Путч.- 20 лет спустя. (Радио Свобода)
Оригинал взят у irek_murtazin в Путч.- 20 лет спустя. (Радио Свобода)
Прошло 20 лет. И вот я уже сегодня беседую с одним из защитников Белого дома корреспондентом "Новой газеты" Иреком Муртазиным.
Ирек Муртазин: Я не строил там баррикады около Белого дома. А оказался непосредственно внутри, в штабе обороны. Это 20-й подъезд. Там же сидел Кобец, который возглавил оборону Белого дома. Могу сказать, что эти три дня мы готовились к самому худшему. Мы готовились к тому, что мы там погибнем, но оттуда не уйдем. Была такая эйфория, настрой - сдохнуть, но не отступить! Потому что возвращение к той жизни, которой мы все уже хлебнули, никто не хотел. Могу сказать, что это не наша вина, что победу демократии в августе 1991 года превратили в черте что. Это сегодня можно говорить - а был ли вообще ПУТЧ, а была ли победа демократии? Сегодня что угодно можно говорить, но по состоянию на 22 августа 1991 года это была победа демократии, это была победа над путчем. Во всяком случае, именно так мы воспринимали события августа 1991 года.
Владимир Тольц: А что из тогдашних событий в вашей лично жизни вам более все запомнилось?
Ирек Муртазин: Могу сказать так, что работая собственным корреспондентом "Вестей" в Татарстане, я неоднократно выезжал в Чечню. И уже в перерывах между двумя войнами я как-то записывал интервью с Шамилем Басаевым. Вот он на меня так смотрит: "А ты в шахматы играешь?" Я говорю: "Вообще-то - да. У меня первый взрослый разряд по шахматам". "Это мы с тобой играли в ночь с 19 на 20 августа 1991 в шахматы?"- "Вообще-то, ты без бороды тогда был". А это было как раз где-то около часа ночи 20 августа. Мы вышли посмотреть, что вокруг Белого дома творится. Смотрим, сидит группка - фонарик, и играют в шахматы. И один чернявый молодой человек всех, мягко говоря, делает. Говорит: "Давай сыграем". Я тоже проиграл, кстати. Оказалось, что это был Шамиль Басаев.
Владимир Тольц: А в каком качестве он был там?
Ирек Муртазин: Он был защитником Белого дома. Какие метаморфозы должны были произойти в его жизни, если в 1991 году он по зову сердца пришел к Белому дому, был готов сдохнуть за свободу, за демократию, а буквально прошло 5-6 лет, он стал одним из самых кровавых террористов! Что должно было произойти с этим человеком? Это одно из таких ярких воспоминаний тех времен.
Второе яркое воспоминание - это то, что так получилось, что я осуществлял негласную защиту обороны Артема Боровика. Мне сразу была поставлена задача, что Артем не должен был чувствовать, что его охраняют. Поскольку я только-только уволился из армии, капитан запаса, мне сказали: "Ты человек военный. Мы можем и обязаны помереть здесь, но с его головы не должна упасть ни одна волосинка". Артем Боровик в 420 кабинете открыл корпункт радио Би-Би-Си и буквально через каждые 15-20 минут выходил на связь Би-Би-Си. Это был такой голос Белого дома. Так получилось, что я все время сопровождал Артема, когда он выходил на улицу за новыми впечатлениями, новой информацией. Именно с ним мы подходили к танкистам, которые встали около Белого дома. Именно с Артемом был разговор с комбатом этих танкистов разговор о том: "Неужели ты будешь давить своих же людей?" На что комбат ответил: "Нет, я не буду. Связь ломается. Если дадут приказ, я сделаю вид, что ничего не слышал". Тогда поступило предложение: "А может быть, ты развернешь стволы от Белого дома и встанешь на защиту Белого дома?" На что танкист сказал: "Мне приказ нужен. Я человек военный". "А если тебе приказ отдаст Борис Николаевич?" "Нет, проблем. Будем приказ, я развернусь". "Пошли". Он, говорит: "Я сейчас не могу уйти. У меня одни молодые лейтенанты, которые только-только из училища. Если я уйду и вдруг поступит приказ, они попрут. Давайте, лейтенантика дам". В итоге он дает лейтенантика. Мы вместе с Артемом идем в 20-й подъезд, поднимаемся на 4-й этаж, подходим к полковнику Цалко. Рассказываем ему, что произошло, суть дела. Он нас повел к Бурбулису, Бурбулис перехватил, повел к Борису Николаевичу. Мы говорим: "Борис Николаевич, танкисты готовы выполнить ваш приказ. Надо его отдать". Он говорит: "Спасибо, сынки". В итоге буквально минут через 10-15 на лентах всех мировых агентств появилось сообщение о том, что 9 танков Кантемировской дивизии развернули свои стволы от Белого дома и встали на защиту Белого дома. Такой переломный момент. Это был сигнал и для армии, которая не знала, что делать, чью сторону взять.
