Всякие разности -- о Владимире Семеновиче Высоцком и "частной жизни" в СССР
Сегодня умер Высоцкий. В этот день, ровно 41 год назад. О его смерти я услышал по "Голосу Америки": Умер, умер, умер Владимир Высоцкий..." В СССР сообщение о смерти самого популярного, самого народного, самого любимого певца и поэта во всём СССР, напечатала всего одна газета - "Советская культура". Через два дня после его смерти, в самом "подвале", без фото и некрологов, в телеграфном стиле...
Для меня Владимир Высоцкий -- это в первую очередь не культурный, а социальный феномен. Феномен моего детства и моей юности. Нет, конечно же, он был великолепным поэтом, талантливым актером, неплохим эстрадным исполнителем, но все это не главное. Главное -- он был, как сказал еще один великолепный поэт его времени -- "шансонье Всея Руси", он дал десяткам миллионов советских людей язык, на котором они смогли рассказать друг другу о своей жизни. За несколько десятков лет до его рождения еще один великий поэт сказал о ситуации в России своего времени -- "Улица корчится безъязыкая, ей нечем кричать и разговаривать". Язык, на котором начала "кричать и разговаривать" улица моего детства -- это на 90%, если не на 99% язык Владимира Семеновича Высоцкого.
Как же ему это удалось? Ведь одновременно с ним жила целая плеяда (ну или когорта, кому как больше нравится...) талантливых поэтов -- Бродский, Галич, Вознесенский, Ахмадулина, Евтушенко, Окуджава... Почему именно языком Высоцкого заговорил советский народ, а не например, языком Галича, который как поэт как минимум не менее талантлив? Как мне кажется ответ -- в заголовке этого поста. Высоцкий говорил о ЧАСТНОЙ ЖИЗНИ советского человека. Неважно -- о героической (цикл о войне, альпинистский цикл, шахтерский...) или профанной ("милицейский протокол", "спортивные песни", "зоновский цикл"), но всегда о ЧАСТНОЙ, то есть о жизни и поступках человека как его ЧАСТНОМ деле, которое касается только его самого, его семьи и его друзей. И вот это и было уникальным.
Дело в том, что официально в СССР человеку частной жизни не полагалось -- ВСЯ жизнь гражданина СССР принадлежала государству и должна была быть ПОЛНОСТЬЮ посвящена строительству коммунизма в той форме, в какой государство считало нужным. Каждого из нас, советских людей с детства готовили исключительно к "борьбе за дело коммунистической партии", а вовсе не к тому, чтобы жениться/ выйти замуж, завести детей, найти любимую работу и хорошо ее делать, ездить по выходным на дачу и радоваться покупкам нового шкафа/телевизора/стиральной машины... Нет, всё это конечно не запрещалось, но считалась каким-то... неприличным, что ли... ну вроде как публичное отправление естественных потребностей.
Но на самом-то деле у психически нормального человека именно частная жизнь занимает 99% его времени, сил и помыслов. Даже Стаханов (условный Стаханов, как там все было в реальности я не знаю и знать не хочу), так вот даже Стаханов, дав свои 14 дневных норм за одну смену, думал не только и не столько о благе социалистического отечества, сколько о том, что скажет сосед Васька, когда об этом узнает, какими глазами посмотрит на него девушка Варя (и не удастся ли с ней после этого переспать), сколько ему за эту работу заплатят и что можно будет себе на эти деньги купить... То есть о том, как эти его 14 норм скажутся на его ЧАСТНОЙ жизни. Думал -- а сказать не мог. Не было такой КУЛЬТУРНОЙ НОРМЫ -- вслух обсуждать ТАКИЕ АСПЕКТЫ жизни. Не было -- пока не пришел Владимир Семенович Высоцкий и не запел об этом. ВСЛУХ. ПУБЛИЧНО. Он снял табу -- табу на легальность публичной представленности ЧАСТНОЙ ЖИЗНИ. И в этом -- его великая заслуга перед советским народом и тайна его всенародной популярности.
Именно ВСЕНАРОДНОЙ. Высоцкого любили ВСЕ -- бандиты, шахтёры, министры, работники КГБ... Ибо ЧАСТНАЯ ЖИЗНЬ была у каждого -- и каждому хотелось о ней рассказать. И Высоцкий давал им эту возможность -- поделится своей частной жизнью. Как он сам спел в одной из своих песен:
"И об стакан бутылкою звеня,
Которую извлек из книжной полки,
Он выпалил: "Да это ж про меня!
