О том, как я впервые собрался в Америку. Первый эмигрантский опыт. Продолжение.
Прежние выпуски здесь.
Оглавление: http://4ertovsky.livejournal.com/105566.html
Коллеги
Основной штат ресторана можно было пересчитать по пальцам.
Владелец Дин был греком по происхождению. Он говорил по-английски без акцента, но когда с ним приходили его дети, между собой они говорили по-гречески. Странным образом греки держат большое количество заведений общественного питания в Америке, как будто это что-то вроде мафии. Дин привозил продукты, иногда готовил что-то по фирменному рецепту для особых посетителей. Он не гнушался работы, ресторан был его собственностью, и он делал все, что было необходимо в данный момент: мыл полы, таскал мешки и ящики, обслуживал тех посетителей, для которых сам готовил еду.
Поначалу вся "кухня" была черной: три повара, готовившие всю еду, были неграми. Ли, молодой и огромный, был похож на гориллу; с глазами на выкате он постоянно спрашивал меня о моих успехах с девушками, и вообще все время говорил и шутил только о женщинах. Иногда он дразнил нас с Адилем, подражая нашим акцентам, и в целом был довольно славным малым, хотя и слегка туповатым:
- Давно ты приехал из России?
- Месяц назад.
- Ммм, а как ты в Штаты приехал? На машине?
Порой тупил я, и какая-то еда оказывалось лишней, тогда Ли злился и обещал оставить меня без обеда: в конце рабочего дня мы обедали, и могли заказать себе что-то из меню. Работа повара была наряженной: до десятка официантов обслуживают посетителей одновременно и заваливают поваров заказами, которые нередко снабжены не совсем стандартными пожеланиями: "без лука", "без орехов" или "побольше сыра". Официант заносит информацию в компьютер, который печатает на бумажке заказ для кухни. Дополнительные пожелания пишутся на этой бумажке от руки. Когда заказы сыплются от десятка официантов, повару легко упустить какую-нибудь деталь, и если официант получает омлет "с луком", его приходится готовить заново. Иногда лажает официант, и забывает вовремя сказать "без лука", тогда повар вправе отказать ему, и потребовать сделать новый заказ через компьютер, за который официанту придется платить из своего кармана, хотя лично я не помню ни одного такого случая, чаще всего повар долго ворчит, припирается, говнится и всячески унижает официанта, но в итоге все же делает то, что просят. Кухня - территория раздора. Ни дня не проходило без какого-нибудь, скандала между кем-то из поваров и официантов, но такова была рабочая обстановка, лично я не держал ни на кого зла. Отдельным моментом было то, что я с трудом понимал речь чернокожих коллег, что бывало причиной мелких неприятностей, но с другой стороны я в буквальном смысле пропускал мимо ушей адресованные мне гадости, если таковые имели место - я, разумеется, не помню ни одной. Однажды Ли не выдержал и на полном серьезе оставил мне на обед какой-то лишний заказ, ожидавший меня несколько часов (обычно еда, простоявшая невостребованной больше пяти минут, без колебаний отправлялась в мусор). Я виновато ел засохшую картошку, тщательно пережевывая, когда на кухню зашла Келли - хрупкая, но несимпатичная девушка, встречавшая и рассаживавшая посетителей.
- Что ты ешь? Выбрось это!
- Ли на меня злится и не хочет для меня ничего готовить.
- Что ты будешь?
- Омлет.
- Ли, приготовь, мне, пожалуйста, омлет, - попросила Келли.
Но чаще всего Ли ругался с Френсис - черной официанткой, успешно изжившей больше половины русских девушек, приходивших пробоваться в ресторан. Я не ощущал на себе её воздействия, видимо, я прошел через её таинственные фильтры, но Френсис, сознательно или нет, умела создать невыносимую атмосферу для некоторых людей, и они обычно не задерживались в ресторане.
Второго повара звали Уильям. У него было грустное лицо, и он был похож на чернокожего блюзмена. Что говорил Уильям я вообще очень редко понимал. Уильям постоянно прихрамывал как старик, и лишь спустя месяца два или три, я узнал, что у него ампутирована нога, и ходит он с помощью протеза. Уильям постоянно ругался с Мэри - чернокожей менеджершей. Причины этих ссор я никогда не понимал: я не замечал, из-за чего они начинались, но и не пытался в них вникнуть - обычно у меня было достаточно своей работы, чтобы не разбираться в их склоках. Однажды утром Уильям разругался с Мэри окончательно, бросил кухню и вышел из ресторана, сказав на прощание очень смачное: "Have a nice day!". Мы никогда больше его не видели. Спустя несколько дней его место занял молчаливый и улыбчивый мексиканец.
