред.
Но и это еще не все. Я подписал, что в редакции газеты существует антисоветская группа и возглавляю ее - я!
По указанию секретарей обкома Столяра и Родина, я, будто бы, глушил все сигналы критического характера. Неоднократно отводил критику от предгорсовета Лозовского. Что, будто бы, мне сам Лозовский сказал о создании в пединституте боевой террористической организации, возглавляемой секретарем парткома Шраером. Что была еще группа Гольдмана (из студентов пединститута), и что они собираются провести теракт на Всесоюзном Съезде путем метания бомб, которые собирались достать в Осовиахиме.
Будто бы в августе 1936 года Алдан сообщил мне, что им создана боевая террористическая организация, в состав которой он завербовал Дьяконова Л., Франчески И., Решетникова М.
Перед ними поставлена задача подготовить покушение на Ворошилова и Жданова".
Пока Акмин находился в больнице, был арестован Алдан.
"Семенов-Алдан, он же Горский А.И., 1903 года рождения. образование незаконченное среднее. Родился в деревне Шунгунур Шурминского района.
Семенов в своих произведениях протаскивает антисоветские идеи. Он заявляет, что мог бы быть большим поэтом по контрреволюционным стихам. Находясь на родине в отпуске, среди крестьян допускал клеветнические измышления о Сталине, распространял антисоветские анекдоты. Подлежит немедленному аресту.
После получения санкции областной прокуратуры, 6 февраля Алдан-Семенов был арестован..."
Из протокола допроса Семенова-Алдана 5 апреля 1938 года:
"...Я вам расскажу обо всем. Я - враг Советской власти. Мною в августе 1936 года была создана террористическая организация (Решетников, Дьяконов, Лубнин). Были связи с Н.Заболоцким, О.Берггольц, Л.Пастернаком.
Последним был завербован Л.Лубнин. Он неоднократно высказывал террористические идеи. По натуре - авантюрист.
Вел подготовку к вербовке Шихова, Заболотского, Уланова, Мильчакова, но потом отказался от них.
Написал частушки о Сталине и лесозаготовках.
На родине, в Шурминском районе, я встречался с кулаком Бронниковым. Он поддерживал меня в антисоветских разговорах.
Акмин предоставлял мне страницы "Кировской правды".
На собраниях Кировского отделения ССП в 1936-37 годах Васенев, Заболотский, Уланов, Колобов, Решетников, Дьяконов вели антисоветскую агитацию. Акмин их прикрывал.
Я знал Решетникова как "богемщика". В июне 1937 года я взял его на работу в Союз писателей инструктором. Мы приехали с ним в Ижевск в командировку. По дороге остановились в Малмыже. Он показал дом, где жил, когда отец работал земским начальником. Решетников мне сказал: "Детство мое было прекрасным. Мы жили хорошо. сейчас "вишневые сады" вырублены, "дворянские гнезда" - разорены. Это, кажется, называется, диалектикой".
Решетникова арестовали 6 апреля 1938 года. Вот выдержки из его допроса от 9 апреля 1938 года и показаний от 11 мая 1956 года при пересмотре дела:
"Мы готовили теракт против Ворошилова. Первым в него стрелять должен был я, из имевшегося у Семенова браунинга. В случае моей неудачи должен был стрелять Лубнин.
Алдан говорил мне: "Если хочешь быть мастером, хозяином жизни - презирай всех людей! Этому учил меня П.Васильев".
Собирались у Б.Дьякова - я, Алдан, Лубнин, Мильчаков, Заболотский. Пили вино, играли в карты. Мильчаков в карты не играл.
Алдан рассказывал о хулиганских похождениях своего друга П.Васильева".
"... 9 апреля меня вызвал капитан Большеменников. Угрожал мне. Обещал сгноить в тюрьме, а семью репрессировать. Потом допрашивал следователь Глухов. Поставил меня на "стойку". Я стоял больше суток. В кабинете Большеменникова меня били несколько человек по спине какой-то резиной. После этого я подписывал все, что говорили и давали.
Следователь Гаврик материл меня и угрожал. Держал в одиночке. Я был физически и морально истощен. Давал на себя и других ложные показания..."
