если бы имела власть
то, под страхом насильственной стерилизации, запретила женщинам читать вслух и прилюдно Цветаеву.
Это, ведь,страшное,стыдное дело - что они вытворяют!
Дело не в сочувствии Цветаевой - она столько мерзости пережила, испила столько горя - что ей теперь, и тогда - нездешней - вопли неудовлетворенных истеричек...
...Однажды встретился мне умный мальчик, он научал меня - как старший: " ...Представь: ты объявляешь мизер,а в прикупе берешь туза и короля. Есть три варианта. Первый, самый примитивный: сбрасываешь их, поскольку - не игрок и о другом не помышляешь; второй - ты оставляешь туз и короля,надеясь обмануть соперников, уверенных,что ты их не оставишь; и - третий: ты сбрасываешь и туза, и короля,поскольку знаешь,что твои партнеры, как и ты -профи, и способны просчитать все варианты.Первый и третий - по действию одинаковы, по сути - третий на порядок выше. Ты живешь по третьему.Но не забудь,что большинство никакого,кроме самого примивного, варианта не знают. И толковать твои поступки будут сообразно своему пониманию..."
Не о себе в связи с Цветаевой вспоминаю. О трагической особенности ее,исходящей, может быть, от ощущения силы и бесстрашия: доступности для примитива.
И, все же, век наш, даже в подлости своей был наивенее:
"Всю жизнь я быть хотел как все,
Но век в своей красе
Сильнее моего нытья
И хочет быть, как я ..."
Теперь другое: всех - по себе мерят...
"Культура" отличилась. Уже не вопили "Мой милый", но потрепанная бабенка в стиле прошлых жен Эдички изображала нечто несусветное.
"С пошлиной бессмертной пошлости" справляться - как?"
Не самозванка - я пришла домой,
И не служанка - мне не надо хлеба.
Я твердь твоя, воскресный отдых твой,
Твой день седьмой, твое седьмое небо.
Там, на земле, мне подавали грош.
И жерновов навешали на шею...
Это, ведь,страшное,стыдное дело - что они вытворяют!
Дело не в сочувствии Цветаевой - она столько мерзости пережила, испила столько горя - что ей теперь, и тогда - нездешней - вопли неудовлетворенных истеричек...
...Однажды встретился мне умный мальчик, он научал меня - как старший: " ...Представь: ты объявляешь мизер,а в прикупе берешь туза и короля. Есть три варианта. Первый, самый примитивный: сбрасываешь их, поскольку - не игрок и о другом не помышляешь; второй - ты оставляешь туз и короля,надеясь обмануть соперников, уверенных,что ты их не оставишь; и - третий: ты сбрасываешь и туза, и короля,поскольку знаешь,что твои партнеры, как и ты -профи, и способны просчитать все варианты.Первый и третий - по действию одинаковы, по сути - третий на порядок выше. Ты живешь по третьему.Но не забудь,что большинство никакого,кроме самого примивного, варианта не знают. И толковать твои поступки будут сообразно своему пониманию..."
Не о себе в связи с Цветаевой вспоминаю. О трагической особенности ее,исходящей, может быть, от ощущения силы и бесстрашия: доступности для примитива.
И, все же, век наш, даже в подлости своей был наивенее:
"Всю жизнь я быть хотел как все,
Но век в своей красе
Сильнее моего нытья
И хочет быть, как я ..."
Теперь другое: всех - по себе мерят...
"Культура" отличилась. Уже не вопили "Мой милый", но потрепанная бабенка в стиле прошлых жен Эдички изображала нечто несусветное.
"С пошлиной бессмертной пошлости" справляться - как?"
Не самозванка - я пришла домой,
И не служанка - мне не надо хлеба.
Я твердь твоя, воскресный отдых твой,
Твой день седьмой, твое седьмое небо.
Там, на земле, мне подавали грош.
И жерновов навешали на шею...