У моря, у синего моря
Море в Кольюре до неприличия открыточное. Крошечную бухту по краям стерегут средневековая церковь, она же маяк, и массивный Королевский замок. Между ними - узкая полоска пляжа, переходящего в мостовую. У берега на волнах насыщенного лазурного цвета колышутся рыбацкие лодки, жизнерадостно расписанные разноцветными полосками. Те же краски у стен домиков, теснящихся вдоль кривых улочек. Никаких сдержанных тонов, только буйные, бескомпромиссные цвета южного сада. Матисс, приехавший в 1905 году в глухую рыбацкую деревню писать морские пейзажи, был очарован этой наивной непосредственностью. В ту пору в Кольюре чаще звучал каталанский, чем французский - до границы с Испанией тут рукой подать - и жизнь была грубоватой и незатейливой. Универсальное правило: «Ведь это только в столице бонтон и нет провинциальных гусей».
Столица с ответом не замедлилась: на первой же парижской выставке пейзажи Матисса и присоединившегося к нему Дерена, выполненные в новом, кольюрском стиле, обрели название фовизм, "дикий".
Места, где отцы-основатели направления писали свои картины, отмечены в Кольюре специальными смотровыми рамками. Можно заглянуть в рамку и посмотреть на Кольюр с того же ракурса, что запечатлен художником. Пейзаж внутри рамки почти не претерпел изменений за прошедший век. Разве что вместо рыбаков набережные теперь заполняют туристы.
Туристов влекут не только живописные улочки города. Есть и те, кто отправился в литературное паломничество: в Кольюре нашли упокоение поэт Антонио Мачадо и писатель Патрик О'Брайен. Сын моря и хозяин морей.
Странная вещь: у нас много и хорошо, с любовью, переводили испанских поэтов. И все же их имена не на слуху, а стихи, кажется, почти никому не известны. Ну, Лорка, да и то... Антонио Мачадо - испанский классик, старший современник Лорки. Тоже андалузец.
Мое детство - чудесные сны о Севилье,
Вкусный запах в саду, когда зреют лимоны;
Двадцать лет моей юности - земли Кастилии;
Моя жизнь - эпизоды, где я - посторонний.
В 1939 году во время Гражданской войны, Мачадо с престарелой матерью покинул страну. Ненадолго они поселились в маленьком пансионе в Кольюре, в нем сейчас экспозиция, посвященная поэту. Менее чем через месяц после эмиграции Антонио Мачадо скончался и был похоронен на местном кладбище. Мать пережила сына на три дня. Могила поэта всегда в цветах, оставленных испанскими туристами. На могильной плите высечена финальная строфа из стихотворения "Портрет":
И когда на корабль, что уйдет безвозвратно,
я взойду в некий час мой, давно предрешенный,
вы увидите в отблеске солнца закатном:
я прощаюсь, - сын моря, почти обнаженный.
Ричард Патрик Расс, писавший под псевдонимом "Патрик О'Брайан", известен у нас и того меньше.
Фильм «Хозяин морей: На краю Земли», снятый по одному из 20 романов цикла о капитане Джеке Обри и докторе Стивене Мэтьюрине, прошел почти незаметно, несмотря на нерядового режиссера и крепкий актерский состав. Сами книги читаемы узким кругом любителей. Отчего-то английские морские романы не находят массы поклонников среди российских читателей. Ни Марриет, ни Меллвилл, ни Форрестер так и не стали у нас по-настоящему популярными. Возможно, это континентальное мироощущение, когда с избытком неизведанного пространства суши теряется интерес к морским странствиям. Нелюдимо наше море...
