Как я впервые собрался ехать в Америку
Продолжение.
Начало: dnomaid-yzarc.livejournal.com/59087.html
Ехать в Америку после всего случившегося я не передумал.
Меня ждали там в начале июня, для чего в университете мне предстояло досрочно сдать две сессии. К началу четвертого курса, осознав в какой ВУЗ я попал, я взял вечерние курсы в виде второго высшего образования по той же специальности, но на другом факультете. Чтобы облегчить свою участь, я исправно посещал все лекции и семинары, что стало причиной необычно тесного общения с одногруппниками. Я влился в компанию и видел, что мне рады.
С Леной мы были в одной группе со второго курса. Она занимала меня лишь слегка, хотя я сразу обратил на неё внимание. Впрочем, возможно, больше внимания я обратил на то, как она реагировала на меня. Тем не менее, оказалось, что у нас совпадали взгляды по некоторым вопросам, она была непохожа на остальных, имела собственное мнение, с ней было интересно. С каждым днем дистанция между нами сокращалась.Она уже давно ждала от меня решительных действий, меня же отталкивало необъяснимое чувство чуждости, стоило лишь подумать о близости с ней. Впрочем все это не мешало нам плодотворно общаться.
В мае в общежитии для профилактики отключают горячую воду, и жильцы ходят мыться по гостям. В одну из пятниц в начале мая Лена позвала всех к себе домой. Я испросил дозволения помыться, взял полотенце и, оценив возможности и вероятности, захватил с собой дополнительные принадлежности. Предложением остаться на ночь воспользовались только мы с Аней, которая уснула в отдельной комнате, оставив нас с Леной наедине. Мы разговаривали. Кровать в комнате была одна. Я не ощущал влечения, но явно видел, как она ловит мои движения. Она готова была загореться от одного моего прикосновения. Я отводил глаза, пытаясь разобраться, что же нужно мне. Она без колебаний согласилась, когда я предложил сделать массаж. Вся её спина содрогалась, когда мои пальцы касались её поясницы, я же упорно делал вид, что ничего не замечаю. Меня что-то останавливало. Закончив массаж, я укрыл её и отполз к стенке. Я лежал в темноте и думал. Стоило лишь протянуть руку - она была бы моей. Но мне вовсе не хотелось этого, от чего даже стало неловко. Чтобы замять стеснение, я изобразил озорство, начав толкаться и ворчать будто Лена разлеглась на всю кровать.
Аня ушла рано утром, оставив на кухне два миндальных печенья.
Как мило, - сказала Лена.
Родители были в отъезде, и завтрак нам предстояло готовить вдвоем. Мне меньше всего хотелось выделываться и щеголять своими кулинарными навыками, но я с вечера пообещал приготовить куриные грудки... Мой день был наполнен неловкостью и стеснением по довольно необычной причине.
Какое-то время спустя на природе мы отмечали чей-то день рождения, и возвращаясь затемно из парка наша компания растянулась. Мы с Леной оказались вдвоем. Разговор принял довольно откровенный оборт, я услышал нотки упрека в её словах и постарался изъясниться по мере своих способностей:
- Лен, мне интересно с тобой, мне приятно, когда ты рядом, но я почему-то думаю, что между нами не может быть ничего серьезного, - тогда я апеллировал к разуму, хотя на самом деле это было отчетливое ощущение, чувство.
- Ох уж эти размышления! - Лена отчаянно взмолилась, - хреновы теоретики. Всю жизнь только и думают вместо того, чтобы хоть раз попробовать!
Я обнял её, она прижалась ко мне, и я почувствовал, как бешено бьется её сердце.
- Ты волнуешься?!
- Конечно!!!
Я взял её за руку и больше не отпускал в тот вечер. Мы долго ждали её автобус, и когда он наконец появился и открыл двери, я мысленно произнес: «Гори оно все огнем!», наклонился к ней и поцеловал её в губы. Лена явно не ожидала этого, но меньше чем через секунду, осознав, она страстно ответила на мой поцелуй. Она вложила в него все свое ожидание. Для неё тогда ничего больше не существовало. Я уже стал волноваться, что она не успеет на автобус, торопливо прервал поцелуй словами: «Ну, беги, опоздаешь!», не понимая, что для неё автобус уже не имел никакого значения. Из общежития я позвонил ей и спросил, как она добралась до дома. Я никогда раньше этого не делал, просто теперь было положено поступить именно так.