Владимир Тольц: Ирек, что же, по вашему мнению, случилось с победой, которую одержали 21 августа 1991 года? Почему так пошли события?
Ирек Муртазин: Я могу ответить очень коротко, по-русски. Могу ответить, размышляя, политологически. По-русски - мы просто профукали август 1991 года! А если дать более развернутый ответ, похоже произошло то, что произошло в 1945 году, когда советские войска освобождали концлагеря. Вспомните, когда изможденные люди выходили, выползали из этих концлагерей, наши разворачивали там полевые кухни, очень многие люди погибли от завороток кишок. Они не были готовы к такой пище. Я думаю, что после августа произошло то, что Россия оказалась не готова к свободе. Она захлебнулась в этой свободе. А на передний план вышли более циничные, более расчетливые, которым и свобода-то не нужна была. Нужна была свобода для прикрытия своих корыстных интересов. В принципе, это ответ, что Россия захлебнулась в свободе. Это самое страшное!
Владимир Тольц: Возможен реванш тех сил, которые победили 20 лет назад или нет?
Ирек Муртазин: Опять же, что называть реваншем. Если речь о персонах, это невозможно. Их время ушло. Они уже старые. Они уже успокоившиеся, заматеревшие. А вот реванш того процесса просто неизбежен. Нам никуда не деться. И другого пути развития общества как либерализация, как демократизация просто нет. Любые другие пути - это тупик, это отход назад. Сегодня родилось и выросло новое поколение, которое никогда не сможет жить так, как мы жили до 1991 года. У них выбор - или остаться в России и делать Россию европейской страной, или же уезжать отсюда. К сожалению, многие уезжают, но уезжает все-таки не большинство. В принципе, процесс вытравления из России азиатчины, а Россия - это азиатская страна, к сожалению, она не европейская страна на сегодняшний день…
Владимир Тольц: Япония тоже не европейская страна.
Ирек Муртазин: Япония больше европейская, чем Россия! И вот вытравление этой азиатчины такой восточной этот процесс идет. Он объективно идет. Но все равно говорить, что земля плоская, сегодня все труднее и труднее. Все больше и больше людей понимают, что земля все-таки круглая.
Путч.- 20 лет спустя. - Сегодняшние итоги - Радио Свобода
Прошло 20 лет. И вот я уже сегодня беседую с одним из защитников Белого дома корреспондентом "Новой газеты" Иреком Муртазиным.
Ирек Муртазин: Я не строил там баррикады около Белого дома. А оказался непосредственно внутри, в штабе обороны. Это 20-й подъезд. Там же сидел Кобец, который возглавил оборону Белого дома. Могу сказать, что эти три дня мы готовились к самому худшему. Мы готовились к тому, что мы там погибнем, но оттуда не уйдем. Была такая эйфория, настрой - сдохнуть, но не отступить! Потому что возвращение к той жизни, которой мы все уже хлебнули, никто не хотел. Могу сказать, что это не наша вина, что победу демократии в августе 1991 года превратили в черте что. Это сегодня можно говорить - а был ли вообще ПУТЧ, а была ли победа демократии? Сегодня что угодно можно говорить, но по состоянию на 22 августа 1991 года это была победа демократии, это была победа над путчем. Во всяком случае, именно так мы воспринимали события августа 1991 года.
Владимир Тольц: А что из тогдашних событий в вашей лично жизни вам более все запомнилось?
Ирек Муртазин: Могу сказать так, что работая собственным корреспондентом "Вестей" в Татарстане, я неоднократно выезжал в Чечню. И уже в перерывах между двумя войнами я как-то записывал интервью с Шамилем Басаевым. Вот он на меня так смотрит: "А ты в шахматы играешь?" Я говорю: "Вообще-то - да. У меня первый взрослый разряд по шахматам". "Это мы с тобой играли в ночь с 19 на 20 августа 1991 в шахматы?"- "Вообще-то, ты без бороды тогда был". А это было как раз где-то около часа ночи 20 августа. Мы вышли посмотреть, что вокруг Белого дома творится. Смотрим, сидит группка - фонарик, и играют в шахматы. И один чернявый молодой человек всех, мягко говоря, делает. Говорит: "Давай сыграем". Я тоже проиграл, кстати. Оказалось, что это был Шамиль Басаев.
Владимир Тольц: А в каком качестве он был там?
Ирек Муртазин: Он был защитником Белого дома. Какие метаморфозы должны были произойти в его жизни, если в 1991 году он по зову сердца пришел к Белому дому, был готов сдохнуть за свободу, за демократию, а буквально прошло 5-6 лет, он стал одним из самых кровавых террористов! Что должно было произойти с этим человеком? Это одно из таких ярких воспоминаний тех времен.
