(no subject)
Наше подсознание иногда делает с нами то, что мы хотели бы сделать, но не подозревали об этом. Мое подсознание оставило зарядку от ноута дома и обнаружило это уже в 80 км от дома. Ехать еще раз туда-обратно только за зарядкой я посчитала излишним. Ноут умер примерно через 15 минут после включения. Поскольку телефон у меня заряжается от ноута, то вскоре он отправился туда же. В живых осталась только электронная книга и два дня я отрывалась по полной: на радость колорадам сажала картоху (целых 20 кустов пристроила), обрезала и подвязывала виноград, строила парник для огурцов и в перерывах читала.
Но еще до того, как забыла зарядку, была Пасха. А в Пасху бабушка не велела работать. Бабушка - это свято, но чтение художественной литературы - это не работа, поэтому я весь день читала.
В Пасху я читала расхваленную Данилкиным и Юзефович "Книгу странных новых вещей". Данилкину я доверяю даже больше, чем себе, с Юзефович я не всегда совпадаю, но прислушиваюсь. Поэтому скачала. В-общем, хорошо. Но лучшее в моем чтении был сам процесс. Я сидела в деревне, укутавшись в плед и думала, что счастье - вот оно - дом, плед, хорошая книга. Но когда выползла на улицу, обнаружила, что на улице-то совсем весна. Градусов этак за 20. Выволокла матрас на травку, полежала минут двадцать, поняла, что жарко - пошла менять джинсы и свитер на тонкие штаны и рубаху. Еще минут через двадцать, стало ясно, что и этого много. И черт побери, как же приятно после еще недавних питерских + 3 и мокрого снега с дождем валяться на траве в шортах и майке и читать книгу.
А про книгу сказать ничего не могу - хорошо, что прочитала, но если бы и не прочитала, то ничего страшного не случилось бы.
На сладкое я придерживала свежую Роулинг (она же Роберт Гэлбрейт). Вообще-то я собиралась купить на Amazone на английском (английский Роулинг такой чудесный, что читать перевод совсем не дело), но не смогла въехать, как в Nook читать Kindle-edition и тупо залила с флибусты. Классический английский детектив, написанный женщиной. Здесь больше ничего не скажешь. В этом жанре я люблю все и меня практически невозможно разочаровать.
Потом в ход пошла тяжелая артиллерия - Уэльбек с "Покорностью". После предыдущей встречи с Уэльбеком и "Платформой", я закрыла книгу с ощущением, что извазюкалась в какашках и взяла четырехлетний мараторий на чтение современной литературы. И следующие четыре года не читала ничего, написанного после 1950 года. Но "Покорность" рекомендовали несколько человек, чьему мнению я доверяю, поэтому когда я осталась совершенно без средств коммуникации, дело дошло и до Уэльбека. Ну, пожалеть я не пожалела. И мораторий на современную литературу я больше объявлять не буду. Хорошая многослойная история. С одной строны про то, как общество постепенно теряет свое лицо и добровольно отказывается от свободы. И надо признать - видимо, кризи среднего возраста - что результат не то чтобы совсем ужасный, а с вполне приемлемой ценностной программой. Правда, мне бы в этом обществе места не нашлось бы.
И вишенкой на торте стали "Лекции о русской литературе" Набокова. Она очень к месту пришлась, потому что буквально накануне поспорили о "колхозной белорусской литературе" и "великой русской". Я довольно резко попросила немного уважения к белорусской литературе, но осталось неприятное послевкусие от выброса плохих эмоций.
И тут читаю: "Однажды я подсчитал, что лучшее из всего созданного в русской прозе и поэзии с начала прошлого века составляет 23000 страниц обычного набора. Очевидно, что ни французскую, ни английскую литературу невозможно так ужать. И та и другая растянуты во времени и насчитывают несколько сотен великих произведений. Это подводит меня к первому выводу. За вычетом одного средневекового шедевра русская проза удивительно ладно уместилась в круглой амфоре прошлого столетия, а на нынешнее остался лишь кувшинчик для снятых сливок."
