Гиора Ромм, израильский летчик
Тот, кто считает, что печатной книге пришел конец, должен немедленно ехать на Non/fictio№. Это ежегодный самый наглядный и убедительный аргумент, что все не так плохо. И да, там очень много людей.
Мероприятий тоже так много, что трудно выбрать. Я, например, собиралась на третий этаж... но на втором этаже в это время оказался Гиора Ромм - израильский ас, герой Шестидневной войны. Иногда его называют израильским Маресьевым: четыре месяца в плену, побои и пытки, бесконечный гипс - и затем снова небо и самолет.
Когда говорил посол, я еще стояла в дверях - собиралась-то на другое. Когда летчик стал говорить, я вошла и села. Потому что нельзя сомневаться, когда надо слушать.
Вот он сам, ставит автографы на своей книге - она вышла на русском в этом году. "Одиночество" - книга простая и искренняя, без геройства и позы, о тех четырех месяцах, когда были только карцер и камера, и в карцере называли "собака", но в камере обращались - "капитан". Потому что и в этих условиях можно заставить себя уважать.
Еще там о страхе и том, как бороться с собой, когда все уже позади. И о том, как он, боевой офицер, прятал в гипсе книжку про Винни-Пуха.
Сейчас ему 79 лет. Когда он писал эту книгу, он думал о внучке - она ведь захочет спросить, каким он был там, в плену, в свои 22 года. И никто лучше него не расскажет. Да ведь никого там и не было.
Мероприятий тоже так много, что трудно выбрать. Я, например, собиралась на третий этаж... но на втором этаже в это время оказался Гиора Ромм - израильский ас, герой Шестидневной войны. Иногда его называют израильским Маресьевым: четыре месяца в плену, побои и пытки, бесконечный гипс - и затем снова небо и самолет.
Когда говорил посол, я еще стояла в дверях - собиралась-то на другое. Когда летчик стал говорить, я вошла и села. Потому что нельзя сомневаться, когда надо слушать.
Вот он сам, ставит автографы на своей книге - она вышла на русском в этом году. "Одиночество" - книга простая и искренняя, без геройства и позы, о тех четырех месяцах, когда были только карцер и камера, и в карцере называли "собака", но в камере обращались - "капитан". Потому что и в этих условиях можно заставить себя уважать.
Еще там о страхе и том, как бороться с собой, когда все уже позади. И о том, как он, боевой офицер, прятал в гипсе книжку про Винни-Пуха.
Сейчас ему 79 лет. Когда он писал эту книгу, он думал о внучке - она ведь захочет спросить, каким он был там, в плену, в свои 22 года. И никто лучше него не расскажет. Да ведь никого там и не было.