Рассказ "Деревенская".
Однажды, находясь в неприлично мимолетном романе, я была заброшена жизнью в отдаленную деревушку где-то в пятистах километрах от Красноярска. Это был июль со всей его невозможно-прекрасной духотой на берегу прохладного озера, окруженного фантастически пышущим лесом. Произошедшие непосредственно со мной события опишу, не исключено, что через какое-то время. В данную минуту голову мою тревожит персонаж, встреченный в таком характерно-российском месте.
Впервые я заметила эту высокую, худую девушку в продовольственном магазине, естественным образом вмещавшем в себя полки, набитые свежим хлебом, в устрашающей близости от резиновых сапог и огромных пластиковых кукол с нейлоновыми кудряшками. На ней был волнующе-короткий потертый ситцевый халатик, а вытравленный белый ежик на голове впечатляюще контрастировал с шоколадной шеей, изящно тянущейся из-под ткани. Вокруг нее бегала ни на минуту не умолкающая девчушка лет четырех, а за руку тянул шумно втягивающий непослушно текущие сопли мальчишка немногим больше года с перепачканной мордахой. Она повернулась, и наши взгляды с интересом зацепились друг за друга. На обветрившемся посмуглевшем лице полыхали зеленые глаза. И на лице неумолимо просматривалась еле уловимая в молодости "печать" человека, у которого есть перспектива спиться. Она купила стандартный набор продуктов: батон хлеба, крупу, какие-то консервы, дешевые леденцы и бутылку пива, которую тут же открыла и жадно приложилась к горлышку.
Домики турбазы, расположенной в нескольких километрах от деревни, были рассчитаны на две семьи и имели разные входы. Площадка для “отдыха на природе с мангалом” была общей. Постоянное пересечение и, как следствие, общение с соседями было неизбежным. В нашем случае это оказалась компания красноярских парней пробандитского толка. Ребята приехали “культурно отдохнуть на природе”, поэтому они трое суток кряду исправно ездили за водкой в сельпо на видавшем виды “бумере” пятой модели. Как известно, необходимой составляющей “культурного отдыха” нормальных мужиков является женская компания. Формат общения и уровень потребностей определяется по обстоятельствам. Ближе к наступлению второго вечера наши новые знакомые поехали в деревню “за девками”.
Почему-то я не удивилась, когда с заднего сиденья с хохотом и очередной бутылкой пива в руке выпорхнула та самая девица, встреченная в магазине. Нисколько ее не стесняясь, ребята комментировали, что это единственное что-то терпимое, что удалось найти во всей деревне. Вечер принимал вполне ожидаемое развитие: шумные пустые разговоры с жареным мясом и водкой. Настя, так звали девушку, стремительно пьянела, становясь все более громкой и дурноватой. В какой-то момент все четверо парней по очереди начали вполне по-свойски по очереди отводить ее кто в домик, а кто и в ближайшие кусты для быстрого удовлетворения своих нехитрых потребностей. С каждым возвращением Настя становилась все мрачнее и залпом выпивала очередную порцию горькой жидкости.
Мне, московской девушке довольно юного возраста, быть свидетелем происходящего было жутковато. Когда же деревенская девчонка перестала хоть сколько-нибудь интересовать мужчин, она вдруг подсела ко мне, и у нас состоялся разговор, который меня сильно взбудоражил. Красноярские товарищи иначе как “москвичка” меня не называли, и Настя вдруг стала расспрашивать о Москве. О том, на самом ли деле жизнь в столице так сильно отличается от деревенской, и правду ли говорят, что там все богато живут. Потом она призналась, что тоже мечтала поехать в Москву работать или учиться, но слишком рано забеременела Анюткой. И если с огромным трудом найти деньги на билет для себя одной еще было хоть как-то возможно, то с ребенком она и думать об этом перестала.
- А оставить ребенка с мамой и поехать?
- С мамкой? Моей что ли? Дак у нее здоровья-то совсем не осталось, все батя выбил, пьет всю жизнь и колотит ее. Да еще на ней все хозяйство, здесь же без коровы и кур не проживешь. Молочка вся своя, так полегче. Работы-то практически нет, все пьют… А я ведь мечтала на врача выучиться…
- Так тебе же всего 21, все еще может получиться!
- Да куда уж теперь, мне бы малых своих хоть как-нибудь выучить.
- А зачем с мужиками ездишь?
- Скучно. Да, и копеечку какую иногда подкинут отдыхающие-то.
Я слушала и не могла поверить своим ушам и глазам. Девушка до того красивая и грациозная, с дикой тоской и безысходностью во взгляде. Теперь, спустя больше десяти лет, мне видится, что дЕвица эта - истинное лицо моей родной страны. С удивительными природными данными, но нереализованная, смирившаяся, беспросветная и спивающаяся. Понимающая, что гибнет, но не находящая в себе сил что-либо изменить.