Точка зрения
В России, которую я знаю, мухлевать - в порядке вещей, даже само собой разумеется. На университетских экзаменах. При получении водительских прав. В виде взятки дорожному инспектору. Или, что куда серьезнее и печальнее, в судах, даже по делам об убийствах. Я долго верил, что византийские хитросплетения здешних законов - всего лишь кафкианское порождение слетевшей с катушек бюрократии. Но в один прекрасный день на меня снизошло откровение. До меня дошло: юридические процедуры столь невразумительны и требуют такой уймы выворачивающих мозги «документов», необходимых для совершения простейших действий, именно для того, чтобы никто даже при всем желании не мог соблюдать все законы, а следовательно, чтобы единственным, что человеку остается, было бы дать взятку и больше об этом не думать. Откровение состояло в том, что именно такова изначальная стратегия государства: законы никогда и не предназначались для того, чтобы их исполнять, а в их основе всегда лежит возможность получать платежи из-под полы. Для русских это самоочевидно, мне же, чтобы понять, потребовалось некоторое время.
*********************
Возвращаясь к тому, с чего начал, к холодным осенним вечерам и заброшенным печальным местам: большую часть взрослой жизни я прожил во Флориде. Мне знакомы песчаные пляжи, охраняемые коттеджные поселки, широкие, отлично вымощенные улицы, над которыми раскинулись пальмы. Знакомы загорелые девушки со спортивными фигурками, которые сидят в «Данкин Донатс», улыбаются по-акульи белыми зубами и настойчиво желают мне хорошего дня, и так не похожи на Людмилу Турищеву. Я знаю, что Америка может предложить людям, и многое из этого прекрасно. Ковбойская страна Микки-Мауса и Багза Банни, Элвиса Пресли и Мэрилин Монро, Бонни и Клайда дала миру много поводов для радостного смеха. Но она же стала и источником куда менее приятных вещей - безжалостного, насилующего планету культа потребительства, прилизанной и липкой алчности корпоративной культуры, банальности и распущенности поп-культуры, и еще атомной бомбы. Америка проповедует на весь мир свое моральное превосходство, но, если ее раскупорить и заглянуть внутрь, она оказывается самым большим лжецом.
Поэтому я и живу далеко-далеко, в старом советском многоквартирном доме, чьи унылые очертания и, порой, дурные запахи словно приглашают к самоубийству. Не то чтобы я витал в розовых облаках наивности: я знаю, какие ужасы здесь творились, и Солженицына читал. И все равно здесь лучше, по крайней мере мне. Жизнь в России, и даже в Москве - ее воротах в мир - грубее и проще, а это значит, что и радости тут более живые и настоящие, как звездочки глубокой темной ночью. И пока американцы самодовольно «инвестируют в будущее», русские живут сегодняшним днем. Эти люди обладают невероятной жизненной стойкостью, ведь они пережили много такого, чего американцам просто не понять, пока они с этим не столкнутся. Самыми заядлыми циниками становятся идеалисты, спустившиеся с небес; это работает и в обратную сторону: по-моему, глубочайшая красота и беспримерная любовь рождаются только из страданий, лишений и мук.
О да, Россия - скользкое место, полное уклончивости и притворства. Даже окончание отношений здесь часто обозначают молчанием. В Америке всегда будет какой-то финальный разговор, «с сожалением вынужден тебе сказать…», тут же человек просто испаряется. Это может ошарашивать, доводить до исступления, а можно просто приписать это отсутствию навыков человеческого взаимодействия. Или же можно попытаться понять: он просто старается, на свой странный манер, быть деликатным. Не зная, что нужно сказать и что сделать, не говорит и не делает ничего, авось проблема рассосётся сама собой. Восхищаться тут, конечно, нечем, но, думаю, я могу это понять.
Русские - самые недоверчивые люди на свете. Они не проглотят ни одной официальной версии чего-либо, будь то наводнение, авиакатастрофа или небывалая жара, не говоря уже о действиях власти. А если задать русскому вопрос, предполагающий ответ «да» или «нет», он всегда скажет «может быть», вот ответ на все на свете. Нигде в мире я не наблюдал большего хаоса и лихорадочных доделок в самый последний момент того, что уже должно было быть сделано. Но, как правило, это вполне срабатывает: русские долго запрягают, да быстро едут.
На главные вопросы жизни я нашел ответы среди мрачных серых зданий и твердых, как камень, скамеек у подъездов, где бабушки фыркают на весь мир, среди неразговорчивых, порой бестактных людей, которые будут сердито пялиться на вас, но тем не менее всегда угостят сигаретой, потому что не сделать этого - невежливо.
