Конструктивизм
Пишет юзер budilnik
Еще одна статья в Большую Российскую Энциклопедию, для меня самая важная из всех, что я написал. Всегда поражался, как ловко мы создаем собственную «объективную реальность», и вот наконец хоть как-то удалось воспеть тему в нашем минималистично-сухом стиле. А еще всегда поражался наивной вере столь многих людей науки в то, что их теория или «научная картина мира» - это она самая, объективная реальность и есть. Философией передовой науки сегодняшнего дня конечно же является конструктивизм (так что читайте, а не то совсем запылитесь в своем 19 веке), но революции в умах большинства ученых не произошло - представление о том, что вот этот видимый мной мир и есть объективная реальность слишком прочно укоренено в здравый смысл. Как до сих пор не произошло и революции в миропонимании после теории относительности и квантовой механики - слишком трудно менять привычки мышления... А ведь этот переворот во взгляде на мир намного покруче коперниковского.
КОНСТРУКТИВИЗМ эпистемологический, трактовка познания как конструирования, а эмпирической реальности - как продукта познавательной активности. К. противостоит филос. и науч. реализму - представлению о познании как об отражении «объективной реальности». К. исходит из того, что информация не содержится в объекте и не извлекается из него в ходе познания, а является продуктом того или иного субъект-объектного отношения, включающего позицию наблюдателя, его практическую деятельность, средства познания, в результате чего знания активно выстраиваются познающим субъектом в виде разного рода ментальных конструктов, моделирующих и предопределяющих его опыт.
Термин «К.» в этом значении начал использоваться Ж. Пиаже в кон. 1960-х гг. и приобрёл распространение в 1980-е гг. для обозначения широкого спектра теоретич. и методологич. построений, акцентирующих роль прошлого опыта, категоризации, установок и схем в процессе восприятия, роль языка, дискурсов и др. культурных практик в построении картины мира, роль социальных, историч. и культурных факторов в производстве науч. знаний и т. п. В центре проблематики К. стоит исследование процесса конструирования знаний индивидом, социальным сообществом, наукой.
В генетической эпистемологии Пиаже интеллект рассматривается как инструмент адаптации к переживаемому миру, а его развитие - как конструирование всё более эффективных познават. схем. Тезис Пиаже «разум организует мир, организуя самого себя» стал программным для радикального К., оформившегося с выходом в 1981 сб. «Изобретённая действительность» («Die erfundene Wirklichkeit») австро-амер. философов Э. фон Глазерсфельда (р. 1917), П. Вацлавика (1921-2007) и Х. фон Фёрстера (1911-2002), говоривших не просто о конструировании знаний, а о конструировании реальности. Вслед за И. Кантом они отказывались от каких бы то ни было суждений относительно «вещей в себе», независимых от используемой понятийной системы: рационально судить можно только о мире опыта, сконструированном нейрофизиологич., психологич. и социо-культурными средствами наблюдения. Поскольку не существует объекта без субъекта, невозможна проверка (верификация или фальсификация) знаний путём их сравнения с единой для всех «объективной реальностью» и выработка единого для всех субъектов истинного знания. Вместо истинности знание (определяемое К. как организация эмпирич. мира) должно оцениваться в терминах полезности, в той мере в какой оно даёт возможность делать предсказания, придавать устойчивость и взаимосвязанность миру опыта, обслуживать коммуникацию. Эволюция знаний направляется степенью их пригодности для жизни и «естественным отбором», отсеивающим нежизнеспособные знания, но оставляющим простор для разнообразия жизнеспособных. По Глазерсфельду, если реализм трактует знание как «изображение» действительности, то К. может сравнить знание с ключом, открывающим один из возможных путей. Радикальный К. распространяет свои выводы на этику, подчёркивая персональную ответственность человека за творимый (конструируемый) им мир, в котором он живёт.
