Часть 7
Первый глухарь
Я полюбил Сергея Есенина с детства благодаря двум братьям Лепинских, которые читали наизусть "Анну Снегину" и множество стихов поэта. Надо заметить, что в те времена книги Есенина не издавались, в школе его "не проходили", а краткие упоминания о нём были нелепы и обидны. Я выучил несколько стихов, в том числе и это:
"Выткался на озере алый свет зари.
На бору со звонами плачут глухари."
Велика сила поэтического слова. Я даже расстроился, когда вначале от охотников, а затем и сам услышал, как токует глухарь. Во-первых, он заканчивает свою песню до зари. Во-вторых, на плач, да ещё со звонами, песня глухаря ну никак не похожа.
На глухариную охоту я отправился с Геней Лепинских. Он был не только охотник, но и большой знаток повадок птиц и зверей, любитель природы, "зелёный", как бы сейчас сказали, впоследствии сменивший ружье на писательский блокнот и фотоаппарат.
Из посёлка вышли после полудня. Апрельское солнце светило задорно и ярко. Лужи ослепительно блестели. После ненастья от земли поднимался пар и ощущались запахи, которые характерны только для весенней проснувшейся почвы. Дорога была не короткой, километров около двадцати. Пройдя несколько лесных вырубок, зашли в болотистые места с моховыми проплешинами и низкорослыми берёзками. Выделялись сухие острова с крупным тёмным лесом, где, помимо сосен, росли ели и лиственницы. На одном из таких островков остановились. Развели костерок, сварганили ужин и чай. Вокруг много сушняка - засохшие деревья стояли и лежали в беспорядке, образуя полосы препятствий для длинноногих лосей. Лес жил - порхали и переговаривались птицы, осинка болтала с ветром, по валежине пробежал шустрый бурундучок.
К закату солнца Геня повёл меня "на подслух". Глухарь вечером прилетает и садится на дерево, где ему после полуночи предстоит начинать свою любовную песню. Мы тихо прошли к предполагаемому месту тока и сидели на поваленном дереве, любуясь вечерней зарёй. Но вот потухли красные, оранжевые и жёлтые краски на западе, стало темнеть. Лес и его обитатели успокаивались, затихали. Вдруг - отчётливый хлопок крыльев. Сердце тоже делает хлопок, как-никак волнение. Глухарь устраивается на дереве и предупреждает возможных соперников, что он здесь, на своём месте. Больше мы никого не услышали и осторожно ушли.
Сна не было. Чуть-чуть подремали у костра. В два часа ночи поднялись, натянули резиновые сапоги и пошли в темноту к "нашему" глухарю, Геня вчера ещё раз подробно объяснил и показал, как токует, глухарь и как его скрадывать. Тёмная-тёмная ночь, луны не видно. Идти трудно. Кажется, что валежника стало намного больше, чем вчера. Сучья и ветки стремятся точно попасть в твои глаза. Идёшь и руками разгребаешь впереди темноту, чтобы не уколоться.
Геня часто останавливается и долго слушает. Я тоже, с открытым ртом (я заметил, что когда рот открыт, то слышишь лучше), изо всех сил вслушиваюсь в тишину ночи. А тишина такая, что звенит в ушах, Но вот Геня трогает меня за плечо: "Есть". Однако я ничего не слышу. Теперь охотник передвигается скачками. Два-три шага - и замрёт в самой неудобной позе. Затем снова пара шагов и опять стоит, слушает. Я копирую его. И вот в одну из таких пауз я слышу какие-то двойные щелчки, или скрежет, или цоканье. Это отдалённо напоминает щёлканье ногтями пальцев по спичечному коробку. Вот она, песня глухаря!
Только подойдя совсем близко к глухарю, я стал различать концовку его фразы. Это скорее разговор, а не песня. Мелодии здесь нет. Двойные щелчки ускоряются и переходят в невнятное бормотание - шипение. Именно в этот момент экстаза он ничего не слышит. С вытянутой шеей и раскрытым веером хвостом он самозабвенно говорит о своей любви и страсти. Затем наступает пауза. Глухарь внимательно слушает, изредка пощёлкивая. Так его незамысловатая песня повторяется много-много раз, пока ближе к рассвету к его трону по земле не прибежит глухарка, копалушка, по внешнему виду точь-в-точь курочка-ряба. Тогда глухарь слетает вниз и с той же фразой "Я тебя люблю" гуляет с подругой по мху, отрыгивая время от времени что-то, что копалуха бережно склёвывает.