Из протокола допроса Л.Дьяконова от 28 января 1938 года и при пересмотре дела от 14 января 1956 года:
"...Меня арестовали в апреле 1938 года. привели в кабинет Большакова. Там было еще двое, Эти двое схватили меня и принялись бить по лицу небольшими мешочками из белого полотна, чем-то набитыми. Как мне показалось - песком. Фамилию Большеменникова я хорошо помню, и мне припоминается, что он был лысым. Он сидел в большом кабинете с красивым столом.
Мне не давали спать. На допросах заставляли сидеть в одной позе и не двигаться.
Была очная ставка с Алданом, на которой я понял, что меня арестовали по его показаниям. Потом я заболел расстройством психики и ничего не помню".
13 декабря 1938 года:
"Я - мл. лейтенант госбезопасности Баталин, просмотрев дело по обвинению Дьяконова, нашел:
Дьяконов с 21 апреля по 13 ноября 1938 года находился на исследовании в психиатрической больнице. Конференция врачей психиатров отмечает, что Дьяконов страдает душевным расстройством. Конференция рекомендует направить его в судебно-психиатрический институт им. Сербского в Москву".
Окончилось следствие, и было подготовлено обвинительное заключение по Акмину, Семенову-Алдану, Решетникову, Лубнину, Франчески.
"Следствие, ведущееся по делу антисоветской организации правых, вскрытой и ликвидированной в Кировской области, установило, что организация в борьбе против ВКП(б) и Советского правительства встала на путь применения индивидуального террора против руководителей страны. Одна из таких групп была организована Акминым при непосредственном участии семенова-Алдана.
Акмина завербовал первый секретарь обкома ВКП(б) Столяр.
Готовилось покушение на Ворошилова и Жданова.
Все признали себя виновными..."
----------
Е.Мильчаков. Грозы и травы. Жизнь и творчество Алексея Ивановича Мильчакова... Киров, 2001. С. 66-73.
Близится очередной юбилей смерти Сталина. Честное слово, я не подгадывал, но так даже и лучше. В наши дни некоторые российские писатели Сталина очень любят. Правда, они при этом не думают, видимо, над вопросом: а что было бы с ними, если бы вдруг они жили и творили в сталинские времена? Наверняка, считают, что они-то уж точно получали бы сталинские премии, их книги читала бы вся страна и проч. Ну так, индюк тоже думал...
Вот и кировские писатели - все были честные советские люди, а некоторые - так и идейные коммунисты; и никак они не помышляли, что их объявят врагами народа и пришьют им создание террористической организации с целью подготовки покушения на Ворошилова и Жданова.
Небольшое предисловие. В 1930-е годы руководителями Кировского отделения Союза Советских Писателей были главный редактор "Кировской правды" Яков Акмин и редактор литературного альманаха "Кировская новь" Андрей Семенов (лит. псевдоним - Алдан). Кировские писатели, поэты и журналисты часто собирались, чтобы обсудить литературные новинки и собственные произведения. В дружеских разговорах иногда проскакивала критика происходящего в стране. На писателей кто-то настучал. Для кировских чекистов, обремененных планом по разоблачению врагов народа, донос на писателей стал настоящим подарком. Маховик закрутился. Первые арестованные - Акмин и Алдан-Семенов под пытками оговорили себя и своих товарищей. Аресты продолжились - взяли Михаила Решетникова, Леонида Дьяконова, Льва Лубнина и других. Лишь немногие смогли выдержать допросы с пристрастием костоломов из кировского УНКВД. Леонид Дьяконов, к примеру, после допросов попал в психиатрическую больницу, а из тюрьмы вышел инвалидом...
Документы эти были опубликованы Е. Мильчаковым в книге "Грозы и травы".
---------
"...Началось все 23 января 1938 года, когда "...документами, имеющимися в УНКВД, Акмин был изобличен в том. что является шпионом одной из иностранных разведок, в пользу которой до последнего времени вел разведывательную работу.
На основании изложенного, Акмин Я.Я., 1889 года, латыш, уроженец Лифляндской губернии, член ВКП(б) с 1918 года, ответственный редактор "Кировской правды" был арестован.