Третьим поваром или ассистентом был черный парень по имени Антуан. Он был наименее конфликтным и казался просто лапой. Он шутил по-доброму, никого не обижая, и время от времени, когда Фрэнсис и Мэри не было рядом, лазил в холодильник за кусочком торта. Однажды я беззлобно, но, кажется, неосторожно пошутил об этом, после чего, спустя пару дней, он публично разоблачил меня в питье сока (нам разрешалось пить пепси в неограниченных количествах, но не сок).
Антуан, Ли и одноногий Уильям в том же составе по вечерам работали в другом ресторане.
Косяки
За время работы мне запомнилось несколько досадных случаев. Мне до сих пор стыдно за некоторые из них.
Самой моей фееричной ошибкой за всю работу был двойной заказ из десяти порций. По правилам, когда все блюда из заказа приготовлены, официант должен забрать бумажку с заказом из корзинки, куда они помещались. Мне выдалось обслуживать компанию из десяти человек, и уследить за всем было непросто, в результате я забыл забрать заказ из корзинки, и Ли, специально или машинально, приготовил еще десять порций. Гора тарелок с дымящейся невостребованной едой заполнила рабочее пространство. Увидев это, Дин яростно закричал: "Чья это еда? Почему никто её не забирает!". Я виновато доложил обо всем, ожидая чего-то ужасного, но Дин быстро успокоился, сказав: "Ничего страшного", оправил всю лишнюю еду в мусор.
В другой раз, в начале моей "карьеры", я обслуживал пожилую женщину с каким-то флегматичным внуком, который вяло тыкал пальцем в меню, обозначая свой заказ, и невнятно кивал, когда я переспрашивал его. В результате я два раза приносил ему что-то совсем отличное от "заказанного". После второй ошибки бабулька спросила, откуда я такой взялся, и только покачала головой, когда я сказал, что я русский. Получив желанное с третьей попытки, посетители ушли, не оставив чаевых.
Ближе к концу лета в ресторан пришла семья. Мать заказала нечто, чего за все время моей работы мне ни разу не приходилось подавать: я уже никогда и не вспомню, что это было. Я послушно принес тарелку, когда все было готово, но посетительница вежливо осведомилась о чем-то, чего я также никогда не слышал: нечто под названием "horseradish". Лезть в словарь времени не было, я лишь спросил у повара что-то вроде: "Она хочет horseradish", на что был ответ: "Да, возьми в кладовке". Кухня кипит, люди снуют туда-сюда, на плите шкварчит еда, узнать что-либо более внятное невозможно. Я не нашел ничего лучшего, чем заявить посетительнице, что вожделенный "horseradish" у нас, кажется, закончился. "Как же так?" - сокрушалась она - "Это блюдо подается с horseradish!". Посрамленный я пообещал переспросить, и скоро вернулся к ней, заверяя, что у нас правда нет этого таинственного предмета. Лишь спустя какое-то время, разобравшись со срочными делами, я спросил об этом у Мэри и был снова направлен в кладовку. Кладовка представляла собой огромный холодильник, размером с хорошую жилую комнату. По рассказам, однажды ресторан был ограблен, и грабители, угрожая оружием, заперли в этом холодильнике весь штат ресторана. Набравшись решимости я залез в холодильник и стал рассматривать пластиковые бочки и канистры и анализировать из содержимое. Мне попадались контейнеры с майонезом и другими соусами, тестом для блинов и всяческие полуфабрикаты. Я удивился, насколько упрощена была кухня - самыми свежими продуктами были яйца, все остальное делалось из полуфабрикатов и консервов. Наконец, я наткнулся на заветную бочку с надписью "Horseradish". Я открыл крышку, и со стыдом понял, что это хрен. До чего же глупо было придумывать, что в ресторане не было хрена. Я наполнил порционную баночку и побежал к обделенной посетительнице, оправдываясь перед ней: "Прошу прощения, мне надо было сразу спросить шеф-повара". Женщина, уже заканчивавшая свое блюдо, растрогалась, после ухода оставив чаевыми больше обычного.
