Москва в отечественной войне 1812 года. Часть 28
Кроме уцелевших храмов обыватели пугливо жались и к Воспитательному дому.
Ф.Я. Алексеев - Вид на Воспитательный дом от Москвы-реки
Главным смотрителем его был Тутолмин. С ним остался в Москве помощник эконома Христиани, Зейдель, с его сыном. Желая спасти вверенное ему учереждение от разгрома, он отправился в Кремль и исходатайствовал у коменданта генерала Дюронеля охрану.
Ему был дан караул из 12 жандармов при офицере. Тутолмин никому не отказывал в убежище. Вскоре все здание наполнилось бесприютными. Их было так много, что некоторые разместились в коридорах, по лестницам и на дворе. Туда была приведена и голодавшая по несколько дней престарелая княгиня Голицына с поручицею Бауер.
Узнав, что благодаря распорядительности Тутолмина удалось во время пожара отстоять большую часть Воспитательного дома, Наполеон изъявил ему свое благоволение и пожелал познакомиться с ним. Тутолмин явился. Наполеон принял его благосклонно и, выслушав благодарность за оказанное Воспитательному дому покровительство, сказал:
- Я желалъ сдѣлать то же для всего города, что могу теперь дѣлать только для однго вашего заведенiя. Я желалъ поступить съ вашимъ городомъ такъ, какъ я поступил съ Вѣною и Берлиномъ, которые до сихъ поръ цѣлы и не разушены. Но русскiе, оставивъ этотъ городъ почти пустымъ, сдѣлали безпримѣрное дѣло. Они сами хотѣли предать пламени свою столицу и, чтобы причинить мнѣ временное зло, разрушили созданiе многих вѣковъ. Я могу оставить Москву, но вредъ, ими самими причиненный себѣ, останется невознаградимымъ. Всѣ донесенiя, которыя я ежечасно получаю, и зажегатели, которые пойманы
Б.В. Зворыкин - Поджигатели
на самомъ дѣлѣ, достаточно показываютъ, откуда исходили варварскiя повелѣнiя совершать подобные ужасы. ОБЪЯВИТЕ ЭТО ИМПЕРАТОРУ Александру, которому, без сомнѣнiя, извѣстны эти злодѣянiя. Я никогда подобным образом не воевалъ; мои войска умѣютъ сражаться, но не жгутъ. Отъ самого Смоленска я встрѣчалъ одинъ пепелъ.
Поговорив затем о количестве призреваемых в Воспитательном доме детей, о продовольствии в нем и в самой Москве и обрушившись на графа Ростопчина, Наполеон отпустил Тутолмина и повторил свою просьбу:
- Напишите обо всѣхъ происшествiяхъ Москвы къ вашему императору, котораго я уважаю по-прежнему. Напишите ему, что я желаю мира. Отправьте съ донесенIемъ своего чиновника, чрезъ котораго можете получить отвѣтъ. Я дамъ ему пропускъ чрезъ мои аванпосты.
За этой попыткой к примирению последовала другая. В числе неуспевших своевременно выехать из города находился богач Яковлев. Дома его и родственников сгорели. Погорельцы вместе с прислугой и сотней крестьян бродили, ограбленные, по пепелищам Москвы. Наконец, Яковлев обратился к маршалу Мортье с просьбой о пропуске для выезда из города.
Об этом было доложено Наполеону, который пожелал видеть самого просителя. При входе во дворец Яковлев был встречен секретарем Наполеона, Лагарпом, и введен в тронную залу, где Наполеон уже ожидал его. Снова заговорив о пожаре Москвы и графе Ростопчине, Наполеон перешел к непосредственной цели своей беседы:
- Вы желаете пропуска черезъ мои аванаосты? Я согласенъ на это, но съ условiемъ: когда проводите своихъ, куда намѣреваетесь ихъ проводить, поѣзжайте въ Петербургъ. Императору будетъ весьма прiятно видѣть свидѣтеля-очевидца всѣхъ происхшествiй въ Москвѣ и выслушать вашъ отчетъ.
Яковлев ответил, что правом личного доклада он не располагает.
- Вы можете обратиться къ гофмаршалу, графу Толстому. Я его знаю. Онъ хорошiй человѣкъ. Вы можете, наконецъ, встретиться съ государемъ въ одной изъ его частныхъ прогулокъ.