Про нас про всех, какие к черту волки?!"
Ну все - теперь, конечно, что-то будет.
Уже три года - в день по пять звонков.
Меня к себе зовут большие люди,
Чтоб я им пел "Охоту на волков".
Для меня Владимир Высоцкий -- это в первую очередь не культурный, а социальный феномен. Феномен моего детства и моей юности. Нет, конечно же, он был великолепным поэтом, талантливым актером, неплохим эстрадным исполнителем, но все это не главное. Главное -- он был, как сказал еще один великолепный поэт его времени -- "шансонье Всея Руси", он дал десяткам миллионов советских людей язык, на котором они смогли рассказать друг другу о своей жизни. За несколько десятков лет до его рождения еще один великий поэт сказал о ситуации в России своего времени -- "Улица корчится безъязыкая, ей нечем кричать и разговаривать". Язык, на котором начала "кричать и разговаривать" улица моего детства -- это на 90%, если не на 99% язык Владимира Семеновича Высоцкого.
Как же ему это удалось? Ведь одновременно с ним жила целая плеяда (ну или когорта, кому как больше нравится...) талантливых поэтов -- Бродский, Галич, Вознесенский, Ахмадулина, Евтушенко, Окуджава... Почему именно языком Высоцкого заговорил советский народ, а не например, языком Галича, который как поэт как минимум не менее талантлив? Как мне кажется ответ -- в заголовке этого поста. Высоцкий говорил о ЧАСТНОЙ ЖИЗНИ советского человека. Неважно -- о героической (цикл о войне, альпинистский цикл, шахтерский...) или профанной ("милицейский протокол", "спортивные песни", "зоновский цикл"), но всегда о ЧАСТНОЙ, то есть о жизни и поступках человека как его ЧАСТНОМ деле, которое касается только его самого, его семьи и его друзей. И вот это и было уникальным.
Дело в том, что официально в СССР человеку частной жизни не полагалось -- ВСЯ жизнь гражданина СССР принадлежала государству и должна была быть ПОЛНОСТЬЮ посвящена строительству коммунизма в той форме, в какой государство считало нужным. Каждого из нас, советских людей с детства готовили исключительно к "борьбе за дело коммунистической партии", а вовсе не к тому, чтобы жениться/ выйти замуж, завести детей, найти любимую работу и хорошо ее делать, ездить по выходным на дачу и радоваться покупкам нового шкафа/телевизора/стиральной машины... Нет, всё это конечно не запрещалось, но считалась каким-то... неприличным, что ли... ну вроде как публичное отправление естественных потребностей.
Но на самом-то деле у психически нормального человека именно частная жизнь занимает 99% его времени, сил и помыслов. Даже Стаханов (условный Стаханов, как там все было в реальности я не знаю и знать не хочу), так вот даже Стаханов, дав свои 14 дневных норм за одну смену, думал не только и не столько о благе социалистического отечества, сколько о том, что скажет сосед Васька, когда об этом узнает, какими глазами посмотрит на него девушка Варя (и не удастся ли с ней после этого переспать), сколько ему за эту работу заплатят и что можно будет себе на эти деньги купить... То есть о том, как эти его 14 норм скажутся на его ЧАСТНОЙ жизни. Думал -- а сказать не мог. Не было такой КУЛЬТУРНОЙ НОРМЫ -- вслух обсуждать ТАКИЕ АСПЕКТЫ жизни. Не было -- пока не пришел Владимир Семенович Высоцкий и не запел об этом. ВСЛУХ. ПУБЛИЧНО. Он снял табу -- табу на легальность публичной представленности ЧАСТНОЙ ЖИЗНИ. И в этом -- его великая заслуга перед советским народом и тайна его всенародной популярности.
Именно ВСЕНАРОДНОЙ. Высоцкого любили ВСЕ -- бандиты, шахтёры, министры, работники КГБ... Ибо ЧАСТНАЯ ЖИЗНЬ была у каждого -- и каждому хотелось о ней рассказать. И Высоцкий давал им эту возможность -- поделится своей частной жизнью. Как он сам спел в одной из своих песен:
"И об стакан бутылкою звеня,
Которую извлек из книжной полки,
Он выпалил: "Да это ж про меня!
Про нас про всех, какие к черту волки?!"
Ну все - теперь, конечно, что-то будет.
Уже три года - в день по пять звонков.
Меня к себе зовут большие люди,
Чтоб я им пел "Охоту на волков".