Славянское братство
Недели пролетали с бешенной скоростью. Русскоговорящие студенты давно перестали удивляться друг другу. Не зная имен, люди узнавали друг друга в лицо, обменивались информацией и шли дальше своими дорогами. Как-то в автобусе рядом со мной сел парень, сказав по-русски "Привет!". Я до сих пор не уверен, виделись ли мы где-то раньше. Его это, тем не менее, совсем не смущало:
- Слышал новый альбом Rammstein? Недавно вышел, класс!
Он протянул мне один наушник, вставив другой себе в ухо. Мы ехали, каждый по своим делам, и слушали Рамштайн с его плеера.
- А вот эта песня классная, они её на английском поют!
К тому моменту я уже около трех месяцев не слушал никакой музыки, и даже не подозревал, как я соскучился по этому делу. Мы с моим попутчиком вышли каждый на своей остановке и больше никогда не виделись.
Русские студенты иногда появлялись в нашем магазине. Кучерявая школьница Сюзен уже умела говорить по-русски слово "Сучка". У русского мата какие-то удивительные свойства, он проникает во все щели, занимает все возможные объемы. Кажется, не было ни одного иностранного студента, который не знал бы хоть одного русского похабного слова. Узнав, что я русский, девяносто процентов новых знакомых с энтузиазмом начинали перечислять недавно выученные русские слова. Это было чертовски забавно поначалу, но со временем стало меня пугать. Неужели нам больше нечему научить других?
Катя
Ситуация с Катей никак не менялась, и до моего упертого мозга стало постепенно доходить, что надеяться мне особенно не на что. Тем не менее, она по-прежнему была очень дружелюбна со мной. Кто-то из наших знакомых заметил, что мы похожи внешне, и я стал в шутку называть её сестренкой. Однажды я затеял разговор, который обещал расставить все точки над "i" в наших с ней отношениях. Катя видела во мне замечательного человека и друга, но не более. Разговор определенно ставил мои мозги на место, и ровно когда я осознал, что мне стоит отступиться, мы наткнулись на незнакомого русского парня, ищущего, чем занять свой вечер:
- Мне хозяин дома оставил свою машину! Поехали в кино ребят, а? Меня, кстати, Леха зовут!
- Я Антон, а это Катя - сестра моя, - сказал я с досадой, будто ритуально отпуская свои амбиции с этими словами.
- Ну и ну, точно, вы так похожи!
С тех пор у меня появилась сестренка.
Катя жила своей жизнью. По выходным (которые у нас редко совпадали) она ездила к океану, бродила по прибрежному городку. Юная и доверчивая, она рассказывала о знакомстве с каком-то взрослым индусом: какое-то время они поддерживали знакомство, она побывала у него дома, он возил её куда-то на машине. С её слов все звучало как обычное случайное знакомство, хотя женщины нередко говорят лишь то, что считают нужным. Мотивы мужчины были мне предельно ясны, Катя же, казалось, искренне интересовалась бытом американских иммигрантов, показывала мне фотографии дома с бассейном и фонтаном, отмечая при этом, насколько некрасив внешне, хотя и довольно приятен в общении. Впрочем, скоро этот таинственный персонаж исчез, а Катя познакомилась с румыном по имени Александр, с которым закрутился головокружительный роман (продлившийся еще несколько лет после возвращения в Россию), и мы почти перестали видеться.
Ураган
Одним августовским утром, воспользовавшись выходным в ресторане, я как следует выспался. Два дня перед этим шел дождь, город ожидал прихода с юга тропического урагана, наследника легендарной Катрины. И я умудрился проспать все действо. К четырем часам дня, торопясь на смену в супермаркете, я наблюдал последствия во всей красе: всюду на дорогах валялись поваленные деревья, обломанные ветви, сорванные листья, по слухам прибрежный Ньюпорт Ньюс был затоплен, а падающими деревьями задавило несколько машин.