Основатель психологии личностных конструктов Дж. Келли определил свою филос. позицию как «конструктивистский альтернативизм», подчёркивая тем самым множественность возможных моделей мира, самого себя и др. людей. Согласно Келли, все конструкты, позволяющие адекватно взаимодействовать с миром, имеют право на существование, имеет смысл говорить лишь об их эвристич. ценности, но не о правильности.
В биологии идеи радикального К. развивали нем. нейрофизиолог Г. Ротт (р. 1942), а также создатели теории аутопоэзиса чилийские биологи У. Матурана (р. 1928) и Ф. Варела (1946-2001), рассматривающие живые организмы как системы, постоянно воссоздающие свою организацию на основе собственных внутренних закономерностей. Аутопоэтическая система характеризуется информационной замкнутостью - все внешние воздействия должны быть переведены в состояния нейронной активности, на которые только и реагирует такая система; в результате представления об окружении всегда конструируются на основе внутренних состояний системы. Согласно Ротту, мозг является автономной, закрытой системой, восприятие конструируется с помощью схем обработки информации; рецепторы органов чувств сигнализируют мозгу только об «элементарных событиях», раздражениях отд. нервных окончаний. Восприятие не является отражением чувственных данных, оно конструируется мозгом с помощью схем обработки информации, накопленных по мере предыдущей деятельности.
В социальных науках конструктивистский подход к обыденному и науч. познанию, получивший название социальный конструкционизм (или социальный К.), делает акцент на опосредованности познания коммуникацией, дискурсивными практиками и культурными конструктами, опираясь на концепцию языковых игр Л. Витгенштейна, анализ дискурсивных практик во французском постструктурализме (прежде всего, в работах М. Фуко), идеи Л. С. Выготского о культурно-историч. обусловленности человеч. психики, социологию науки Т. Куна и др. идеи, связанные с рефлексией социокультурных факторов порождения знаний.
В вышедшей в 1966 работе П. Бергера и Т. Лукмана «Социальное конструирование реальности» (рус. пер. 1995) были заявлены осн. тезисы социального конструкционизма как исследовательской программы, направленной на изучение того, как общепринятая в той или иной культуре «консенсусная реальность» формируется в результате социальных взаимодействий, включая в себя значения, классификации, ценности, социальные институты, воспринимаемые как части «объективного» миропорядка.
Социальный К. объединяет разл. направления на стыке психологии, социологии, лингвистики, культурной антропологии, характеризующиеся критическим подходом к «само собой разумеющимся» знаниям, интересом к механизмам культурно-историч. обусловленности воспринимаемой реальности, вниманием к социальным процессам, опосредующим познание, и анализом связи между знанием и поведением (социальными последствиями знания). С т. зр. социальных конструкционистов реальность конструируется не индивидом, а обществом: любые ментальные конструкции выступают как продукт коммуникации и совместной деятельности людей. Исследования, выполненные в этой парадигме, представляют собой критич. анализ идеологии и доминирующих представлений о реальности (напр., феминистские исследования гендера), в т. ч. науч. теорий как социальных конструкций (австр. социолог К. Кнорр-Цетина и др.); подчёркивается относительность любой теории, неполнота и дополнительность разных т. зр.
Амер. психолог К. Дж. Герген (р. 1935) видит задачу социальных наук, теории которых неизбежно содержат замаскированные ценности и предписания, не в описании реального мира, а в конструировании новых форм отношений и поведения. Он критикует «изобразительную» концепцию языка науки, согласно которой язык функционирует как карта или картина мира, показывая, что речь учёного всегда утверждает определённые ценности и отношения, служит достижению какого-то эффекта. По Гергену, термины психологии культурно и исторически обусловлены (напр., такие понятия социальной психологии как конформизм или когнитивный диссонанс несут отрицательную оценочную нагрузку и содержат скрытые представления о должном поведении).
