«Пятак упал на мостовую, звеня и подпрыгивая
Когда мне было лет 12-13, у меня было два главных интереса в жизни - спорт и электроника. Я занимался велоспортом, гоняя на тренировках, до и после, а в остальное время сидел в своей небольшой мастерской в подвале стандартной пятиэтажки с паяльником и умными приборами. Для серьезных увлечений женским полом мне было еще рано, а школьные занятия казались мне тогда недостаточно важными, чтобы отнимать у меня много времени. Тем не менее, я неплохо успевал по точным наукам, вроде математики и физики, понимая, что за ними будущее, с интересом изучал историю и географию, и имел твердую тройку по всем языкам (русский, молдавский и английский) и литературе. Тройки эти меня не сильно беспокоили, ведь в мечтах я видел себя «большим» инженером, грамотно писать за которого будет его секретарша. Да и кому какая разница, через что там пишется «жи» и «ши»?
Нельзя сказать, что я не любил читать книги. На полке рядом со справочниками радиолюбителя стояли «Три мушкетера» и «Таинственный остров». Для 13-летнего мальчишки в то время это было достаточно.
Но, не было бы счастья, да несчастье помогло. На очередных соревнованиях по велокроссу я попал в аварию, поломал ногу, руку и еще кое какие части моего тела. После недолгого пребывания в больнице меня, упакованного в гипс, привезли домой. (Я уверен, что режиссер фильма «Мумия» точно видел меня тогда, и это подсказало ему идею фильма). Первое время я даже был доволен - в школу ходить не надо. Но, когда родители и учителя поняли, что эти неожиданные каникулы не на несколько дней, меня перевели на «заочную» форму обучения. Через друзей и младшего брата мне передавали задания, а я письменно их выполнял и возвращал учителям тем же путем. Контроль возлагался на родителей.
И тут вдруг обнаружилось, что пишу я довольно безграмотно. Как сказала тогда моя бабушка, босяк во мне победил инженера! Стыдно стало всем, но, прежде всего, моей маме. И она предприняла незамедлительные меры. И тут я позволю себе небольшое отступление...
В то далекое советское время одним из способов решения жилищной проблемы были кооперативы. Чаще всего - профессиональные, по месту работы. Моя семья жила в кооперативе медработников, благодаря маме, а рядом находился кооператив учителей. И вот мама договорилась с соседом, школьным учителем, о том, что он будет меня учить. Учить грамотно писать на русском языке. Сосед этот был офицером, инвалидом войны, с одной рукой. Но преподавать русский язык и литературу это ему абсолютно не мешало. Повидавший в своей жизни многое, он был прекрасным рассказчиком, и, может быть, именно поэтому мы с ним подружились довольно быстро.
А теперь вернемся к моей истории. В одну из самых первых наших встреч, Учитель попросил меня написать сочинение на свободную тему. Прямо так и сказал - напиши, о чем хочешь. О фильме, который тебе понравился или о книге, о человеке. Тогда я еще не знал, что эта форма сочинения называется «критика». Я долго сопротивлялся, но за дверью комнаты, в которой мы занимались, стояла мама…
И я написал. Сейчас уже и не помню точно, но кажется, я написал что-то про «Таинственный остров» Жюля Верна. В то время эта книга восхищала меня описанием многочисленных способов практического применения знаний физики, химии и других наук. Да и не важно, что именно я написал. Важно - как! А мое доморощенное сочинение было похоже на статистический отчет. «Взял, положил, добавил, бросил, взлетел, приземлился» - примерно так это выглядело.
И тогда Учитель, очень огорчившись, достал из кармана пятак. Обычную советскую монету достоинством в пять копеек. Он повертел ее между пальцами своей единственной руки и щелчком подбросил в воздух. Перевернувшись несколько раз, пятак упал на пол.
- Видел? - спросил Учитель.
- Как пятак летел? - недоумевал я.
- Да. И как упал, - пояснил Учитель, - а теперь опиши это словами, на бумаге.
Уяснив, что от меня требуется, я взял ручку и начал писать. Получилось что-то очень простое, ну примерно, как:» Брошенная монета упала на пол».
И тогда Учитель достал из своей сумки потрёпанную книгу, и, полистав, нашел искомый отрывок, и это были воспоминания Григоровича. Тогда эта фамилия мне ни о чем не говорила, но слова, прочитанные мною, словно зажгли какую-то новую лампочку в моей голове:
Работая над "Петербургскими шарманщиками", Григорович постигал тайны литературного мастерства. Рукопись очерка прочел Ф.М. Достоевский. Между прочим, он указал автору на сухость выражения "Пятак упал к ногам". "Надо было сказать, -- заметил Достоевский, -- пятак упал на мостовую, звеня и подпрыгивая...". "Замечание это, -- писал Григорович, -- было для меня целым откровением. Да, действительно: звеня и подпрыгивая выходит гораздо живописнее, дорисовывает движение... Этих двух слов было для меня довольно, чтобы понять разницу между сухим выражением и живым художественно-литературным приемом".
Потом были еще книги. Пастернак, Паустовский, Ахматова. Благодаря Учителю я полюбил Маяковского, и разглядел в его стихах романтику и любовь. Через некоторое время мои оценки на уроках русского языка и литературы стали заметно улучшаться. И вскоре девочки-одноклассницы стали простить меня помочь им с сочинением. А дальше… дальше я начал писать стихи. Сегодня мне за эти стихи стыдно, но тогда, в 13 лет, девичьи губы дарили мне робкие нежные поцелуи в благодарность за посвященные им строки. С возрастом стихи стали качественнее, но проза мне удавалась лучше и легче. Сначала были публикации в «Юности», в «Собеседнике», и теперь уже девушки сами предлагали мне дружбу и верность со всеми последствиями.