Постановлением бюро обкома ВКП(б) он был исключен из партии как враг народа".
Позднее, 2 октября 1939 года в официальном заявлении Акмин объясняет: "...В УНКВД меня встретили три человека. Кричали, что я - враг народа, шпион!
Следователь поставил меня на ноги. Я стоял 24, 25 и 26 января. 27-го меня вызвали к следователю Крупенину, куда пришел и следователь Сараев. Раскричался: "Что вы тут с ним миндальничаете, с врагом народа! Подготовьте карцер! Бить до тех пор, пока не сознается!"
Сараев схватил меня за горло и несколько раз ударил по лицу.
Меня поставили в такое положение, что я должен был или клеветать, или умереть.
Я предпочел умереть. Вскрыл себе вены на шее. Но меня спасл. Месяц пролежал в больнице. Писал в облпрокуратуру, в обком ВКП(б) - никакой реакции. УНКВД оказалось выше всех инстанций!
Если вам заявляют, что вы - шпион, террорист, начинают бить, пороть, и это длится не один день, - это тянется месяц, нельзя выдержать. Любую чушь подпишешь, чтобы только избавиться от пыток и оскорблений.
После того, как меня выписали из больницы, мне фактически не давали спать весь март месяц.
Мою голову превратили в сплошную опухоль.
После этого я писал и подписывал все. Меня мучили три дня, и я написал, что собирался взорвать Котельничский мост, ТЭЦ №1, электростанцию комбината "Искож", железную дорогу.
Настолько дико, абсурдно, что даже те, кто диктовал, не стали включать это в протокол допроса.
Когда мне дали прочитать заявление Алдана, я сказал, что "Алдан сошел с ума". Ничего этого не было и не могло быть.
Тогда бляхой мою спину превратили в сплошной кровоподтек, и я повторил показания Алдана, которого, видимо, тоже допрашивали с пристрастием.
Запись вел следователь Крупенин. Через два дня меня вызывает капитан Большеменников и говорит: "Подпишите протокол очной ставки". Читаю. Протокол совсем не тот. Галиматья. Чепуха. Сыпно-тифозный бред.
Но и это еще не все. Я подписал, что в редакции газеты существует антисоветская группа и возглавляю ее - я!
По указанию секретарей обкома Столяра и Родина, я, будто бы, глушил все сигналы критического характера. Неоднократно отводил критику от предгорсовета Лозовского. Что, будто бы, мне сам Лозовский сказал о создании в пединституте боевой террористической организации, возглавляемой секретарем парткома Шраером. Что была еще группа Гольдмана (из студентов пединститута), и что они собираются провести теракт на Всесоюзном Съезде путем метания бомб, которые собирались достать в Осовиахиме.
Будто бы в августе 1936 года Алдан сообщил мне, что им создана боевая террористическая организация, в состав которой он завербовал Дьяконова Л., Франчески И., Решетникова М.
Перед ними поставлена задача подготовить покушение на Ворошилова и Жданова".
Пока Акмин находился в больнице, был арестован Алдан.
"Семенов-Алдан, он же Горский А.И., 1903 года рождения. образование незаконченное среднее. Родился в деревне Шунгунур Шурминского района.
Семенов в своих произведениях протаскивает антисоветские идеи. Он заявляет, что мог бы быть большим поэтом по контрреволюционным стихам. Находясь на родине в отпуске, среди крестьян допускал клеветнические измышления о Сталине, распространял антисоветские анекдоты. Подлежит немедленному аресту.
После получения санкции областной прокуратуры, 6 февраля Алдан-Семенов был арестован..."
Из протокола допроса Семенова-Алдана 5 апреля 1938 года:
"...Я вам расскажу обо всем. Я - враг Советской власти. Мною в августе 1936 года была создана террористическая организация (Решетников, Дьяконов, Лубнин). Были связи с Н.Заболоцким, О.Берггольц, Л.Пастернаком.
Последним был завербован Л.Лубнин. Он неоднократно высказывал террористические идеи. По натуре - авантюрист.