Один из основателей дискурс-анализа Р. Харре (р. 1927), предложил переключить внимание с поиска Я как сущности на методы конструирования Я в ходе коммуникации и «повествования о себе». Осн. функция дискурса - «приводить объекты в бытие, создавать структуру реальности» путём установления и согласования значений, понятных участникам коммуникации. «Ментальная реальность» конструируется в «реальности разговора»; вместо психологич. феноменов следует изучать речевые акты, чем и занимается дискурс-анализ. Близкие по смыслу концепции конструирования Я были развиты в теории социальной идентичности А. Тэшфела и в нарративной психологии.
К. нашёл применение в ряде прикладных областей, прежде всего в теории обучения, понятой как процесс активного и основанного на ранее усвоенных знаниях конструирования учениками ментальных моделей мира их практич. деятельности. На этой теории основана система конструктивистской педагогики, которая стремится создать для учеников развивающую среду, обеспечивающую доступ к разл. описаниям реальности, научить способам конструирования знаний, исходя из индивидуальности и неповторимого опыта каждого ученика. В психотерапии П. Вацлавика ставится задача научить клиентов создавать альтернативные, более адаптивные конструкции-описания мира, в котором они живут, и своего места в нём. В нарративной психотерапии, работающей с описанием жизненного пути, конструируются биографич. версии прошлого, исходя из задач настоящего. Методы дискурс-анализа используются в критическом анализе продуктов массовой коммуникации.
Лит.: Invented Reality: How Do We Know What We Believe We Know? (ed. Watzlawick Р.). N.Y., 1984; Designing environments for constructive learning (ed. Duffy T.M., Lowyck J., Jonassen D.H.). Heidelberg, 1993; Roht G. Das Gehirn und seine Wirklichkeit. Kognitive Neurobiologie und ihre philosophen Konsequenzen. Frankfurt am Main, 1994; Burr V. An introduction to social constructionism. L., 1995; Constructivism in education (ed. Steffe L. P., Gale J.). Hillsdale, 1995; Glasersfeld E. von. Radical Constructivism. L., 1995; Luhmann N. Social Systems. Stanf., 1995; Searle J. The Construction of Social Reality. N.Y., 1995; Constructivism: Theory, perspectives, and practice (ed. Fosnot C. T.). N.Y., 1996; Schmidt S. Der Diskurs des Radikalen Konstruktivismus. Frankfurt am Main, 1996; Collin F. Social reality. L., 1997; Gergen K.J. Realities and relationships: soundings in social construction. Cambr., 1997; Якимова Е. В. Социальное конструирование реальности: социально-психологические подходы. М., 1999; Hacking I. The Social Construction of What? Camb., 1999; Knorr Cetina K. Epistemic Cultures: How the Sciences Make Knowledge. N.Y., 1999; Цоколов С. Дискурс радикального конструктивизма. Мюнхен, 2000; Матурана У., Варела Ф. Древо познания. М., 2001; Джержен (Герген) К. Дж. Социальный конструкционизм: знание и практика. Минск, 2003; Foerster H. von. Understanding Understanding. N.Y., 2003; Йоргенсен М. В., Филипс Л. Дж. Дискурс-анализ. Теория и метод. Харьков, 2008; Когнитивный подход / Сб. ст. под ред. В. А. Лекторского. М., 2008; Конструктивизм в эпистемологии в науках о человеке (материалы «круглого стола») // Вопросы философии, 2008, № 3; Handbook of Constructionist Research (ed. Holstein J.A., Gubrium J.F.). N.Y., 2008; Rockmore Т. On Constructivist Epistemology. Lanham, 2008.
