Пасхальная ночь
Пасхальная ночь собирает в Кремле сотни тысяч народа. В огнях все Замоскворечье, и легкий, как дымка, красноватый отблеск смутно вырисовывает белые стены кремлевских соборов. Незримая рука зажигает огоньки на Иване Великом. Под Успенским благовестником на решетке загорается крест из белых лампионов.
Боголюбов А.П. - Заутреня в Кремле
Затихают разговоры. Реже слышен смех. Зажжены все пасхальные огни. Богомольцы вынимают припасенные свечи.
Ждут. Скоро ударят на Иване, и по второму зову загудят все сорок-сороков. И нарастает чувство напряженного ожидания…
- Ударили, кажется, гдѣ-то… Далеко.
Прислушиваются:
- Нѣтъ… Все тихо…
И снова ждут. Снова вслушиваются в смутный ропот многотысячной толпы.
Бродят и шатаются по белым стенам соборным запутанные, неясные тени от пасхальных огней. Розовеют внизу, у огней, грани Ивановского столпа. И чем-то сказочным веет от этой картины.
- Сейчас ударят!..
- Нѣтъ, еще безъ десяти минутъ.
На Ивановской колокольне перебегают огоньки - готовятся к благовесту.
Розанов В.С. - Вид в Кремле на колокольню Ивана Великого во время иллюминации по случаю коронации императора Николая II
Одна из священнейших московских традиций:
Первый удар в святую ночь раздается с Ивана Великого.
Он возвещает Москве радостную весть.
От него узнают колокольни, что миг настал.
Это было установлено строгим приказом Филарета.
- Звонить въ церквахъ по второму удару съ Ивана Великаго.
Вся Москва слышала первый «бархатный» удар праздничного колокола.
За несоблюдение полагалось строгое взыскание.
Когда-то «первый удар Ивана Великого» продавался звонарями с аукциона.
На Ивановской колокольне собирались «усердные любители» из честолюбивого купечества.
И торговались:
- На первый ударъ.
Цѣна доходила до 1.000 рублей. Никогда не падала ниже двухсот.
Деньги шли в пользу звонарей.
«Любитель» брался за один из четырех «хвостов» каната.
И ударял «первый удар».
Начинал в Москве пасхальный благовест.
Целый год он был героем среди своего круга:
- Первый в этом году зазвонил во всей Москвѣ!
II
Отсюда на Ивановской колокольне еще тихо.
Вид волшебный.
Бенгальские огни кровавым светом озаряют белые строгие стены старых соборов. И отблески огней дрожат и пляшут внизу, в зеркале реки.
Боголюбов А.П. - Иллюминация Кремля
Замоскворечье залито огнями.
Куда ни погляди, - небо в разноцветных огнях. Бороздят его ракеты. Взлетают римские свечи. А внизу сплошное море голов. Шевелится, движется, течет.
Внизу громко, кричат, стонут, гул - а сюда все это доносится только как непрерывный шорох толпы.
Близится полночь.
У колоколов приступают «к работе».
Армия ивановских звонарей выстроилась по местам.
У большого колокола, - на своем посту староста звонарей.
Старик, с золотой медалью на шее, медалями на груди, в красном кафтане с позументами, в муаровом красном поясе.
Четыре человека берутся за четыре конца длинного каната, обмотанного вокруг «языка», и ритмично ведут «язык» слева направо.
Язык раскачивается сильнее, сильнее, с тяжелым свистом носится по воздуху.
Скрипят железные тяжи, на которых подвешен колокол-громада в 6,000 пудов.
Вот от Успенского собора махнули фонарем.
- Съ Богом!
Звонари открыли рот. Звонят здесь с открытым ртом. Иначе оглохнешь.
Четверо звонарей отбежали с канатом, и язык ударил в колокол.
Задрожала вся колокольня. В громовом раскате потянуло все. Резко засвистали воздушные волны.
Колокол висит аршина на полтора от пола, весь звук несется к низу и, отраженный каменным полом, волнами летит по воздуху.