Англичанин до мозга костей, О'Брайан придумал себе ирландское имя и загадочную биографию, женился на француженке, получив в приданое взрослого пасынка, к тому же русского графа из рода Толстых, и осел подальше от родных берегов, на юге Франции. Кольюр привлек его возможностью жить уединенно, сведя к минимуму расходы и непосредственные контакты - немногочисленные знакомые писателя дружно описывали его как вздорного мизантропа. О простодушном очаровании Кольюра О'Брайан желчно отозвался: "Совершенно нелепая деревенька... Розовые крыши, голубые и розовые стены, тесные улочки, по которым едва можно протиснуться, крошечный пляж с грязными камнями, битком набитый туристами, едкий запах моря и мокрых сетей.”. В "нелепой деревеньке" он прожил сорок лет, усердно выпуская книгу за книгой. Все романы из цикла "Хозяин морей", эпопеи "оf wooden ships and iron men", переносящей во времена Наполеоновских войн, были написаны в Кольюре, в доме, спрятавшемся в глубине тихого сада.
Прославившийся описаниями флотской жизни, О'Брайан на самом деле мог похвалиться лишь юношеским опытом прогулки на лодке, да и то, кажется, неудачным. Что не помешало англоязычному читателю горячо полюбить его военно-морскую сагу.
Могила О'Брайана находится далеко от бухты, на окраине современного Кольюра у самого шоссе. Редкий почитатель добирается сюда, и все же на могильной плите лежат подношения любимому автору.
Табличка с петухом и надписью на гэльском отсылает к эпизоду из романа «Военная фортуна»:
"Петух закукарекал снова, и несколько ирландцев прокричали:
- Mac na hÓige slán.
- Что они говорят? - спросил Джек, поворачиваясь к Стивену.
- Славят сына Пресвятой Девы, - ответил Стивен. - Мы так говорим в Ирландии, когда слышим первый крик петуха, чтобы, если доведется внезапно умереть до конца дня, удостоиться благодати."
Биография, а вернее журналистское расследование, опубликованное вскоре после смерти О'Брайана, разрушило тщательно выстроенный им миф о моряке, разведчике и герое, представив писателя черствым и высокомерным типом, всю жизнь лгавшим о себе. Пасынок, Николай Толстой, державший с отчимом холодноватый нейтралитет, посчитал тем не менее нужным ответить на это собственной книгой, отдав должное эрудиции и литературному таланту О'Брайана. Может быть, лучше всего последовать совету одного критика: "Просто читайте его книги и отриньте все остальное".
Кольюра в этих книгах нет. Он остается местом художников. Открыточно-красивым, слегка расслабленым. "И это цвет, ничего кроме цвета…" (Матисс).
Столица с ответом не замедлилась: на первой же парижской выставке пейзажи Матисса и присоединившегося к нему Дерена, выполненные в новом, кольюрском стиле, обрели название фовизм, "дикий".
Места, где отцы-основатели направления писали свои картины, отмечены в Кольюре специальными смотровыми рамками. Можно заглянуть в рамку и посмотреть на Кольюр с того же ракурса, что запечатлен художником. Пейзаж внутри рамки почти не претерпел изменений за прошедший век. Разве что вместо рыбаков набережные теперь заполняют туристы.
Туристов влекут не только живописные улочки города. Есть и те, кто отправился в литературное паломничество: в Кольюре нашли упокоение поэт Антонио Мачадо и писатель Патрик О'Брайен. Сын моря и хозяин морей.
Странная вещь: у нас много и хорошо, с любовью, переводили испанских поэтов. И все же их имена не на слуху, а стихи, кажется, почти никому не известны. Ну, Лорка, да и то... Антонио Мачадо - испанский классик, старший современник Лорки. Тоже андалузец.
Мое детство - чудесные сны о Севилье,
Вкусный запах в саду, когда зреют лимоны;
Двадцать лет моей юности - земли Кастилии;
Моя жизнь - эпизоды, где я - посторонний.