Весь следующий день в университете мы были вместе, держались за руки и целовались на перерывах. Но с каждым поцелуем на душе у меня становилось все тяжелее. Целуясь я стал открывать глаза, чего никогда не делал раньше, я смотрел ей в лицо. От неё веяло чем-то необъяснимо чужим, казалось, она хотела остановить время и оставить нас обоих в этом мгновении навсегда, от чего у меня холодело внутри, а всего меня неудержимо рвало вперед, дальше, в будущее.
Однажды поздно вечером мы всей компанией возвращались с какого-то мероприятия. Мне не хотелось провожать Лену домой. Поезд остановился на моей станции, я сослался на большую занятость, мило поцеловал её в щечку и выскочил прямо перед закрытием дверей. Поднимаясь по переходу между ветками метро, я увидел бабушку, продающую маленькие розовые букетики. Я остановился, задумавшись. Некрасиво получалось. Я купил у бабушки букетик и помчался обратно, сел на следующий поезд, вышел на следующей станции и побежал по переходу на другую ветку метро в надежде застать Лену на перроне. Поезд ушел несколько секунд назад. Следующего локомотива пришлось дожидаться больше пяти минут, что казалось вечностью. Сев в него и доехав до её станции, я помчался, сжимая в потеющих руках букет, выскочил на улицу и побежал в сторону автобусной остановки, от которой вот-вот должен был отправиться автобус. Без раздумий я запрыгнул в переднюю дверь. В салоне я увидел Лену рядом с Сашей. Он, очевидно, вызвался её проводить. Саша был очень хорошим и наивным парнем. Хорошим для других нередко в ущерб себе. И в тот день он уже опоздал на последнюю электричку, чтобы проводить Лену домой. Я слышал, как он удивленно и одновременно возмущенно произнес, увидев меня: «Вот засранец!». Он сказал пару слов Лене и вышел из автобуса как только я дошел до них по салону...
- Прости меня, не знаю, чем я думал, - я протянул букет.
Лена подалась ко мне, всю дорогу мы ехали обнявшись. Она не хотела идти домой, и мы долго целовались на крыльце её подъезда.
К себе в общежитие я возвращался пешком, поскольку метро уже было закрыто.
На одном из занятий ей в руки попал мой паспорт, она листала страницы и наткнулась на заложенную в обложку квитанцию.
- Вот и попался, - не спохватился я.
- Билет до Нью-Йорка, восемнадцать тысяч семьсот рублей...
- Я все думал, как тебе об этом рассказать...
Её лицо было полно недоумения.
- Я лечу в Америку на лето. На все лето, на три с половиной месяца, -
она реагировала подобно человеку, которому сообщают о гибели близкого родственника. Ум понимает, что случилось что-то очень серьезное, и требуется какое-то время, чтобы все оценить. Эмоций запаздывают, выражение лица застывает в неопределенности и какой-то незащищенности, - я улетаю шестого июня и до этого срока мне нужно сдать все экзамены на дневном и вечернем отделении.
- Три мясяца...
- Да. Маленькая жизнь.
На протяжении нескольких недель я спал два раза в сутки по три часа, проводя за учебой почти все оставшееся время. У меня было довольно веское оправдание, чтобы минимизировать время проводимое с Леной. Тем не менее, я по-прежнему посещал занятия и избегать её не получалось. Её отношение ко мне не изменилось, добавились забота и уважение.
В пятницу вечером, перед последними выходными до отъезда, в ДК проводилось закрытие сезона: университетские творческие коллективы давали прощальные концерты перед летними каникулами.
Намедни я, видимо, чем-то отравился и целый день не мог ничего есть.
Мы сидели с Леной рядом и держались за руки. В какой-то момент на сцене запели песню: «Лето - это маленькая жизнь».
Из ДК я провожал её до автобуса.
- Ты уедешь на три месяца...
- Лето - это маленькая жизнь...
Выходя из дворов к дороге, я остановился. Лена прошла немного вперед и обернулась.
- Лен!
- …
- Все это очень странно. В какой-то момент мне показалось, я испытываю к тебе какие-то чувства... Теперь я понял, что ты для меня как сестра...
Я натянул глупую улыбку, крепко обнял её и закружил, что было явно не к месту. Она опешила и не хотела двигаться с места, когда я взял её за руку и медленно пошел дальше. Мы шли как пришибленные.
- А какие чувства тебе показалось, ты испытываешь ко мне?
- Ну не знаю, влечение, что ли...
Её состояние передалось мне. Я будто перестал слышать звуки, мне стало ужасно неловко за себя и за все, что я сделал. Хотелось рвать на голове волосы. Подошел автобус. Кажется, она потянулась, чтобы поцеловать меня, я подался вперед и обнял её, спрятав лицо у неё за плечом.