Приближается печальный финал. Под заключительные аккорды глухариной песни мы подскакали к большой ели. Глухарь где-то там, на дереве, но мы не можем его рассмотреть. Прыгаем вокруг ели. Геня подаёт знак: "Смотри". И я вижу на фоне неба чёрный силуэт птицы. Подождали немного, успокоились. Сейчас главное - не торопиться, глухарь никуда не уйдёт. Геня быстро произносит: "Под следующую". Стало быть, под следующую концовку песни надо стрелять. Поднимаю ружьё. Мушки не видно, целюсь по стволу. Вот глухарь снова задвигал шеей, зашептал. Это была его последняя песня. Выстрел в тишине предрассветья прозвучал страшно, как гром.
Ломая сучки дерева, тело глухаря тяжело ударилось о землю.
У Гоголя есть слова "он и мёртвый был прекрасен". Когда рассвело, я хорошо рассмотрел глухаря. Он был очень красивый. Крупная, чёрная, с металлическим синеватым отливом, птица с ярко-красными бровями. Было как-то не по себе видеть мёртвого лесного царя, ещё недавно столь вдохновенно певшего о любви. Утешала только мысль о том, как обрадуются мои домашние, живущие все эти военные годы на картошке.
ГЛУХАРЬ
Когда оттепель снеги крушит,
Ясный полдень сменяет хмарь,
Так и тянет пойти послушать,
Как весною токует глухарь.
Хорошо в эти вешние воды,
Перейдя через гиблую гать,
Быть один на один с природой,
В тайну древних птиц проникать.
Робко щёлкнул, затем всё чаще,
Зашипел, весь от страсти горя,
А кругом молчаливые чащи
Внемлют песне лесного царя.
Годы памяти ставят завесу,
Но я часто вижу во сне,
Что я юный иду по лесу
И глухарь всё токует мне.
Я полюбил Сергея Есенина с детства благодаря двум братьям Лепинских, которые читали наизусть "Анну Снегину" и множество стихов поэта. Надо заметить, что в те времена книги Есенина не издавались, в школе его "не проходили", а краткие упоминания о нём были нелепы и обидны. Я выучил несколько стихов, в том числе и это:
"Выткался на озере алый свет зари.
На бору со звонами плачут глухари."
Велика сила поэтического слова. Я даже расстроился, когда вначале от охотников, а затем и сам услышал, как токует глухарь. Во-первых, он заканчивает свою песню до зари. Во-вторых, на плач, да ещё со звонами, песня глухаря ну никак не похожа.
На глухариную охоту я отправился с Геней Лепинских. Он был не только охотник, но и большой знаток повадок птиц и зверей, любитель природы, "зелёный", как бы сейчас сказали, впоследствии сменивший ружье на писательский блокнот и фотоаппарат.
Из посёлка вышли после полудня. Апрельское солнце светило задорно и ярко. Лужи ослепительно блестели. После ненастья от земли поднимался пар и ощущались запахи, которые характерны только для весенней проснувшейся почвы. Дорога была не короткой, километров около двадцати. Пройдя несколько лесных вырубок, зашли в болотистые места с моховыми проплешинами и низкорослыми берёзками. Выделялись сухие острова с крупным тёмным лесом, где, помимо сосен, росли ели и лиственницы. На одном из таких островков остановились. Развели костерок, сварганили ужин и чай. Вокруг много сушняка - засохшие деревья стояли и лежали в беспорядке, образуя полосы препятствий для длинноногих лосей. Лес жил - порхали и переговаривались птицы, осинка болтала с ветром, по валежине пробежал шустрый бурундучок.
К закату солнца Геня повёл меня "на подслух". Глухарь вечером прилетает и садится на дерево, где ему после полуночи предстоит начинать свою любовную песню. Мы тихо прошли к предполагаемому месту тока и сидели на поваленном дереве, любуясь вечерней зарёй. Но вот потухли красные, оранжевые и жёлтые краски на западе, стало темнеть. Лес и его обитатели успокаивались, затихали. Вдруг - отчётливый хлопок крыльев. Сердце тоже делает хлопок, как-никак волнение. Глухарь устраивается на дереве и предупреждает возможных соперников, что он здесь, на своём месте. Больше мы никого не услышали и осторожно ушли.