А. В. Константинов
А вот как этот подход используется на практике. Возьмем например, такое занятие как пинание трупа научной психологии. Конструктивизм предоставляет для этого отличные возможности, - вот например, как изящно это выглядит в исполнении модного мыслителя Кеннета Гергена:
Социальный психолог, чьи ценности не влияют на предмет и методы его исследования или язык описания, которым он пользуется - большая редкость. Генерируя знания о социальном взаимодействии, мы также сообщаем другим о своих личных ценностях. Тот, кто пользуется нашими знаниями, таким образом, получает двойственное послание: послание, которое бесстрастно описывает то, что есть, и послание, которое незаметно предписывает то, как оно должно быть. Например, оценки конформности содержат отношение к конформисту как к человеку второго сорта, как к социальной овце, которая готова променять свою собственную точку зрения на ошибочное мнение других. В результате, модели социальной конформности делают индивида чувствительным к факторам, которые могут привести его к социально предосудительным действиям. Таким образом, знание нивелирует значимость этих самых факторов в будущем.
Исследования по изменениям установок часто несут с собой точно такие же обертона. Знание в области изменения установок льстит человеку, он начинает верить в то, что обладает властью воздействовать на других, что подразумевает низведение других до статуса несчастных объектов манипуляции. Таким образом, теории изменения установки делают индивида сверхчувствительным и дефенсивным по отношению к факторам, которые потенциально могут влиять на него. Точно так же теории агрессии обычно осуждают агрессора, а модели межличностных переговоров пренебрегают вопросом эксплуатации [другого]… Казалось бы теория когнитивного диссонанса свободна от ценностей, однако большинство исследований в этой области рисуют нам редуцирующего диссонанс индивида в самых нелестных тонах: «Как глупо, - говорим мы, - что люди должны хитрить, занижать свои тестовые показатели, менять свое мнение о других или есть то, что им не хочется, только для того, чтобы поддержать соответствие».
К сожалению, выходит так, что профессия, посвященная объективному развитию знаний, использует свою позицию для того, чтобы заниматься пропагандой среди ничего не подозревающих реципиентов этих знаний. Понятия в нашей области редко бывают свободными от ценностной нагрузки, и большинство из них может быть заменено другими понятиями, несущими совсем другой ценностный багаж. Классическая авторитарная личность, давно со всех сторон обстрелянная в нашей литературе, очень напоминает личность типа «J» (Йенш, 1938), которую в Германии воспринимают в весьма позитивном свете. То, что в нашей литературе называется ригидностью, в их рассматривается как стабильность; наши гибкость и индивидуализм видятся ими как слабохарактерность и эксцентричность. Такие, связанные с терминологическими ярлыками искажения, переполняют литературу. Например, высокое самоуважение могло бы быть названо эготизмом; потребность в социальном одобрении можно перевести как потребность в социальной интеграции; когнитивную дифференциацию - как мелочный педантизм; творчество - как девиантность; внутренний контроль как эгоцентризм. Точно также, если бы наши ценности были иными, социальная конформность считалась бы солидарностью, изменение установок - когнитивной адаптацией и т.д.
Помимо просто сетований на пропагандистские эффекты психологической терминологии, важно проследить их источники. Оценочная нагрузка теоретических понятий частично кажется нам намеренной. Акт публикации предполагает желание быть услышанным. Однако ценностно-нейтральные термины малоинтересны для потенциального читателя, а ценностно-нейтральные исследования быстро забываются. Если бы подчинение называлось «альфа-поведением», не считалось предосудительным и не ассоциировалось с фашизмом, публичный интерес к этой теме был бы ничтожным. В дополнение к удержанию интереса публики и профессионалов, ценностно-нагруженные понятия являются для психологов экспрессивными отдушинами. Я разговаривал с бесконечным числом студентов, пришедших в психологию по глубоко гуманистическим соображениям. Среди них - неудавшиеся поэты, философы, гуманитарии, которые находят научный метод одновременно и средством самовыражения, и препятствием для него. Им очень не нравится очевидный факт, что для психолога допуском к открытому самовыражению в профессиональных средствах медиа является его жизнь, почти целиком проведенная в лаборатории. Многие хотели бы поделиться своими ценностями с другими напрямую, не будучи связанными постоянными требованиями систематических доказательств. Для них ценностно-нагруженные понятия - компенсация консерватизма, обычно связанного с этими требованиями. Более продвинутый в карьере психолог может позволить себе больше. Тем не менее, обычно мы склонны рассматривать наши идеи не как личные искажения, имеющие пропагандистские последствия, а как отражение «основных истин».