В-общем, миф о великой русской литературе дал течь.
Но с белорусской литературой надо бы еще разобраться. И, кстати, есть ли русские (не советские) писатели из крестьянской среды? Кроме Есенина на ум никто не приходит. Но он уже почти в 20 веке родился. А остальные все из дворян, похоже.
Но еще до того, как забыла зарядку, была Пасха. А в Пасху бабушка не велела работать. Бабушка - это свято, но чтение художественной литературы - это не работа, поэтому я весь день читала.
В Пасху я читала расхваленную Данилкиным и Юзефович "Книгу странных новых вещей". Данилкину я доверяю даже больше, чем себе, с Юзефович я не всегда совпадаю, но прислушиваюсь. Поэтому скачала. В-общем, хорошо. Но лучшее в моем чтении был сам процесс. Я сидела в деревне, укутавшись в плед и думала, что счастье - вот оно - дом, плед, хорошая книга. Но когда выползла на улицу, обнаружила, что на улице-то совсем весна. Градусов этак за 20. Выволокла матрас на травку, полежала минут двадцать, поняла, что жарко - пошла менять джинсы и свитер на тонкие штаны и рубаху. Еще минут через двадцать, стало ясно, что и этого много. И черт побери, как же приятно после еще недавних питерских + 3 и мокрого снега с дождем валяться на траве в шортах и майке и читать книгу.
А про книгу сказать ничего не могу - хорошо, что прочитала, но если бы и не прочитала, то ничего страшного не случилось бы.
На сладкое я придерживала свежую Роулинг (она же Роберт Гэлбрейт). Вообще-то я собиралась купить на Amazone на английском (английский Роулинг такой чудесный, что читать перевод совсем не дело), но не смогла въехать, как в Nook читать Kindle-edition и тупо залила с флибусты. Классический английский детектив, написанный женщиной. Здесь больше ничего не скажешь. В этом жанре я люблю все и меня практически невозможно разочаровать.
Потом в ход пошла тяжелая артиллерия - Уэльбек с "Покорностью". После предыдущей встречи с Уэльбеком и "Платформой", я закрыла книгу с ощущением, что извазюкалась в какашках и взяла четырехлетний мараторий на чтение современной литературы. И следующие четыре года не читала ничего, написанного после 1950 года. Но "Покорность" рекомендовали несколько человек, чьему мнению я доверяю, поэтому когда я осталась совершенно без средств коммуникации, дело дошло и до Уэльбека. Ну, пожалеть я не пожалела. И мораторий на современную литературу я больше объявлять не буду. Хорошая многослойная история. С одной строны про то, как общество постепенно теряет свое лицо и добровольно отказывается от свободы. И надо признать - видимо, кризи среднего возраста - что результат не то чтобы совсем ужасный, а с вполне приемлемой ценностной программой. Правда, мне бы в этом обществе места не нашлось бы.
И вишенкой на торте стали "Лекции о русской литературе" Набокова. Она очень к месту пришлась, потому что буквально накануне поспорили о "колхозной белорусской литературе" и "великой русской". Я довольно резко попросила немного уважения к белорусской литературе, но осталось неприятное послевкусие от выброса плохих эмоций.
И тут читаю: "Однажды я подсчитал, что лучшее из всего созданного в русской прозе и поэзии с начала прошлого века составляет 23000 страниц обычного набора. Очевидно, что ни французскую, ни английскую литературу невозможно так ужать. И та и другая растянуты во времени и насчитывают несколько сотен великих произведений. Это подводит меня к первому выводу. За вычетом одного средневекового шедевра русская проза удивительно ладно уместилась в круглой амфоре прошлого столетия, а на нынешнее остался лишь кувшинчик для снятых сливок."
В-общем, миф о великой русской литературе дал течь.
Но с белорусской литературой надо бы еще разобраться. И, кстати, есть ли русские (не советские) писатели из крестьянской среды? Кроме Есенина на ум никто не приходит. Но он уже почти в 20 веке родился. А остальные все из дворян, похоже.