Сна не было. Чуть-чуть подремали у костра. В два часа ночи поднялись, натянули резиновые сапоги и пошли в темноту к "нашему" глухарю, Геня вчера ещё раз подробно объяснил и показал, как токует, глухарь и как его скрадывать. Тёмная-тёмная ночь, луны не видно. Идти трудно. Кажется, что валежника стало намного больше, чем вчера. Сучья и ветки стремятся точно попасть в твои глаза. Идёшь и руками разгребаешь впереди темноту, чтобы не уколоться.
Геня часто останавливается и долго слушает. Я тоже, с открытым ртом (я заметил, что когда рот открыт, то слышишь лучше), изо всех сил вслушиваюсь в тишину ночи. А тишина такая, что звенит в ушах, Но вот Геня трогает меня за плечо: "Есть". Однако я ничего не слышу. Теперь охотник передвигается скачками. Два-три шага - и замрёт в самой неудобной позе. Затем снова пара шагов и опять стоит, слушает. Я копирую его. И вот в одну из таких пауз я слышу какие-то двойные щелчки, или скрежет, или цоканье. Это отдалённо напоминает щёлканье ногтями пальцев по спичечному коробку. Вот она, песня глухаря!
Только подойдя совсем близко к глухарю, я стал различать концовку его фразы. Это скорее разговор, а не песня. Мелодии здесь нет. Двойные щелчки ускоряются и переходят в невнятное бормотание - шипение. Именно в этот момент экстаза он ничего не слышит. С вытянутой шеей и раскрытым веером хвостом он самозабвенно говорит о своей любви и страсти. Затем наступает пауза. Глухарь внимательно слушает, изредка пощёлкивая. Так его незамысловатая песня повторяется много-много раз, пока ближе к рассвету к его трону по земле не прибежит глухарка, копалушка, по внешнему виду точь-в-точь курочка-ряба. Тогда глухарь слетает вниз и с той же фразой "Я тебя люблю" гуляет с подругой по мху, отрыгивая время от времени что-то, что копалуха бережно склёвывает.
Приближается печальный финал. Под заключительные аккорды глухариной песни мы подскакали к большой ели. Глухарь где-то там, на дереве, но мы не можем его рассмотреть. Прыгаем вокруг ели. Геня подаёт знак: "Смотри". И я вижу на фоне неба чёрный силуэт птицы. Подождали немного, успокоились. Сейчас главное - не торопиться, глухарь никуда не уйдёт. Геня быстро произносит: "Под следующую". Стало быть, под следующую концовку песни надо стрелять. Поднимаю ружьё. Мушки не видно, целюсь по стволу. Вот глухарь снова задвигал шеей, зашептал. Это была его последняя песня. Выстрел в тишине предрассветья прозвучал страшно, как гром.
Ломая сучки дерева, тело глухаря тяжело ударилось о землю.
У Гоголя есть слова "он и мёртвый был прекрасен". Когда рассвело, я хорошо рассмотрел глухаря. Он был очень красивый. Крупная, чёрная, с металлическим синеватым отливом, птица с ярко-красными бровями. Было как-то не по себе видеть мёртвого лесного царя, ещё недавно столь вдохновенно певшего о любви. Утешала только мысль о том, как обрадуются мои домашние, живущие все эти военные годы на картошке.
ГЛУХАРЬ
Когда оттепель снеги крушит,
Ясный полдень сменяет хмарь,
Так и тянет пойти послушать,
Как весною токует глухарь.
Хорошо в эти вешние воды,
Перейдя через гиблую гать,
Быть один на один с природой,
В тайну древних птиц проникать.
Робко щёлкнул, затем всё чаще,
Зашипел, весь от страсти горя,
А кругом молчаливые чащи
Внемлют песне лесного царя.
Годы памяти ставят завесу,
Но я часто вижу во сне,
Что я юный иду по лесу
И глухарь всё токует мне.