Я собрал вещи в общежитии и поехал к родителям. В понедельник, последний день перед отъездом, я завершал все свои университетские дела. Мой самолет вылетал во вторник. Отец неустанно наставлял меня не принимать ни от кого никаких подарков, не есть и не пить ничего в компаниях, по возможности избегать любых контактов (включая обнимания и рукопожатия), постоянно упоминая о методах КГБ и заговоре против всех, кто выезжает за границу, в особенности в Америку. Он вспоминал о моем недавнем отравлении, и высказывая подозрение в его естественных причинах. В тот день он велел мне обедать только в МакДональдсе - только им можно было доверять.
В тот день я ослушался отца, купив себе ланч в Ростиксе в торговом центре у университетского метро, и, уже выходя, встретил на эскалаторе Лену. Мы оба слегка опешили. Кажется, в первое мгновение она была готова броситься мне в объятия, но она остановилась, бессильно рассмеялась и робко достала из сумочки какую-то коробочку.
- Возьми, это тебе. Долго лететь, в самолете будет скучно.
Это была головоломка. Два металлических крючка можно было легко сцепить, и очень непросто расцепить.
Я пошутил, заявив, что не могу принимать подарков по завету отца. Рассказал ей про КГБшный заговор, мы вместе посмеялись. Вспоминая теперь, как она смеялась, я понимаю, что выходные она провела в слезах. Я чувствовал в ней больше света и легкости. Она отпустила меня.
Я обнял её, и мы простились.
Лен, прости меня, пожалуйста.
За три часа до вылета самолета мне позвонила староста моей группы, которая была в курсе моего отъезда, и передала трубку заму декана.
- Магометов!
- Здравствуйте, Юрий Петрович!
- Деятель хренов, ты куда собрался?! Ты почему меня в известность не поставил!
- Ну вы вроде как против были... А я экзамены сдал все.
- Экзамены он сдал, а с практикой что делать будешь?
- Осенью сдам!
- Да я тебя отчислю до осени за такое поведение! Надо было мне сообщить! Да если бы не староста твоя!!! - его тон потеплел, я услышал нотки уважения в его голосе, - Возвращайся давай и сдавай практику осенью!
- Спасибо, Юрий Петрович!
По возвращению в сентябре я подарил ему ему кружку из Национального Музей Авиации и Космонавтики в Вашингтоне.
Начало: dnomaid-yzarc.livejournal.com/59087.html
Ехать в Америку после всего случившегося я не передумал.
Меня ждали там в начале июня, для чего в университете мне предстояло досрочно сдать две сессии. К началу четвертого курса, осознав в какой ВУЗ я попал, я взял вечерние курсы в виде второго высшего образования по той же специальности, но на другом факультете. Чтобы облегчить свою участь, я исправно посещал все лекции и семинары, что стало причиной необычно тесного общения с одногруппниками. Я влился в компанию и видел, что мне рады.
С Леной мы были в одной группе со второго курса. Она занимала меня лишь слегка, хотя я сразу обратил на неё внимание. Впрочем, возможно, больше внимания я обратил на то, как она реагировала на меня. Тем не менее, оказалось, что у нас совпадали взгляды по некоторым вопросам, она была непохожа на остальных, имела собственное мнение, с ней было интересно. С каждым днем дистанция между нами сокращалась.Она уже давно ждала от меня решительных действий, меня же отталкивало необъяснимое чувство чуждости, стоило лишь подумать о близости с ней. Впрочем все это не мешало нам плодотворно общаться.
В мае в общежитии для профилактики отключают горячую воду, и жильцы ходят мыться по гостям. В одну из пятниц в начале мая Лена позвала всех к себе домой. Я испросил дозволения помыться, взял полотенце и, оценив возможности и вероятности, захватил с собой дополнительные принадлежности. Предложением остаться на ночь воспользовались только мы с Аней, которая уснула в отдельной комнате, оставив нас с Леной наедине. Мы разговаривали. Кровать в комнате была одна. Я не ощущал влечения, но явно видел, как она ловит мои движения. Она готова была загореться от одного моего прикосновения. Я отводил глаза, пытаясь разобраться, что же нужно мне. Она без колебаний согласилась, когда я предложил сделать массаж. Вся её спина содрогалась, когда мои пальцы касались её поясницы, я же упорно делал вид, что ничего не замечаю. Меня что-то останавливало. Закончив массаж, я укрыл её и отполз к стенке. Я лежал в темноте и думал. Стоило лишь протянуть руку - она была бы моей. Но мне вовсе не хотелось этого, от чего даже стало неловко. Чтобы замять стеснение, я изобразил озорство, начав толкаться и ворчать будто Лена разлеглась на всю кровать.
