(no subject)
рассказ из скоро выходящей в России книги Януша Вишневского
- На самом деле я поставила ей только одно условие, наверное, самое худшее из возможных, - рассказывает она тихим, спокойным голосом, в котором не звучит ни нотки сожаления, ни тем более отрешенности. - Я сказала, что хотела бы стать частью этого союза. Вся, без остатка. Я принадлежу Константину, значит, хочу принадлежать и ей. Во время той встречи я совершенно запуталась в своих чувствах, но две вещи я знала наверняка. Я не испытываю - абсолютно не понимая этого - ревности и никогда не соглашусь на банальную и жалкую роль обманутой жены. Я не буду устраивать сцен, так же, как не буду «когтями рвать своё», потому что ни один человек никогда не будет частью этого «своего». Кто думает по-другому, должно быть, не в своем уме или же просто ослеплён ненавистью. Я знала, что она запуталась не меньше меня, и своими словами я поставила ее в тупик.
Саре тридцать восемь лет, она привлекательная стройная брюнетка, мать двоих сыновей. Патрику десять лет, а Свену пять. Они знакомы с Константином уже четырнадцать лет, из них двенадцать лет они женаты. Константин - писатель и сценарист. Он пишет также радиопостановки, которые иногда читает сам. Как-то вечером, примерно год назад, он вернулся со студии и сказал, что Юлия - актриса, с которой он работает и которая читает с ним за соседним микрофоном последний текст, - влюбилась в него.
- Вы можете себе это представить?! Вот так. Так вот просто вернулся домой, сел за стол на кухне и, когда я, стоя к нему спиной, резала мальчикам сыр для бутербродов, так вот мне и сказал. А потом добавил, что Юлия обычно плачет, когда они об этом говорят, потому что она знает, что он ведь «принадлежит только мне и любит меня, и что никогда меня не оставит». А потом постепенно стал меняться. Становился таким слишком добрым, слишком нежным, слишком добивающимся моего внимания и моей близости. Как бы это сказать... не совсем нормальное поведение для мужчины, с которым состоишь в браке двенадцать лет. Этому же надо радоваться, правда? Константин - моя первая и единственная любовь. В моей жизни имел значение только один мужчина. Только он.
Я должна была радоваться. Но не могла. Я объясняла его доброту существованием этой другой женщины. Как-то раз я его спросила об этом прямо. Он признался, что ему необходимо присутствие Юлии, что без неё он не может быть счастлив. Так же, как без меня и мальчишек. Константин всегда до боли поражал меня своей искренностью и откровенностью. Он не умел врать, притворяться, юлить, надевать маски.
Тогда он ни о чем не попросил меня. Ни простить его, ни дать времени подумать. Ему повстречалась другая любовь, но он не хочет, чтобы заканчивалась первая. Он хочет проживать обе. Иначе он умирает. Как отмирает конечность, не получившая достаточного притока крови. И только тогда и только в двух браках он может быть счастлив.
Мы долго и на удивление спокойно об этом говорили. С Константином трудно разговаривать, не испытывая некоторого восхищения. Он - вероятно, потому что писатель - умеет всегда очень красиво изложить суть вопроса.Из того разговора с ним мне запомнилась одна, самая важная мысль. Помню, в какой-то момент он сказал: «Было бы инфантильным предполагать, что все мои желания и мечты на протяжении всей жизни может осуществить только один человек - это изобретение девятнадцатого века, с которым мы должны попрощаться». Честно говоря, когда я сейчас всё это вам рассказываю и сама слышу свои слова, понимаю, что Константин может показаться вам законченным эгоистом, если не бездушным негодяем. А это не так. Поверьте мне. Я слишком давно его знаю...