Здесь я нашел реальность. Не клиентское обслуживание, а правду жизни. И поэтому, когда кто-то из этих усталых, нетерпеливых, часто переживших предательство людей улыбается мне, я ликую: ведь я знаю, эта улыбка - настоящая. И я готов возвращаться в мрачное здание, которое называю своим домом, потому что знаю, что люди, жившие в нем прежде, были лучше и храбрее меня. Я не возражаю против крысиного запаха внизу, пивного на первом лестничном пролете и табачного на следующем. Потому что знаю: за одной из этих дверей кто-то может сидеть за пианино и играть Рахманинова.
полностью
*********************
Возвращаясь к тому, с чего начал, к холодным осенним вечерам и заброшенным печальным местам: большую часть взрослой жизни я прожил во Флориде. Мне знакомы песчаные пляжи, охраняемые коттеджные поселки, широкие, отлично вымощенные улицы, над которыми раскинулись пальмы. Знакомы загорелые девушки со спортивными фигурками, которые сидят в «Данкин Донатс», улыбаются по-акульи белыми зубами и настойчиво желают мне хорошего дня, и так не похожи на Людмилу Турищеву. Я знаю, что Америка может предложить людям, и многое из этого прекрасно. Ковбойская страна Микки-Мауса и Багза Банни, Элвиса Пресли и Мэрилин Монро, Бонни и Клайда дала миру много поводов для радостного смеха. Но она же стала и источником куда менее приятных вещей - безжалостного, насилующего планету культа потребительства, прилизанной и липкой алчности корпоративной культуры, банальности и распущенности поп-культуры, и еще атомной бомбы. Америка проповедует на весь мир свое моральное превосходство, но, если ее раскупорить и заглянуть внутрь, она оказывается самым большим лжецом.
Поэтому я и живу далеко-далеко, в старом советском многоквартирном доме, чьи унылые очертания и, порой, дурные запахи словно приглашают к самоубийству. Не то чтобы я витал в розовых облаках наивности: я знаю, какие ужасы здесь творились, и Солженицына читал. И все равно здесь лучше, по крайней мере мне. Жизнь в России, и даже в Москве - ее воротах в мир - грубее и проще, а это значит, что и радости тут более живые и настоящие, как звездочки глубокой темной ночью. И пока американцы самодовольно «инвестируют в будущее», русские живут сегодняшним днем. Эти люди обладают невероятной жизненной стойкостью, ведь они пережили много такого, чего американцам просто не понять, пока они с этим не столкнутся. Самыми заядлыми циниками становятся идеалисты, спустившиеся с небес; это работает и в обратную сторону: по-моему, глубочайшая красота и беспримерная любовь рождаются только из страданий, лишений и мук.
О да, Россия - скользкое место, полное уклончивости и притворства. Даже окончание отношений здесь часто обозначают молчанием. В Америке всегда будет какой-то финальный разговор, «с сожалением вынужден тебе сказать…», тут же человек просто испаряется. Это может ошарашивать, доводить до исступления, а можно просто приписать это отсутствию навыков человеческого взаимодействия. Или же можно попытаться понять: он просто старается, на свой странный манер, быть деликатным. Не зная, что нужно сказать и что сделать, не говорит и не делает ничего, авось проблема рассосётся сама собой. Восхищаться тут, конечно, нечем, но, думаю, я могу это понять.
Русские - самые недоверчивые люди на свете. Они не проглотят ни одной официальной версии чего-либо, будь то наводнение, авиакатастрофа или небывалая жара, не говоря уже о действиях власти. А если задать русскому вопрос, предполагающий ответ «да» или «нет», он всегда скажет «может быть», вот ответ на все на свете. Нигде в мире я не наблюдал большего хаоса и лихорадочных доделок в самый последний момент того, что уже должно было быть сделано. Но, как правило, это вполне срабатывает: русские долго запрягают, да быстро едут.
На главные вопросы жизни я нашел ответы среди мрачных серых зданий и твердых, как камень, скамеек у подъездов, где бабушки фыркают на весь мир, среди неразговорчивых, порой бестактных людей, которые будут сердито пялиться на вас, но тем не менее всегда угостят сигаретой, потому что не сделать этого - невежливо.
Здесь я нашел реальность. Не клиентское обслуживание, а правду жизни. И поэтому, когда кто-то из этих усталых, нетерпеливых, часто переживших предательство людей улыбается мне, я ликую: ведь я знаю, эта улыбка - настоящая. И я готов возвращаться в мрачное здание, которое называю своим домом, потому что знаю, что люди, жившие в нем прежде, были лучше и храбрее меня. Я не возражаю против крысиного запаха внизу, пивного на первом лестничном пролете и табачного на следующем. Потому что знаю: за одной из этих дверей кто-то может сидеть за пианино и играть Рахманинова.
полностью