via
utro_vecher
Еще одна статья в Большую Российскую Энциклопедию, для меня самая важная из всех, что я написал. Всегда поражался, как ловко мы создаем собственную «объективную реальность», и вот наконец хоть как-то удалось воспеть тему в нашем минималистично-сухом стиле. А еще всегда поражался наивной вере столь многих людей науки в то, что их теория или «научная картина мира» - это она самая, объективная реальность и есть. Философией передовой науки сегодняшнего дня конечно же является конструктивизм (так что читайте, а не то совсем запылитесь в своем 19 веке), но революции в умах большинства ученых не произошло - представление о том, что вот этот видимый мной мир и есть объективная реальность слишком прочно укоренено в здравый смысл. Как до сих пор не произошло и революции в миропонимании после теории относительности и квантовой механики - слишком трудно менять привычки мышления... А ведь этот переворот во взгляде на мир намного покруче коперниковского.
КОНСТРУКТИВИЗМ эпистемологический, трактовка познания как конструирования, а эмпирической реальности - как продукта познавательной активности. К. противостоит филос. и науч. реализму - представлению о познании как об отражении «объективной реальности». К. исходит из того, что информация не содержится в объекте и не извлекается из него в ходе познания, а является продуктом того или иного субъект-объектного отношения, включающего позицию наблюдателя, его практическую деятельность, средства познания, в результате чего знания активно выстраиваются познающим субъектом в виде разного рода ментальных конструктов, моделирующих и предопределяющих его опыт.
Термин «К.» в этом значении начал использоваться Ж. Пиаже в кон. 1960-х гг. и приобрёл распространение в 1980-е гг. для обозначения широкого спектра теоретич. и методологич. построений, акцентирующих роль прошлого опыта, категоризации, установок и схем в процессе восприятия, роль языка, дискурсов и др. культурных практик в построении картины мира, роль социальных, историч. и культурных факторов в производстве науч. знаний и т. п. В центре проблематики К. стоит исследование процесса конструирования знаний индивидом, социальным сообществом, наукой.
В генетической эпистемологии Пиаже интеллект рассматривается как инструмент адаптации к переживаемому миру, а его развитие - как конструирование всё более эффективных познават. схем. Тезис Пиаже «разум организует мир, организуя самого себя» стал программным для радикального К., оформившегося с выходом в 1981 сб. «Изобретённая действительность» («Die erfundene Wirklichkeit») австро-амер. философов Э. фон Глазерсфельда (р. 1917), П. Вацлавика (1921-2007) и Х. фон Фёрстера (1911-2002), говоривших не просто о конструировании знаний, а о конструировании реальности. Вслед за И. Кантом они отказывались от каких бы то ни было суждений относительно «вещей в себе», независимых от используемой понятийной системы: рационально судить можно только о мире опыта, сконструированном нейрофизиологич., психологич. и социо-культурными средствами наблюдения. Поскольку не существует объекта без субъекта, невозможна проверка (верификация или фальсификация) знаний путём их сравнения с единой для всех «объективной реальностью» и выработка единого для всех субъектов истинного знания. Вместо истинности знание (определяемое К. как организация эмпирич. мира) должно оцениваться в терминах полезности, в той мере в какой оно даёт возможность делать предсказания, придавать устойчивость и взаимосвязанность миру опыта, обслуживать коммуникацию. Эволюция знаний направляется степенью их пригодности для жизни и «естественным отбором», отсеивающим нежизнеспособные знания, но оставляющим простор для разнообразия жизнеспособных. По Глазерсфельду, если реализм трактует знание как «изображение» действительности, то К. может сравнить знание с ключом, открывающим один из возможных путей. Радикальный К. распространяет свои выводы на этику, подчёркивая персональную ответственность человека за творимый (конструируемый) им мир, в котором он живёт.