И вот тогда я решила встретиться с Юлией. Когда она вошла в кафе, в котором мы договорились встретиться, она выглядела как сгорбленное, испуганное чувство вины, одетое в большое, не по размеру пальто. На год старше меня, хрупкая, нежная, с девичьим лицом и сеточкой морщин вокруг глаз. Разведенная женщина, мать, одна воспитывающая двух дочерей. Не какая-нибудь там сопливая девчонка, на которую заменит меня муж в период кризиса среднего возраста. Я помню, что она села передо мной и прошептала: «Я люблю его. Не так как вы, без права на эту любовь, но люблю». А потом мы разговаривали, обходя это самое важное. Только намёки, только невыразительные ответы и еще менее выразительные вопросы. Если бы кто-то сидел рядом с нами, он никогда бы не понял, о чем мы говорим. И знаете, когда моя неопределенность стала невыносимой, я спросила ее об этой моей «принадлежности» к ним обоим. Она не ответила. Сжала мою руку и молчала.
Через неделю Константин пригласил к нам домой друзей. Вышла его новая книга. Пришли люди из издательства, двое журналистов и Юлия. Поздно вечером, когда все ушли, осталась только Юлия. Я очень устала и была пьяна. Оставила их, поглощенных разговором, за столом и пошла в спальню. Ночью я искала ладонь Константина, но его не было рядом. Я вернулась в гостиную. Они лежали обнаженные на ковре. Я легла рядом с Константином и в темноте стала нежно прикасаться к лицу Юлии. Проснувшись, она начала целовать и посасывать мои пальцы. Через минуту, на коленях, она перебралась ко мне. В первые мгновения, когда ее тело коснулось моего, я съёжилась, охваченная стыдом. Мгновение спустя я почувствовала на шее ее дыхание. Потом ее пальцы утонули в моих волосах. Потом прикосновение ее рук к моим ягодицам. Потом сплетение наших губ, вкус ее слюны и - я мокрая. А потом между нами произошло что-то необыкновенное...
А сейчас мы втроем. На самом деле нас семеро. Мы и четверо наших детей. Иногда мы думаем, что всей нашей тройке не хватает, наверное, гена ревности. Но это неправда. Я не могу себе представить, чтобы кто-нибудь отобрал у меня их обоих. Убила бы...
Перевод: Ирина Щербач
источник: http://www.bolee-drugoe.ru/sites/default/files/ta-gazeta-002.pdf
- На самом деле я поставила ей только одно условие, наверное, самое худшее из возможных, - рассказывает она тихим, спокойным голосом, в котором не звучит ни нотки сожаления, ни тем более отрешенности. - Я сказала, что хотела бы стать частью этого союза. Вся, без остатка. Я принадлежу Константину, значит, хочу принадлежать и ей. Во время той встречи я совершенно запуталась в своих чувствах, но две вещи я знала наверняка. Я не испытываю - абсолютно не понимая этого - ревности и никогда не соглашусь на банальную и жалкую роль обманутой жены. Я не буду устраивать сцен, так же, как не буду «когтями рвать своё», потому что ни один человек никогда не будет частью этого «своего». Кто думает по-другому, должно быть, не в своем уме или же просто ослеплён ненавистью. Я знала, что она запуталась не меньше меня, и своими словами я поставила ее в тупик.
Саре тридцать восемь лет, она привлекательная стройная брюнетка, мать двоих сыновей. Патрику десять лет, а Свену пять. Они знакомы с Константином уже четырнадцать лет, из них двенадцать лет они женаты. Константин - писатель и сценарист. Он пишет также радиопостановки, которые иногда читает сам. Как-то вечером, примерно год назад, он вернулся со студии и сказал, что Юлия - актриса, с которой он работает и которая читает с ним за соседним микрофоном последний текст, - влюбилась в него.
- Вы можете себе это представить?! Вот так. Так вот просто вернулся домой, сел за стол на кухне и, когда я, стоя к нему спиной, резала мальчикам сыр для бутербродов, так вот мне и сказал. А потом добавил, что Юлия обычно плачет, когда они об этом говорят, потому что она знает, что он ведь «принадлежит только мне и любит меня, и что никогда меня не оставит». А потом постепенно стал меняться. Становился таким слишком добрым, слишком нежным, слишком добивающимся моего внимания и моей близости. Как бы это сказать... не совсем нормальное поведение для мужчины, с которым состоишь в браке двенадцать лет. Этому же надо радоваться, правда? Константин - моя первая и единственная любовь. В моей жизни имел значение только один мужчина. Только он.