Пол трясется под ногами.
Из соборов потекли золотые реки огней и парчи. Широкими лентами опоясывают храмы.
Вероятно, поют «Христос воскресе». Здесь не слышно ничего.
- Хрис-тосъ вос-кре-се! - кричит мне кто-то в ухо.
Оборачиваюсь: улыбается старик - «кардинал».
Он снова кричит мне в ухо по складам:
- Трид-цать чет-вер-тую Пас-ху здѣсь встрѣча-ю!
Крестные ходы ушли в храмы.
Рерих Н. - Русская Пасха
Звон на минуту прекращается.
- Уходите съ колокольни! - советуют мне, - сейчасъ ударимъ во всѣ колокола!
Замечательно, что все ивановские колокола, несмотря на разницу в весе и времени отливки, всегда составляли один аккорд, и всегда звучали в один, « серебряный», тон. В этом «несравненная красота ивановского звона».
- Уходите! Уходите!
Сейчас ударят во все 15 колоколов.
По витой темной лестницу, путаясь в переходах, по каменным «мешкам» бегу вниз.
И вдруг все снова дрогнуло.
-Второй звонъ.
Загудел Большой.
Малиновым стоном пронесся «шестерик», - удар в шесть небольших колоколов сразу.
Пропели «корсунские» колокола.
В «сполох», вместе, снова ударили Большой, Успенский, Воскресный и Реут.
Если-б человека, попавшего в первый раз, спросить:
- Что это?
Он никогда бы не сказал, что это:
- Колокольный звонъ.
Это рев.
Словно рвется земля.
Такую симфонию мог создать один Бетховен - народ.
И на этом страшном фоне веселиться, радуется, играет перезвон ближайших колоколен.
Перед нами внизу играет оркестр, как Москва, такую симфонию, как пасхальная ночь.
Ночь светлого и страшного чуда.
Бенуа А. - Иллюминация Москвы в честь коронации Николая II
И огоньки ее горят, словно огоньки перед мириадами пультов невидимых великих музыкантов.
Звездами трепетала Земля.
И ожило небо.
Все небо над Москвой полно взлетающими и падающими разноцветными звездами.
Как волшебная ночь.
Боголюбов А.П. - Заутреня в Кремле
Затихают разговоры. Реже слышен смех. Зажжены все пасхальные огни. Богомольцы вынимают припасенные свечи.
Ждут. Скоро ударят на Иване, и по второму зову загудят все сорок-сороков. И нарастает чувство напряженного ожидания…
- Ударили, кажется, гдѣ-то… Далеко.
Прислушиваются:
- Нѣтъ… Все тихо…
И снова ждут. Снова вслушиваются в смутный ропот многотысячной толпы.
Бродят и шатаются по белым стенам соборным запутанные, неясные тени от пасхальных огней. Розовеют внизу, у огней, грани Ивановского столпа. И чем-то сказочным веет от этой картины.
- Сейчас ударят!..
- Нѣтъ, еще безъ десяти минутъ.
На Ивановской колокольне перебегают огоньки - готовятся к благовесту.
Розанов В.С. - Вид в Кремле на колокольню Ивана Великого во время иллюминации по случаю коронации императора Николая II
Одна из священнейших московских традиций:
Первый удар в святую ночь раздается с Ивана Великого.
Он возвещает Москве радостную весть.
От него узнают колокольни, что миг настал.
Это было установлено строгим приказом Филарета.
- Звонить въ церквахъ по второму удару съ Ивана Великаго.
Вся Москва слышала первый «бархатный» удар праздничного колокола.
За несоблюдение полагалось строгое взыскание.
Когда-то «первый удар Ивана Великого» продавался звонарями с аукциона.
На Ивановской колокольне собирались «усердные любители» из честолюбивого купечества.
И торговались:
- На первый ударъ.
Цѣна доходила до 1.000 рублей. Никогда не падала ниже двухсот.
Деньги шли в пользу звонарей.
«Любитель» брался за один из четырех «хвостов» каната.