Основатель психологии личностных конструктов Дж. Келли определил свою филос. позицию как «конструктивистский альтернативизм», подчёркивая тем самым множественность возможных моделей мира, самого себя и др. людей. Согласно Келли, все конструкты, позволяющие адекватно взаимодействовать с миром, имеют право на существование, имеет смысл говорить лишь об их эвристич. ценности, но не о правильности.
В биологии идеи радикального К. развивали нем. нейрофизиолог Г. Ротт (р. 1942), а также создатели теории аутопоэзиса чилийские биологи У. Матурана (р. 1928) и Ф. Варела (1946-2001), рассматривающие живые организмы как системы, постоянно воссоздающие свою организацию на основе собственных внутренних закономерностей. Аутопоэтическая система характеризуется информационной замкнутостью - все внешние воздействия должны быть переведены в состояния нейронной активности, на которые только и реагирует такая система; в результате представления об окружении всегда конструируются на основе внутренних состояний системы. Согласно Ротту, мозг является автономной, закрытой системой, восприятие конструируется с помощью схем обработки информации; рецепторы органов чувств сигнализируют мозгу только об «элементарных событиях», раздражениях отд. нервных окончаний. Восприятие не является отражением чувственных данных, оно конструируется мозгом с помощью схем обработки информации, накопленных по мере предыдущей деятельности.
В социальных науках конструктивистский подход к обыденному и науч. познанию, получивший название социальный конструкционизм (или социальный К.), делает акцент на опосредованности познания коммуникацией, дискурсивными практиками и культурными конструктами, опираясь на концепцию языковых игр Л. Витгенштейна, анализ дискурсивных практик во французском постструктурализме (прежде всего, в работах М. Фуко), идеи Л. С. Выготского о культурно-историч. обусловленности человеч. психики, социологию науки Т. Куна и др. идеи, связанные с рефлексией социокультурных факторов порождения знаний.
В вышедшей в 1966 работе П. Бергера и Т. Лукмана «Социальное конструирование реальности» (рус. пер. 1995) были заявлены осн. тезисы социального конструкционизма как исследовательской программы, направленной на изучение того, как общепринятая в той или иной культуре «консенсусная реальность» формируется в результате социальных взаимодействий, включая в себя значения, классификации, ценности, социальные институты, воспринимаемые как части «объективного» миропорядка.
Социальный К. объединяет разл. направления на стыке психологии, социологии, лингвистики, культурной антропологии, характеризующиеся критическим подходом к «само собой разумеющимся» знаниям, интересом к механизмам культурно-историч. обусловленности воспринимаемой реальности, вниманием к социальным процессам, опосредующим познание, и анализом связи между знанием и поведением (социальными последствиями знания). С т. зр. социальных конструкционистов реальность конструируется не индивидом, а обществом: любые ментальные конструкции выступают как продукт коммуникации и совместной деятельности людей. Исследования, выполненные в этой парадигме, представляют собой критич. анализ идеологии и доминирующих представлений о реальности (напр., феминистские исследования гендера), в т. ч. науч. теорий как социальных конструкций (австр. социолог К. Кнорр-Цетина и др.); подчёркивается относительность любой теории, неполнота и дополнительность разных т. зр.
Амер. психолог К. Дж. Герген (р. 1935) видит задачу социальных наук, теории которых неизбежно содержат замаскированные ценности и предписания, не в описании реального мира, а в конструировании новых форм отношений и поведения. Он критикует «изобразительную» концепцию языка науки, согласно которой язык функционирует как карта или картина мира, показывая, что речь учёного всегда утверждает определённые ценности и отношения, служит достижению какого-то эффекта. По Гергену, термины психологии культурно и исторически обусловлены (напр., такие понятия социальной психологии как конформизм или когнитивный диссонанс несут отрицательную оценочную нагрузку и содержат скрытые представления о должном поведении).