Аня ушла рано утром, оставив на кухне два миндальных печенья.
Как мило, - сказала Лена.
Родители были в отъезде, и завтрак нам предстояло готовить вдвоем. Мне меньше всего хотелось выделываться и щеголять своими кулинарными навыками, но я с вечера пообещал приготовить куриные грудки... Мой день был наполнен неловкостью и стеснением по довольно необычной причине.
Какое-то время спустя на природе мы отмечали чей-то день рождения, и возвращаясь затемно из парка наша компания растянулась. Мы с Леной оказались вдвоем. Разговор принял довольно откровенный оборт, я услышал нотки упрека в её словах и постарался изъясниться по мере своих способностей:
- Лен, мне интересно с тобой, мне приятно, когда ты рядом, но я почему-то думаю, что между нами не может быть ничего серьезного, - тогда я апеллировал к разуму, хотя на самом деле это было отчетливое ощущение, чувство.
- Ох уж эти размышления! - Лена отчаянно взмолилась, - хреновы теоретики. Всю жизнь только и думают вместо того, чтобы хоть раз попробовать!
Я обнял её, она прижалась ко мне, и я почувствовал, как бешено бьется её сердце.
- Ты волнуешься?!
- Конечно!!!
Я взял её за руку и больше не отпускал в тот вечер. Мы долго ждали её автобус, и когда он наконец появился и открыл двери, я мысленно произнес: «Гори оно все огнем!», наклонился к ней и поцеловал её в губы. Лена явно не ожидала этого, но меньше чем через секунду, осознав, она страстно ответила на мой поцелуй. Она вложила в него все свое ожидание. Для неё тогда ничего больше не существовало. Я уже стал волноваться, что она не успеет на автобус, торопливо прервал поцелуй словами: «Ну, беги, опоздаешь!», не понимая, что для неё автобус уже не имел никакого значения. Из общежития я позвонил ей и спросил, как она добралась до дома. Я никогда раньше этого не делал, просто теперь было положено поступить именно так.
Весь следующий день в университете мы были вместе, держались за руки и целовались на перерывах. Но с каждым поцелуем на душе у меня становилось все тяжелее. Целуясь я стал открывать глаза, чего никогда не делал раньше, я смотрел ей в лицо. От неё веяло чем-то необъяснимо чужим, казалось, она хотела остановить время и оставить нас обоих в этом мгновении навсегда, от чего у меня холодело внутри, а всего меня неудержимо рвало вперед, дальше, в будущее.
Однажды поздно вечером мы всей компанией возвращались с какого-то мероприятия. Мне не хотелось провожать Лену домой. Поезд остановился на моей станции, я сослался на большую занятость, мило поцеловал её в щечку и выскочил прямо перед закрытием дверей. Поднимаясь по переходу между ветками метро, я увидел бабушку, продающую маленькие розовые букетики. Я остановился, задумавшись. Некрасиво получалось. Я купил у бабушки букетик и помчался обратно, сел на следующий поезд, вышел на следующей станции и побежал по переходу на другую ветку метро в надежде застать Лену на перроне. Поезд ушел несколько секунд назад. Следующего локомотива пришлось дожидаться больше пяти минут, что казалось вечностью. Сев в него и доехав до её станции, я помчался, сжимая в потеющих руках букет, выскочил на улицу и побежал в сторону автобусной остановки, от которой вот-вот должен был отправиться автобус. Без раздумий я запрыгнул в переднюю дверь. В салоне я увидел Лену рядом с Сашей. Он, очевидно, вызвался её проводить. Саша был очень хорошим и наивным парнем. Хорошим для других нередко в ущерб себе. И в тот день он уже опоздал на последнюю электричку, чтобы проводить Лену домой. Я слышал, как он удивленно и одновременно возмущенно произнес, увидев меня: «Вот засранец!». Он сказал пару слов Лене и вышел из автобуса как только я дошел до них по салону...
- Прости меня, не знаю, чем я думал, - я протянул букет.
Лена подалась ко мне, всю дорогу мы ехали обнявшись. Она не хотела идти домой, и мы долго целовались на крыльце её подъезда.
К себе в общежитие я возвращался пешком, поскольку метро уже было закрыто.
На одном из занятий ей в руки попал мой паспорт, она листала страницы и наткнулась на заложенную в обложку квитанцию.
- Вот и попался, - не спохватился я.
- Билет до Нью-Йорка, восемнадцать тысяч семьсот рублей...
- Я все думал, как тебе об этом рассказать...