День Рождения
Последний рабочий день в ресторане выпал на мой день рождения. Американские коллеги поздравляли меня - мне исполнялся 21 год, я официально имел право покупать и потреблять алкоголь. Люди спрашивали, отмечаю ли я день рождения, просили мой домашний адрес и грозились придти. Антуан спросил, что ему принести с собой - в Америке на вечеринки принято приходить со своей выпивкой. Мне нравился коньяк, который за скромные деньги можно было достать почти в любом магазине дома. Я не знал, что в Америке коньяк - это элитное пойло. Антуан никак не мог понять, что я говорю, тогда я полез в словарь, нашел там слово коньяк и показал ему.
- Cognac!? - Антуан очень удивился, даже почти возмутился... Быть может он расценил это как очередную насмешку с моей стороны. В общем, вечером никто в гости не пришел.
На доске, где маркером писали о блюде дня, кто-то написал мое имя с поздравлениями. Я не ожидал, что кому-либо будет дело до этого, но в обед группа пенсионеров, которую я даже не обслуживал, внезапно начала петь для меня Happy Birthday, подгадав момент, когда я был рядом.
Вечером я устраивал маленький пир у себя дома, а на следующий день мы отправлялись в путешествие. В супермаркете, когда я потащил к кассе бочонок пива, показывая всем свой паспорт, у меня спросили, глядя на мое довольное лицо:
- А с какого возраста в твоей стране можно пить?
- Это смотря насколько ты смелый!
Отъезд
В середине августа пришла пора планировать отъезд. Никаких планов в голове не было, были лишь мечты, которыми мы смело делились в начале лета: Нью-Йорк, Вашингтон, Ниагарский водопад и так далее. В связи с отъездом возникало много вопросов, о которых не было времени и сил думать в обычные дни, и все просто откладывалось на потом.
И вот однажды я встретил на улице одну из живших в Рошамбо словачек, которая рассказала мне о планах взять на прокат минивэн и поехать куда-нибудь большой компанией. Словачки работали в гостиничной сети, и им предоставлялись скидки в гостиницах по всей стране. Им лишь не хватало попутчиков. В чувствах я обнял девушку и поблагодарил за такой подарок. Определенное число мест по-прежнему оставалось вакантным, и позвал Катю, уже чисто из дружбы и привязанности. Я был счастлив, когда она согласилась: её возлюбленный оставался работать до последнего, а катин контракт подходил к концу. В течение пары недель мы выработали приблизительный маршрут поездки, наметив ключевые точки путешествия, те самые вехи: Вашингтон, Нью-Йорк, Ниагара. В нашем распоряжении было десять дней. Нас набралось шесть человек: Словачки - Алла (Алуш) и Микаэла (Мишка), их коллега 18-летний американец Брэд, я, Катя и Виталик - русский парень из Казахстана.
В последнюю неделю перед отъездом у меня украли велосипед. После работы я не нашел ни велосипеда, ни замка на который он был заперт. Так еще одним вопросом - "Куда девать велосипед?" - стало меньше.
Перед отъездом я перевел большую часть своего капитала - четыре тысячи долларов - на отцовский счет в России. Банк Тима оказался маленьким локальным учреждением, не имевшим отделений в тех краях, куда мы собирались. Я решил закрыть старый счет, и перевести остатки денег на новый счет в Банке Америки. Я считал каждый доллар: за закрытие счета менее чем через три месяца после его открытия полагался штраф в размере 30 долларов, и я все надеялся, что Тим, которому я привел шестерых клиентов, простит мне этот должок. К тому же за пару дней до меня свой счет закрыла Катя, и Тим якобы не взял с неё денег. Но либо Катя что-то перепутала, либо Тим совершенно справедливо счел меня куда менее привлекательным, и 30 долларов, заработанные тяжелым трудом, остались в банке. Тем не менее после проведения операции изъятия и ритуального разрезания моей кредитной карты Тим подвез до отделения банка Америки. Перед моим отъездом Тим пришел в ресторан со своей женой. Они попросили, чтобы их обслуживал я. Тима любили почти все в округе, и Адиль эмоционально повторял: "Тим классный. Повезло тебе, Антон!". Год или два после этого мы с Тимом поддерживали редкую связь по электронной почте, я писал объемные рассказы в ответ на его короткое "How are you?". От него приходили скупые сообщения, потом после долгого молчания он написал очередное "How are you?", на которое у меня до сих пор не нашлось сил ответить.
Окончание. Путешествие: http://4ertovsky.livejournal.com/106264.html