Один из основателей дискурс-анализа Р. Харре (р. 1927), предложил переключить внимание с поиска Я как сущности на методы конструирования Я в ходе коммуникации и «повествования о себе». Осн. функция дискурса - «приводить объекты в бытие, создавать структуру реальности» путём установления и согласования значений, понятных участникам коммуникации. «Ментальная реальность» конструируется в «реальности разговора»; вместо психологич. феноменов следует изучать речевые акты, чем и занимается дискурс-анализ. Близкие по смыслу концепции конструирования Я были развиты в теории социальной идентичности А. Тэшфела и в нарративной психологии.
К. нашёл применение в ряде прикладных областей, прежде всего в теории обучения, понятой как процесс активного и основанного на ранее усвоенных знаниях конструирования учениками ментальных моделей мира их практич. деятельности. На этой теории основана система конструктивистской педагогики, которая стремится создать для учеников развивающую среду, обеспечивающую доступ к разл. описаниям реальности, научить способам конструирования знаний, исходя из индивидуальности и неповторимого опыта каждого ученика. В психотерапии П. Вацлавика ставится задача научить клиентов создавать альтернативные, более адаптивные конструкции-описания мира, в котором они живут, и своего места в нём. В нарративной психотерапии, работающей с описанием жизненного пути, конструируются биографич. версии прошлого, исходя из задач настоящего. Методы дискурс-анализа используются в критическом анализе продуктов массовой коммуникации.
Лит.: Invented Reality: How Do We Know What We Believe We Know? (ed. Watzlawick Р.). N.Y., 1984; Designing environments for constructive learning (ed. Duffy T.M., Lowyck J., Jonassen D.H.). Heidelberg, 1993; Roht G. Das Gehirn und seine Wirklichkeit. Kognitive Neurobiologie und ihre philosophen Konsequenzen. Frankfurt am Main, 1994; Burr V. An introduction to social constructionism. L., 1995; Constructivism in education (ed. Steffe L. P., Gale J.). Hillsdale, 1995; Glasersfeld E. von. Radical Constructivism. L., 1995; Luhmann N. Social Systems. Stanf., 1995; Searle J. The Construction of Social Reality. N.Y., 1995; Constructivism: Theory, perspectives, and practice (ed. Fosnot C. T.). N.Y., 1996; Schmidt S. Der Diskurs des Radikalen Konstruktivismus. Frankfurt am Main, 1996; Collin F. Social reality. L., 1997; Gergen K.J. Realities and relationships: soundings in social construction. Cambr., 1997; Якимова Е. В. Социальное конструирование реальности: социально-психологические подходы. М., 1999; Hacking I. The Social Construction of What? Camb., 1999; Knorr Cetina K. Epistemic Cultures: How the Sciences Make Knowledge. N.Y., 1999; Цоколов С. Дискурс радикального конструктивизма. Мюнхен, 2000; Матурана У., Варела Ф. Древо познания. М., 2001; Джержен (Герген) К. Дж. Социальный конструкционизм: знание и практика. Минск, 2003; Foerster H. von. Understanding Understanding. N.Y., 2003; Йоргенсен М. В., Филипс Л. Дж. Дискурс-анализ. Теория и метод. Харьков, 2008; Когнитивный подход / Сб. ст. под ред. В. А. Лекторского. М., 2008; Конструктивизм в эпистемологии в науках о человеке (материалы «круглого стола») // Вопросы философии, 2008, № 3; Handbook of Constructionist Research (ed. Holstein J.A., Gubrium J.F.). N.Y., 2008; Rockmore Т. On Constructivist Epistemology. Lanham, 2008.
