Взросление
Принято считать, что детей нужно ограждать от стрессов и суровой правды жизни. Еще говорят, что дети не знают и не понимают смерти. В этом отношении странно, что одним из первых моих осознанных детских воспоминаний является наполненная ужасом рефлексия на тему, как же это я много лет спустя буду лежать и гнить под землей и никогда больше не встану...
Пару лет назад на Рождество мы с моим старшим племянником запаковывали и укладывали под елку подарки для его младшего брата и сестры. Одиннадцатилетний ребенок понимал, что родители устраивают маскарад для детей, но он еще сомневался, может еще существует главный Дед Мороз, который приносит все остальные подарки. Помню, меня в детстве не смущал факт, что взрослые дарят подарки детям и друг другу, тогда как Дед Мороз всегда приносит главный подарок, которого ждешь целый год. Тогда племянник спросил меня:
- Антон, а Дед Мороз существует?
Я был очень озадачен вопросом. Мне не хватило смелости разрушить последнюю надежду ребенка на волшебство, и, увиливая, сделал озадаченное лицо, сказал, что не знаю.
Беседуя позже со своим отцом, я получил своего рода выговор за такое поведение:
- Ну, такому взрослому уже нельзя врать.
Мне было чуточку стыдно за это «малодушие».
Спустя года полтора, когда среднему племяннику было уже шесть, в некотором роде подобный инцидент повторился с ним. Поняв в какой-то момент, по мере взросления, что у каждого человека есть мама и папа, ребенок спрашивал меня, где же мои мама и папа. Я терпеливо рассказывал о далекой стране на берегу моря, где они живут. Когда же родители наконец приехали, в маленьком мозгу появились новые категории: бабушка и дедушка. И ребенок стал спрашивать, где же мои бабушка и дедушка. Не задумываясь, я отвечал, что они уже умерли. Первое время ребенок, не понимал смысла сказанного и попускал это мимо ушей, чтобы спустя пару месяцев задать мне этот вопрос снова. И вот однажды до него стало что-то доходить:
- Антон, а где твои бабушка и дедушка?
- Они уже умерли, Тёмочка.
- Как умерли? - неожиданно спросил ребенок.
- Ну, так... Они стали совсем старенькие и умерли от старости.
На лице ребенка изобразилась работа мысли, какие-то подозрения, и внезапное страшное озарение:
- Это значит, ты говоришь, что они теперь скелеты?
- Да, Тёма...
По его лицу пробежала тень ужаса, страшное открытие явилось маленькому человеку. Он быстро заговорил:
- Это значит, значит, и мама и папа, и я, и ты...
- Ну, я, как видишь, живой, - я поспешно перебил его, и не стал прибавлять «пока», неловко разведя руками в стороны...
Еще один ребенок вырос навсегда.
С тех пор мне чуточку стыдно за этот разговор, и страшный холодок пробегает по моему сердцу, когда я вспоминаю об этом.
Пару лет назад на Рождество мы с моим старшим племянником запаковывали и укладывали под елку подарки для его младшего брата и сестры. Одиннадцатилетний ребенок понимал, что родители устраивают маскарад для детей, но он еще сомневался, может еще существует главный Дед Мороз, который приносит все остальные подарки. Помню, меня в детстве не смущал факт, что взрослые дарят подарки детям и друг другу, тогда как Дед Мороз всегда приносит главный подарок, которого ждешь целый год. Тогда племянник спросил меня:
- Антон, а Дед Мороз существует?
Я был очень озадачен вопросом. Мне не хватило смелости разрушить последнюю надежду ребенка на волшебство, и, увиливая, сделал озадаченное лицо, сказал, что не знаю.
Беседуя позже со своим отцом, я получил своего рода выговор за такое поведение:
- Ну, такому взрослому уже нельзя врать.
Мне было чуточку стыдно за это «малодушие».
Спустя года полтора, когда среднему племяннику было уже шесть, в некотором роде подобный инцидент повторился с ним. Поняв в какой-то момент, по мере взросления, что у каждого человека есть мама и папа, ребенок спрашивал меня, где же мои мама и папа. Я терпеливо рассказывал о далекой стране на берегу моря, где они живут. Когда же родители наконец приехали, в маленьком мозгу появились новые категории: бабушка и дедушка. И ребенок стал спрашивать, где же мои бабушка и дедушка. Не задумываясь, я отвечал, что они уже умерли. Первое время ребенок, не понимал смысла сказанного и попускал это мимо ушей, чтобы спустя пару месяцев задать мне этот вопрос снова. И вот однажды до него стало что-то доходить:
- Антон, а где твои бабушка и дедушка?
- Они уже умерли, Тёмочка.
- Как умерли? - неожиданно спросил ребенок.
- Ну, так... Они стали совсем старенькие и умерли от старости.
На лице ребенка изобразилась работа мысли, какие-то подозрения, и внезапное страшное озарение:
- Это значит, ты говоришь, что они теперь скелеты?
- Да, Тёма...
По его лицу пробежала тень ужаса, страшное открытие явилось маленькому человеку. Он быстро заговорил:
- Это значит, значит, и мама и папа, и я, и ты...
- Ну, я, как видишь, живой, - я поспешно перебил его, и не стал прибавлять «пока», неловко разведя руками в стороны...
Еще один ребенок вырос навсегда.
С тех пор мне чуточку стыдно за этот разговор, и страшный холодок пробегает по моему сердцу, когда я вспоминаю об этом.