Яковлев заметил, что все эти пути кажется ему неудобными.
- Хорошо. Въ такомъ случаѣ я напишу письмо къ императору. Я скажу ему, что пригласилъ васъ къ себѣ и говорил съ вами.
Пожелав своему собеседнику счастливого пути, Наполеон отпустил его и на следующий день вместе с пропуском прислал ему свое письмо:
«Государь, братъ мой! Узнавъ, что братъ министра Вашего Величесва при Кассельскомъ дворѣ - здѣсь, я призывал его къ себѣ и говорилъ съ ним. Я поручилъ ему отправиться къ Вашему Величеству и выразить вамъ мои чувства. Прекрасная, великолѣпная Москва уже не существуетъ! Граф Ростопчинъ ее сжегъ. 400 зажигателей были пойманы на мѣстѣ преступленiя. Всѣ они показали, что поджигаютъ по приказанiямъ губернатора и начальника полицiи. Они были разстрѣляны. Наконецъ, пожары, кажется прекратились. Три четверти домовъ сдѣлались добычею пламени; уцѣлѣла одна четвертая часть. Поступокъ ужасный и не имѣющiй цѣли. Того ли хтѣли, чтобы лишить насъ нѣкоторыхъ способовъ продовольствiя? Но запасы находилсь въ погребахъ, до которыхъ не коснулся огонь. Впрочемъ, какъ можно было предавать огню одинъ изъ прекраснѣйшихъ городовъ въ свѣтѣ, созданный вѣками, для достиженiя такой незначительной цѣли? Точно такъ же поступаютъ, начиная съ самого Смоленска, и отъ этого доведено до нищеты 600 тысячъ семействъ. Городскiя пожарныя трубы были или изломаны или увезены. Часть оружiя изъ арсенала была роздана преступникамъ, и намъ пришлось выстрѣлами прогнать ихъ изъ Кремля. Человѣчество, выгоды Вышего Величества и этого обширнаго города требовали ввѣрить мнѣ столицу, оставленную русскими войсками. Надо было оставить въ ней власти, городовое управленiе и гражданскую стражу. Такъ поступили 2 раза въ Вѣнѣ, въ Берлинѣ, в Мадридѣ. Такъ поступили и вы в Миланѣ, когда входилъ в него Суворовъ. Пожаръ далъ солдатамъ право грабить; они оспаривали добычу у пламени. Если бы я могъ предполагать, что такъ поступаютъ на основанiи повелѣнiй Вашего Величесва, то я не писал бы къ вамъ этого письма. Но я считаю не согласнымъъ с вашими правилами, съ вашимъ сердцемъ, съ вашимъ свѣтлымх образом мыслей, чтобы вы допустили такiя неистовства, недостойныя ни великаго монарха, ни великаго народа. Въ то время, когда вывозили изъ Москвы пожарныя трубы, въ ней оставили 150 полевыхъ орудiй, 70.000 новыхъ ружей, 1.600.000 патроновъ и много пороху, селитры, сѣры. Я веду войну съ Вашимъ Величествомъ безъ всякаго озлобленiя. Простая записочка отъ вас, прежде или послѣ послѣдняго сраженiя, остановила бы мое движенiе, и, чтобы угодить вамъ, я пожертвовалъ бы выгодою вступить въ Москву. Если Ваше Величество, хотя отчасти сохраняете прежнiя ко мнѣ чувства, то вы благосклонно прочтете это письмо. Во всякомъ случаѣ вы будете мнѣ благодарны за то, что я отдаю отчет Вашему Величеству о происходящемъ въ Москвѣ».
Ответа не последовало, точно так же, как и после поездки парламентера, генерала Лористона к Кутузову в Тарутино.
Н.П. Ульянов - Лористон в ствке Кутозова
«Само собою разумѣется», - писал по приказанию Наполеона маршал Бертье Мюрату, - «что Императоръ предоставляетъ избрать удобное время для этого дѣла, чтобы оно не показалось вынужденнымъ обстоятельствами».
Луи Александр Бертье
Как будто троекратная попытка к примирению уже сама по себе не подчеркивала всей безысходности положения Наполеона в Москве.
В.В. Верещагин - Наполеон и маршал Лористон - мир во что бы то ни стало
До встречи 23 сентября, тогда мы узнаем об экономической политике Наполеона.