Второе яркое воспоминание - это то, что так получилось, что я осуществлял негласную защиту обороны Артема Боровика. Мне сразу была поставлена задача, что Артем не должен был чувствовать, что его охраняют. Поскольку я только-только уволился из армии, капитан запаса, мне сказали: "Ты человек военный. Мы можем и обязаны помереть здесь, но с его головы не должна упасть ни одна волосинка". Артем Боровик в 420 кабинете открыл корпункт радио Би-Би-Си и буквально через каждые 15-20 минут выходил на связь Би-Би-Си. Это был такой голос Белого дома. Так получилось, что я все время сопровождал Артема, когда он выходил на улицу за новыми впечатлениями, новой информацией. Именно с ним мы подходили к танкистам, которые встали около Белого дома. Именно с Артемом был разговор с комбатом этих танкистов разговор о том: "Неужели ты будешь давить своих же людей?" На что комбат ответил: "Нет, я не буду. Связь ломается. Если дадут приказ, я сделаю вид, что ничего не слышал". Тогда поступило предложение: "А может быть, ты развернешь стволы от Белого дома и встанешь на защиту Белого дома?" На что танкист сказал: "Мне приказ нужен. Я человек военный". "А если тебе приказ отдаст Борис Николаевич?" "Нет, проблем. Будем приказ, я развернусь". "Пошли". Он, говорит: "Я сейчас не могу уйти. У меня одни молодые лейтенанты, которые только-только из училища. Если я уйду и вдруг поступит приказ, они попрут. Давайте, лейтенантика дам". В итоге он дает лейтенантика. Мы вместе с Артемом идем в 20-й подъезд, поднимаемся на 4-й этаж, подходим к полковнику Цалко. Рассказываем ему, что произошло, суть дела. Он нас повел к Бурбулису, Бурбулис перехватил, повел к Борису Николаевичу. Мы говорим: "Борис Николаевич, танкисты готовы выполнить ваш приказ. Надо его отдать". Он говорит: "Спасибо, сынки". В итоге буквально минут через 10-15 на лентах всех мировых агентств появилось сообщение о том, что 9 танков Кантемировской дивизии развернули свои стволы от Белого дома и встали на защиту Белого дома. Такой переломный момент. Это был сигнал и для армии, которая не знала, что делать, чью сторону взять.
Владимир Тольц: Ирек, что же, по вашему мнению, случилось с победой, которую одержали 21 августа 1991 года? Почему так пошли события?
Ирек Муртазин: Я могу ответить очень коротко, по-русски. Могу ответить, размышляя, политологически. По-русски - мы просто профукали август 1991 года! А если дать более развернутый ответ, похоже произошло то, что произошло в 1945 году, когда советские войска освобождали концлагеря. Вспомните, когда изможденные люди выходили, выползали из этих концлагерей, наши разворачивали там полевые кухни, очень многие люди погибли от завороток кишок. Они не были готовы к такой пище. Я думаю, что после августа произошло то, что Россия оказалась не готова к свободе. Она захлебнулась в этой свободе. А на передний план вышли более циничные, более расчетливые, которым и свобода-то не нужна была. Нужна была свобода для прикрытия своих корыстных интересов. В принципе, это ответ, что Россия захлебнулась в свободе. Это самое страшное!
Владимир Тольц: Возможен реванш тех сил, которые победили 20 лет назад или нет?
Ирек Муртазин: Опять же, что называть реваншем. Если речь о персонах, это невозможно. Их время ушло. Они уже старые. Они уже успокоившиеся, заматеревшие. А вот реванш того процесса просто неизбежен. Нам никуда не деться. И другого пути развития общества как либерализация, как демократизация просто нет. Любые другие пути - это тупик, это отход назад. Сегодня родилось и выросло новое поколение, которое никогда не сможет жить так, как мы жили до 1991 года. У них выбор - или остаться в России и делать Россию европейской страной, или же уезжать отсюда. К сожалению, многие уезжают, но уезжает все-таки не большинство. В принципе, процесс вытравления из России азиатчины, а Россия - это азиатская страна, к сожалению, она не европейская страна на сегодняшний день…
Владимир Тольц: Япония тоже не европейская страна.
Ирек Муртазин: Япония больше европейская, чем Россия! И вот вытравление этой азиатчины такой восточной этот процесс идет. Он объективно идет. Но все равно говорить, что земля плоская, сегодня все труднее и труднее. Все больше и больше людей понимают, что земля все-таки круглая.
Путч.- 20 лет спустя. - Сегодняшние итоги - Радио Свобода