И тут я осознал, насколько прав был мой Учитель, когда говорил, что «жи и ши» - это еще не весь русский язык, что умение играть словами открывает многие двери, да и не только двери.
«Великий и могучий» может быть покорным и полезным инструментом при умелом использовании, и может быть очень мстительным, если с ним обращаться небрежно и неуважительно!
Нельзя сказать, что я не любил читать книги. На полке рядом со справочниками радиолюбителя стояли «Три мушкетера» и «Таинственный остров». Для 13-летнего мальчишки в то время это было достаточно.
Но, не было бы счастья, да несчастье помогло. На очередных соревнованиях по велокроссу я попал в аварию, поломал ногу, руку и еще кое какие части моего тела. После недолгого пребывания в больнице меня, упакованного в гипс, привезли домой. (Я уверен, что режиссер фильма «Мумия» точно видел меня тогда, и это подсказало ему идею фильма). Первое время я даже был доволен - в школу ходить не надо. Но, когда родители и учителя поняли, что эти неожиданные каникулы не на несколько дней, меня перевели на «заочную» форму обучения. Через друзей и младшего брата мне передавали задания, а я письменно их выполнял и возвращал учителям тем же путем. Контроль возлагался на родителей.
И тут вдруг обнаружилось, что пишу я довольно безграмотно. Как сказала тогда моя бабушка, босяк во мне победил инженера! Стыдно стало всем, но, прежде всего, моей маме. И она предприняла незамедлительные меры. И тут я позволю себе небольшое отступление...
В то далекое советское время одним из способов решения жилищной проблемы были кооперативы. Чаще всего - профессиональные, по месту работы. Моя семья жила в кооперативе медработников, благодаря маме, а рядом находился кооператив учителей. И вот мама договорилась с соседом, школьным учителем, о том, что он будет меня учить. Учить грамотно писать на русском языке. Сосед этот был офицером, инвалидом войны, с одной рукой. Но преподавать русский язык и литературу это ему абсолютно не мешало. Повидавший в своей жизни многое, он был прекрасным рассказчиком, и, может быть, именно поэтому мы с ним подружились довольно быстро.
А теперь вернемся к моей истории. В одну из самых первых наших встреч, Учитель попросил меня написать сочинение на свободную тему. Прямо так и сказал - напиши, о чем хочешь. О фильме, который тебе понравился или о книге, о человеке. Тогда я еще не знал, что эта форма сочинения называется «критика». Я долго сопротивлялся, но за дверью комнаты, в которой мы занимались, стояла мама…
И я написал. Сейчас уже и не помню точно, но кажется, я написал что-то про «Таинственный остров» Жюля Верна. В то время эта книга восхищала меня описанием многочисленных способов практического применения знаний физики, химии и других наук. Да и не важно, что именно я написал. Важно - как! А мое доморощенное сочинение было похоже на статистический отчет. «Взял, положил, добавил, бросил, взлетел, приземлился» - примерно так это выглядело.
И тогда Учитель, очень огорчившись, достал из кармана пятак. Обычную советскую монету достоинством в пять копеек. Он повертел ее между пальцами своей единственной руки и щелчком подбросил в воздух. Перевернувшись несколько раз, пятак упал на пол.
- Видел? - спросил Учитель.
- Как пятак летел? - недоумевал я.
- Да. И как упал, - пояснил Учитель, - а теперь опиши это словами, на бумаге.
Уяснив, что от меня требуется, я взял ручку и начал писать. Получилось что-то очень простое, ну примерно, как:» Брошенная монета упала на пол».
И тогда Учитель достал из своей сумки потрёпанную книгу, и, полистав, нашел искомый отрывок, и это были воспоминания Григоровича. Тогда эта фамилия мне ни о чем не говорила, но слова, прочитанные мною, словно зажгли какую-то новую лампочку в моей голове:
Работая над "Петербургскими шарманщиками", Григорович постигал тайны литературного мастерства. Рукопись очерка прочел Ф.М. Достоевский. Между прочим, он указал автору на сухость выражения "Пятак упал к ногам". "Надо было сказать, -- заметил Достоевский, -- пятак упал на мостовую, звеня и подпрыгивая...". "Замечание это, -- писал Григорович, -- было для меня целым откровением. Да, действительно: звеня и подпрыгивая выходит гораздо живописнее, дорисовывает движение... Этих двух слов было для меня довольно, чтобы понять разницу между сухим выражением и живым художественно-литературным приемом".
Потом были еще книги. Пастернак, Паустовский, Ахматова. Благодаря Учителю я полюбил Маяковского, и разглядел в его стихах романтику и любовь. Через некоторое время мои оценки на уроках русского языка и литературы стали заметно улучшаться. И вскоре девочки-одноклассницы стали простить меня помочь им с сочинением. А дальше… дальше я начал писать стихи. Сегодня мне за эти стихи стыдно, но тогда, в 13 лет, девичьи губы дарили мне робкие нежные поцелуи в благодарность за посвященные им строки. С возрастом стихи стали качественнее, но проза мне удавалась лучше и легче. Сначала были публикации в «Юности», в «Собеседнике», и теперь уже девушки сами предлагали мне дружбу и верность со всеми последствиями.
И тут я осознал, насколько прав был мой Учитель, когда говорил, что «жи и ши» - это еще не весь русский язык, что умение играть словами открывает многие двери, да и не только двери.
«Великий и могучий» может быть покорным и полезным инструментом при умелом использовании, и может быть очень мстительным, если с ним обращаться небрежно и неуважительно!