Вел подготовку к вербовке Шихова, Заболотского, Уланова, Мильчакова, но потом отказался от них.
Написал частушки о Сталине и лесозаготовках.
На родине, в Шурминском районе, я встречался с кулаком Бронниковым. Он поддерживал меня в антисоветских разговорах.
Акмин предоставлял мне страницы "Кировской правды".
На собраниях Кировского отделения ССП в 1936-37 годах Васенев, Заболотский, Уланов, Колобов, Решетников, Дьяконов вели антисоветскую агитацию. Акмин их прикрывал.
Я знал Решетникова как "богемщика". В июне 1937 года я взял его на работу в Союз писателей инструктором. Мы приехали с ним в Ижевск в командировку. По дороге остановились в Малмыже. Он показал дом, где жил, когда отец работал земским начальником. Решетников мне сказал: "Детство мое было прекрасным. Мы жили хорошо. сейчас "вишневые сады" вырублены, "дворянские гнезда" - разорены. Это, кажется, называется, диалектикой".
Решетникова арестовали 6 апреля 1938 года. Вот выдержки из его допроса от 9 апреля 1938 года и показаний от 11 мая 1956 года при пересмотре дела:
"Мы готовили теракт против Ворошилова. Первым в него стрелять должен был я, из имевшегося у Семенова браунинга. В случае моей неудачи должен был стрелять Лубнин.
Алдан говорил мне: "Если хочешь быть мастером, хозяином жизни - презирай всех людей! Этому учил меня П.Васильев".
Собирались у Б.Дьякова - я, Алдан, Лубнин, Мильчаков, Заболотский. Пили вино, играли в карты. Мильчаков в карты не играл.
Алдан рассказывал о хулиганских похождениях своего друга П.Васильева".
"... 9 апреля меня вызвал капитан Большеменников. Угрожал мне. Обещал сгноить в тюрьме, а семью репрессировать. Потом допрашивал следователь Глухов. Поставил меня на "стойку". Я стоял больше суток. В кабинете Большеменникова меня били несколько человек по спине какой-то резиной. После этого я подписывал все, что говорили и давали.
Следователь Гаврик материл меня и угрожал. Держал в одиночке. Я был физически и морально истощен. Давал на себя и других ложные показания..."
Из протокола допроса Л.Дьяконова от 28 января 1938 года и при пересмотре дела от 14 января 1956 года:
"...Меня арестовали в апреле 1938 года. привели в кабинет Большакова. Там было еще двое, Эти двое схватили меня и принялись бить по лицу небольшими мешочками из белого полотна, чем-то набитыми. Как мне показалось - песком. Фамилию Большеменникова я хорошо помню, и мне припоминается, что он был лысым. Он сидел в большом кабинете с красивым столом.
Мне не давали спать. На допросах заставляли сидеть в одной позе и не двигаться.
Была очная ставка с Алданом, на которой я понял, что меня арестовали по его показаниям. Потом я заболел расстройством психики и ничего не помню".
13 декабря 1938 года:
"Я - мл. лейтенант госбезопасности Баталин, просмотрев дело по обвинению Дьяконова, нашел:
Дьяконов с 21 апреля по 13 ноября 1938 года находился на исследовании в психиатрической больнице. Конференция врачей психиатров отмечает, что Дьяконов страдает душевным расстройством. Конференция рекомендует направить его в судебно-психиатрический институт им. Сербского в Москву".
Окончилось следствие, и было подготовлено обвинительное заключение по Акмину, Семенову-Алдану, Решетникову, Лубнину, Франчески.
"Следствие, ведущееся по делу антисоветской организации правых, вскрытой и ликвидированной в Кировской области, установило, что организация в борьбе против ВКП(б) и Советского правительства встала на путь применения индивидуального террора против руководителей страны. Одна из таких групп была организована Акминым при непосредственном участии семенова-Алдана.
Акмина завербовал первый секретарь обкома ВКП(б) Столяр.
Готовилось покушение на Ворошилова и Жданова.
Все признали себя виновными..."
----------
Е.Мильчаков. Грозы и травы. Жизнь и творчество Алексея Ивановича Мильчакова... Киров, 2001. С. 66-73.