В 1939 году во время Гражданской войны, Мачадо с престарелой матерью покинул страну. Ненадолго они поселились в маленьком пансионе в Кольюре, в нем сейчас экспозиция, посвященная поэту. Менее чем через месяц после эмиграции Антонио Мачадо скончался и был похоронен на местном кладбище. Мать пережила сына на три дня. Могила поэта всегда в цветах, оставленных испанскими туристами. На могильной плите высечена финальная строфа из стихотворения "Портрет":
И когда на корабль, что уйдет безвозвратно,
я взойду в некий час мой, давно предрешенный,
вы увидите в отблеске солнца закатном:
я прощаюсь, - сын моря, почти обнаженный.
Ричард Патрик Расс, писавший под псевдонимом "Патрик О'Брайан", известен у нас и того меньше.
Фильм «Хозяин морей: На краю Земли», снятый по одному из 20 романов цикла о капитане Джеке Обри и докторе Стивене Мэтьюрине, прошел почти незаметно, несмотря на нерядового режиссера и крепкий актерский состав. Сами книги читаемы узким кругом любителей. Отчего-то английские морские романы не находят массы поклонников среди российских читателей. Ни Марриет, ни Меллвилл, ни Форрестер так и не стали у нас по-настоящему популярными. Возможно, это континентальное мироощущение, когда с избытком неизведанного пространства суши теряется интерес к морским странствиям. Нелюдимо наше море...
Англичанин до мозга костей, О'Брайан придумал себе ирландское имя и загадочную биографию, женился на француженке, получив в приданое взрослого пасынка, к тому же русского графа из рода Толстых, и осел подальше от родных берегов, на юге Франции. Кольюр привлек его возможностью жить уединенно, сведя к минимуму расходы и непосредственные контакты - немногочисленные знакомые писателя дружно описывали его как вздорного мизантропа. О простодушном очаровании Кольюра О'Брайан желчно отозвался: "Совершенно нелепая деревенька... Розовые крыши, голубые и розовые стены, тесные улочки, по которым едва можно протиснуться, крошечный пляж с грязными камнями, битком набитый туристами, едкий запах моря и мокрых сетей.”. В "нелепой деревеньке" он прожил сорок лет, усердно выпуская книгу за книгой. Все романы из цикла "Хозяин морей", эпопеи "оf wooden ships and iron men", переносящей во времена Наполеоновских войн, были написаны в Кольюре, в доме, спрятавшемся в глубине тихого сада.
Прославившийся описаниями флотской жизни, О'Брайан на самом деле мог похвалиться лишь юношеским опытом прогулки на лодке, да и то, кажется, неудачным. Что не помешало англоязычному читателю горячо полюбить его военно-морскую сагу.
Могила О'Брайана находится далеко от бухты, на окраине современного Кольюра у самого шоссе. Редкий почитатель добирается сюда, и все же на могильной плите лежат подношения любимому автору.
Табличка с петухом и надписью на гэльском отсылает к эпизоду из романа «Военная фортуна»:
"Петух закукарекал снова, и несколько ирландцев прокричали:
- Mac na hÓige slán.
- Что они говорят? - спросил Джек, поворачиваясь к Стивену.
- Славят сына Пресвятой Девы, - ответил Стивен. - Мы так говорим в Ирландии, когда слышим первый крик петуха, чтобы, если доведется внезапно умереть до конца дня, удостоиться благодати."
Биография, а вернее журналистское расследование, опубликованное вскоре после смерти О'Брайана, разрушило тщательно выстроенный им миф о моряке, разведчике и герое, представив писателя черствым и высокомерным типом, всю жизнь лгавшим о себе. Пасынок, Николай Толстой, державший с отчимом холодноватый нейтралитет, посчитал тем не менее нужным ответить на это собственной книгой, отдав должное эрудиции и литературному таланту О'Брайана. Может быть, лучше всего последовать совету одного критика: "Просто читайте его книги и отриньте все остальное".
Кольюра в этих книгах нет. Он остается местом художников. Открыточно-красивым, слегка расслабленым. "И это цвет, ничего кроме цвета…" (Матисс).
