(no subject)
«Пойти лошадь поглядеть,- думает Иона.- Спать всегда успеешь… Небось, выспишься…»
Он одевается и идёт в конюшню, где стоит его лошадь. Думает он об овсе, сене, о погоде… Про сына, когда один, думать он не может… Поговорить с кем-нибудь о нём можно, но самому думать и рисовать себе его образ невыносимо жутко…
- Жуёшь? - спрашивает Иона свою лошадь, видя её блестящие глаза.- Ну, жуй, жуй… Коли на овёс не выездили, сено есть будем… Да… Стар уж стал я ездить… Сыну бы ездить, а не мне… То настоящий извозчик был… Жить бы только…
Иона молчит некоторое время и продолжает:
- Так-то, брат кобылочка… Нету Кузьмы Ионыча… Приказал долго жить… Взял и помер зря… Таперя, скажем, у тебя жеребёночек, и ты этому жеребёночку родная мать… И вдруг, скажем, этот самый жеребёночек приказал долго жить… Ведь жалко?
Лошадёнка жуёт, слушает и дышит на руки своего хозяина…
Иона увлекается и рассказывает ей всё…
1886
Он одевается и идёт в конюшню, где стоит его лошадь. Думает он об овсе, сене, о погоде… Про сына, когда один, думать он не может… Поговорить с кем-нибудь о нём можно, но самому думать и рисовать себе его образ невыносимо жутко…
- Жуёшь? - спрашивает Иона свою лошадь, видя её блестящие глаза.- Ну, жуй, жуй… Коли на овёс не выездили, сено есть будем… Да… Стар уж стал я ездить… Сыну бы ездить, а не мне… То настоящий извозчик был… Жить бы только…
Иона молчит некоторое время и продолжает:
- Так-то, брат кобылочка… Нету Кузьмы Ионыча… Приказал долго жить… Взял и помер зря… Таперя, скажем, у тебя жеребёночек, и ты этому жеребёночку родная мать… И вдруг, скажем, этот самый жеребёночек приказал долго жить… Ведь жалко?
Лошадёнка жуёт, слушает и дышит на руки своего хозяина…
Иона увлекается и рассказывает ей всё…
1886