Я должна была радоваться. Но не могла. Я объясняла его доброту существованием этой другой женщины. Как-то раз я его спросила об этом прямо. Он признался, что ему необходимо присутствие Юлии, что без неё он не может быть счастлив. Так же, как без меня и мальчишек. Константин всегда до боли поражал меня своей искренностью и откровенностью. Он не умел врать, притворяться, юлить, надевать маски.
Тогда он ни о чем не попросил меня. Ни простить его, ни дать времени подумать. Ему повстречалась другая любовь, но он не хочет, чтобы заканчивалась первая. Он хочет проживать обе. Иначе он умирает. Как отмирает конечность, не получившая достаточного притока крови. И только тогда и только в двух браках он может быть счастлив.
Мы долго и на удивление спокойно об этом говорили. С Константином трудно разговаривать, не испытывая некоторого восхищения. Он - вероятно, потому что писатель - умеет всегда очень красиво изложить суть вопроса.Из того разговора с ним мне запомнилась одна, самая важная мысль. Помню, в какой-то момент он сказал: «Было бы инфантильным предполагать, что все мои желания и мечты на протяжении всей жизни может осуществить только один человек - это изобретение девятнадцатого века, с которым мы должны попрощаться». Честно говоря, когда я сейчас всё это вам рассказываю и сама слышу свои слова, понимаю, что Константин может показаться вам законченным эгоистом, если не бездушным негодяем. А это не так. Поверьте мне. Я слишком давно его знаю...
И вот тогда я решила встретиться с Юлией. Когда она вошла в кафе, в котором мы договорились встретиться, она выглядела как сгорбленное, испуганное чувство вины, одетое в большое, не по размеру пальто. На год старше меня, хрупкая, нежная, с девичьим лицом и сеточкой морщин вокруг глаз. Разведенная женщина, мать, одна воспитывающая двух дочерей. Не какая-нибудь там сопливая девчонка, на которую заменит меня муж в период кризиса среднего возраста. Я помню, что она села передо мной и прошептала: «Я люблю его. Не так как вы, без права на эту любовь, но люблю». А потом мы разговаривали, обходя это самое важное. Только намёки, только невыразительные ответы и еще менее выразительные вопросы. Если бы кто-то сидел рядом с нами, он никогда бы не понял, о чем мы говорим. И знаете, когда моя неопределенность стала невыносимой, я спросила ее об этой моей «принадлежности» к ним обоим. Она не ответила. Сжала мою руку и молчала.
Через неделю Константин пригласил к нам домой друзей. Вышла его новая книга. Пришли люди из издательства, двое журналистов и Юлия. Поздно вечером, когда все ушли, осталась только Юлия. Я очень устала и была пьяна. Оставила их, поглощенных разговором, за столом и пошла в спальню. Ночью я искала ладонь Константина, но его не было рядом. Я вернулась в гостиную. Они лежали обнаженные на ковре. Я легла рядом с Константином и в темноте стала нежно прикасаться к лицу Юлии. Проснувшись, она начала целовать и посасывать мои пальцы. Через минуту, на коленях, она перебралась ко мне. В первые мгновения, когда ее тело коснулось моего, я съёжилась, охваченная стыдом. Мгновение спустя я почувствовала на шее ее дыхание. Потом ее пальцы утонули в моих волосах. Потом прикосновение ее рук к моим ягодицам. Потом сплетение наших губ, вкус ее слюны и - я мокрая. А потом между нами произошло что-то необыкновенное...
А сейчас мы втроем. На самом деле нас семеро. Мы и четверо наших детей. Иногда мы думаем, что всей нашей тройке не хватает, наверное, гена ревности. Но это неправда. Я не могу себе представить, чтобы кто-нибудь отобрал у меня их обоих. Убила бы...
Перевод: Ирина Щербач
источник: http://www.bolee-drugoe.ru/sites/default/files/ta-gazeta-002.pdf