И ударял «первый удар».
Начинал в Москве пасхальный благовест.
Целый год он был героем среди своего круга:
- Первый в этом году зазвонил во всей Москвѣ!
II
Отсюда на Ивановской колокольне еще тихо.
Вид волшебный.
Бенгальские огни кровавым светом озаряют белые строгие стены старых соборов. И отблески огней дрожат и пляшут внизу, в зеркале реки.
Боголюбов А.П. - Иллюминация Кремля
Замоскворечье залито огнями.
Куда ни погляди, - небо в разноцветных огнях. Бороздят его ракеты. Взлетают римские свечи. А внизу сплошное море голов. Шевелится, движется, течет.
Внизу громко, кричат, стонут, гул - а сюда все это доносится только как непрерывный шорох толпы.
Близится полночь.
У колоколов приступают «к работе».
Армия ивановских звонарей выстроилась по местам.
У большого колокола, - на своем посту староста звонарей.
Старик, с золотой медалью на шее, медалями на груди, в красном кафтане с позументами, в муаровом красном поясе.
Четыре человека берутся за четыре конца длинного каната, обмотанного вокруг «языка», и ритмично ведут «язык» слева направо.
Язык раскачивается сильнее, сильнее, с тяжелым свистом носится по воздуху.
Скрипят железные тяжи, на которых подвешен колокол-громада в 6,000 пудов.
Вот от Успенского собора махнули фонарем.
- Съ Богом!
Звонари открыли рот. Звонят здесь с открытым ртом. Иначе оглохнешь.
Четверо звонарей отбежали с канатом, и язык ударил в колокол.
Задрожала вся колокольня. В громовом раскате потянуло все. Резко засвистали воздушные волны.
Колокол висит аршина на полтора от пола, весь звук несется к низу и, отраженный каменным полом, волнами летит по воздуху.
Пол трясется под ногами.
Из соборов потекли золотые реки огней и парчи. Широкими лентами опоясывают храмы.
Вероятно, поют «Христос воскресе». Здесь не слышно ничего.
- Хрис-тосъ вос-кре-се! - кричит мне кто-то в ухо.
Оборачиваюсь: улыбается старик - «кардинал».
Он снова кричит мне в ухо по складам:
- Трид-цать чет-вер-тую Пас-ху здѣсь встрѣча-ю!
Крестные ходы ушли в храмы.
Рерих Н. - Русская Пасха
Звон на минуту прекращается.
- Уходите съ колокольни! - советуют мне, - сейчасъ ударимъ во всѣ колокола!
Замечательно, что все ивановские колокола, несмотря на разницу в весе и времени отливки, всегда составляли один аккорд, и всегда звучали в один, « серебряный», тон. В этом «несравненная красота ивановского звона».
- Уходите! Уходите!
Сейчас ударят во все 15 колоколов.
По витой темной лестницу, путаясь в переходах, по каменным «мешкам» бегу вниз.
И вдруг все снова дрогнуло.
-Второй звонъ.
Загудел Большой.
Малиновым стоном пронесся «шестерик», - удар в шесть небольших колоколов сразу.
Пропели «корсунские» колокола.
В «сполох», вместе, снова ударили Большой, Успенский, Воскресный и Реут.
Если-б человека, попавшего в первый раз, спросить:
- Что это?
Он никогда бы не сказал, что это:
- Колокольный звонъ.
Это рев.
Словно рвется земля.
Такую симфонию мог создать один Бетховен - народ.
И на этом страшном фоне веселиться, радуется, играет перезвон ближайших колоколен.
Перед нами внизу играет оркестр, как Москва, такую симфонию, как пасхальная ночь.
Ночь светлого и страшного чуда.
Бенуа А. - Иллюминация Москвы в честь коронации Николая II
И огоньки ее горят, словно огоньки перед мириадами пультов невидимых великих музыкантов.
Звездами трепетала Земля.
И ожило небо.
Все небо над Москвой полно взлетающими и падающими разноцветными звездами.
Как волшебная ночь.