Религия как вынужденная альтернатива коммунистическому проекту
Зашёл поболтать к тётушке, полистал очередной книжный каталог и, как обычно, поиздевался над предлагаемой там эзотерической литературой. Мало того, что сама по себе муть, так ещё и низкосортная. Зачастую попросту суеверная с позиций даже господствующих религий, обучает колдовским манипуляциям во имя банального вытрясания с христианского Боженьки материальных благ - ну или хотя бы консультаций с ангелов небесных.
Тётушка молвила, что на работе с одним нашим сотрудником (мы работаем в разных местах, но множества сотрудников у нас пересекаются, вот как) она тоже ругала-ругала всякую мистику в полном согласии, а потом ошарашила его заявлением, что вот в Бога она верит.
Хм. Я думаю, эта её вера - при дистиллированной светскости нашей семьи в третьем поколении - даже более глубинная, чем у всего этого статистически-новоиспечённого православного большинства. Ведь оно, это чудаковатое большинство, почитает церковную организацию, физические ритуалы и магию, в общем исходит от материального действа; тут же мы имеем духовную опору на сверхчувственные смыслы практически в чистом виде.
Но, конечно, источник таких убеждений тот же самый, вполне материальный. Ну, посудите сами. Молодость тётушки пришлась на годы упадка революционного проекта в Советском Союзе, когда в приближение коммунизма ещё было принято верить, а вот необходимое для оного намерение его осуществить уже пропало. Социалистическая интенция советского общества улетучилась, нарастали цинизм и мещанство (и дело не в том, сколько их было, и можно ли это называть госкапом, а в том, что они нарастали и это была не случайная девиация, а органическая тенденция брежневизма). Потом в 1990-е рухнула уже и видимость, обдав ужасом всех, кто не готов был вертеться в собственнической вакханалии. Путинский подъём подарил тётушке не благосостояние, но возможность удержаться от нищеты - ценой работы на пенсии, при ухудшающемся здоровье. И окружающая жизнь убеждала, что барахтаться бесполезно: электорат голосовал за худших политиков, лучшие разоблачали себя как туфту, внезапно грянул мировой кризис. Сестра лишилась руки благодаря не только собственной безалаберности, но и добросовестной помощи провинциальной медицины. Племянник только стал мало-мальски зарабатывать, как вся его жизни развалилась, наподобие карточного домика. В общем, как говорит моя мать, оправдывая свою необязательность, у нас нельзя рассчитывать наперёд: воду отключат, напряжение скакнёт, автобусы отменят, а не автобусы - так электрички в угоду «Сапсану» передвинут.
Как-то я сказал одному нашему сотруднику, полушутливо подозревавшего меня в лояльности Китаю, что имею патриотическое чувство и ещё какое - только оно кончается на давних событиях, которыми можно гордиться: победа в антифашистской войне и полёт Гагарина (ну, да, при всей выпендрёжности и несерьёзности идеи где-то оказаться первыми любой ценой). Так что почти вся жизнь тётушки прошла на фоне социального регресса. Кем нужно быть, чтобы в таких материальных условиях не обратиться к сверхчувственным смыслам, раз уж чувственные ускользали как вода сквозь пальцы? Марксистско-ленинским фриком, разумеется. Это не всякому дано.
Хвала Будде, религиозность - не фатальный диагноз. Тётушка вполне не прочь дать Богу рационалистическую трактовку как концентрированной мысли, заключённой, очевидно, в самом человеческом сознании. Я иронично откликаюсь, что концентрированная мысль - это бред, но в сущности это уже не так далеко от моих подходов (с трактовкой души как следа человека в обществе). Вопрос только, что над чем доминирует: жизнь над её отражением в сознании или же эта жизнь кажется настолько неприемлемой, что отражению придаётся самодовлеющее значение. От материальной общественной практики всё это зависит, конечно же.