Её лицо было полно недоумения.
- Я лечу в Америку на лето. На все лето, на три с половиной месяца, -
она реагировала подобно человеку, которому сообщают о гибели близкого родственника. Ум понимает, что случилось что-то очень серьезное, и требуется какое-то время, чтобы все оценить. Эмоций запаздывают, выражение лица застывает в неопределенности и какой-то незащищенности, - я улетаю шестого июня и до этого срока мне нужно сдать все экзамены на дневном и вечернем отделении.
- Три мясяца...
- Да. Маленькая жизнь.
На протяжении нескольких недель я спал два раза в сутки по три часа, проводя за учебой почти все оставшееся время. У меня было довольно веское оправдание, чтобы минимизировать время проводимое с Леной. Тем не менее, я по-прежнему посещал занятия и избегать её не получалось. Её отношение ко мне не изменилось, добавились забота и уважение.
В пятницу вечером, перед последними выходными до отъезда, в ДК проводилось закрытие сезона: университетские творческие коллективы давали прощальные концерты перед летними каникулами.
Намедни я, видимо, чем-то отравился и целый день не мог ничего есть.
Мы сидели с Леной рядом и держались за руки. В какой-то момент на сцене запели песню: «Лето - это маленькая жизнь».
Из ДК я провожал её до автобуса.
- Ты уедешь на три месяца...
- Лето - это маленькая жизнь...
Выходя из дворов к дороге, я остановился. Лена прошла немного вперед и обернулась.
- Лен!
- …
- Все это очень странно. В какой-то момент мне показалось, я испытываю к тебе какие-то чувства... Теперь я понял, что ты для меня как сестра...
Я натянул глупую улыбку, крепко обнял её и закружил, что было явно не к месту. Она опешила и не хотела двигаться с места, когда я взял её за руку и медленно пошел дальше. Мы шли как пришибленные.
- А какие чувства тебе показалось, ты испытываешь ко мне?
- Ну не знаю, влечение, что ли...
Её состояние передалось мне. Я будто перестал слышать звуки, мне стало ужасно неловко за себя и за все, что я сделал. Хотелось рвать на голове волосы. Подошел автобус. Кажется, она потянулась, чтобы поцеловать меня, я подался вперед и обнял её, спрятав лицо у неё за плечом.
Я собрал вещи в общежитии и поехал к родителям. В понедельник, последний день перед отъездом, я завершал все свои университетские дела. Мой самолет вылетал во вторник. Отец неустанно наставлял меня не принимать ни от кого никаких подарков, не есть и не пить ничего в компаниях, по возможности избегать любых контактов (включая обнимания и рукопожатия), постоянно упоминая о методах КГБ и заговоре против всех, кто выезжает за границу, в особенности в Америку. Он вспоминал о моем недавнем отравлении, и высказывая подозрение в его естественных причинах. В тот день он велел мне обедать только в МакДональдсе - только им можно было доверять.
В тот день я ослушался отца, купив себе ланч в Ростиксе в торговом центре у университетского метро, и, уже выходя, встретил на эскалаторе Лену. Мы оба слегка опешили. Кажется, в первое мгновение она была готова броситься мне в объятия, но она остановилась, бессильно рассмеялась и робко достала из сумочки какую-то коробочку.
- Возьми, это тебе. Долго лететь, в самолете будет скучно.
Это была головоломка. Два металлических крючка можно было легко сцепить, и очень непросто расцепить.
Я пошутил, заявив, что не могу принимать подарков по завету отца. Рассказал ей про КГБшный заговор, мы вместе посмеялись. Вспоминая теперь, как она смеялась, я понимаю, что выходные она провела в слезах. Я чувствовал в ней больше света и легкости. Она отпустила меня.
Я обнял её, и мы простились.
Лен, прости меня, пожалуйста.
За три часа до вылета самолета мне позвонила староста моей группы, которая была в курсе моего отъезда, и передала трубку заму декана.
- Магометов!
- Здравствуйте, Юрий Петрович!
- Деятель хренов, ты куда собрался?! Ты почему меня в известность не поставил!
- Ну вы вроде как против были... А я экзамены сдал все.
- Экзамены он сдал, а с практикой что делать будешь?
- Осенью сдам!
- Да я тебя отчислю до осени за такое поведение! Надо было мне сообщить! Да если бы не староста твоя!!! - его тон потеплел, я услышал нотки уважения в его голосе, - Возвращайся давай и сдавай практику осенью!
- Спасибо, Юрий Петрович!
По возвращению в сентябре я подарил ему ему кружку из Национального Музей Авиации и Космонавтики в Вашингтоне.