А. В. Константинов
А вот как этот подход используется на практике. Возьмем например, такое занятие как пинание трупа научной психологии. Конструктивизм предоставляет для этого отличные возможности, - вот например, как изящно это выглядит в исполнении модного мыслителя Кеннета Гергена:
Социальный психолог, чьи ценности не влияют на предмет и методы его исследования или язык описания, которым он пользуется - большая редкость. Генерируя знания о социальном взаимодействии, мы также сообщаем другим о своих личных ценностях. Тот, кто пользуется нашими знаниями, таким образом, получает двойственное послание: послание, которое бесстрастно описывает то, что есть, и послание, которое незаметно предписывает то, как оно должно быть. Например, оценки конформности содержат отношение к конформисту как к человеку второго сорта, как к социальной овце, которая готова променять свою собственную точку зрения на ошибочное мнение других. В результате, модели социальной конформности делают индивида чувствительным к факторам, которые могут привести его к социально предосудительным действиям. Таким образом, знание нивелирует значимость этих самых факторов в будущем.
Исследования по изменениям установок часто несут с собой точно такие же обертона. Знание в области изменения установок льстит человеку, он начинает верить в то, что обладает властью воздействовать на других, что подразумевает низведение других до статуса несчастных объектов манипуляции. Таким образом, теории изменения установки делают индивида сверхчувствительным и дефенсивным по отношению к факторам, которые потенциально могут влиять на него. Точно так же теории агрессии обычно осуждают агрессора, а модели межличностных переговоров пренебрегают вопросом эксплуатации [другого]… Казалось бы теория когнитивного диссонанса свободна от ценностей, однако большинство исследований в этой области рисуют нам редуцирующего диссонанс индивида в самых нелестных тонах: «Как глупо, - говорим мы, - что люди должны хитрить, занижать свои тестовые показатели, менять свое мнение о других или есть то, что им не хочется, только для того, чтобы поддержать соответствие».
К сожалению, выходит так, что профессия, посвященная объективному развитию знаний, использует свою позицию для того, чтобы заниматься пропагандой среди ничего не подозревающих реципиентов этих знаний. Понятия в нашей области редко бывают свободными от ценностной нагрузки, и большинство из них может быть заменено другими понятиями, несущими совсем другой ценностный багаж. Классическая авторитарная личность, давно со всех сторон обстрелянная в нашей литературе, очень напоминает личность типа «J» (Йенш, 1938), которую в Германии воспринимают в весьма позитивном свете. То, что в нашей литературе называется ригидностью, в их рассматривается как стабильность; наши гибкость и индивидуализм видятся ими как слабохарактерность и эксцентричность. Такие, связанные с терминологическими ярлыками искажения, переполняют литературу. Например, высокое самоуважение могло бы быть названо эготизмом; потребность в социальном одобрении можно перевести как потребность в социальной интеграции; когнитивную дифференциацию - как мелочный педантизм; творчество - как девиантность; внутренний контроль как эгоцентризм. Точно также, если бы наши ценности были иными, социальная конформность считалась бы солидарностью, изменение установок - когнитивной адаптацией и т.д.
Помимо просто сетований на пропагандистские эффекты психологической терминологии, важно проследить их источники. Оценочная нагрузка теоретических понятий частично кажется нам намеренной. Акт публикации предполагает желание быть услышанным. Однако ценностно-нейтральные термины малоинтересны для потенциального читателя, а ценностно-нейтральные исследования быстро забываются. Если бы подчинение называлось «альфа-поведением», не считалось предосудительным и не ассоциировалось с фашизмом, публичный интерес к этой теме был бы ничтожным. В дополнение к удержанию интереса публики и профессионалов, ценностно-нагруженные понятия являются для психологов экспрессивными отдушинами. Я разговаривал с бесконечным числом студентов, пришедших в психологию по глубоко гуманистическим соображениям. Среди них - неудавшиеся поэты, философы, гуманитарии, которые находят научный метод одновременно и средством самовыражения, и препятствием для него. Им очень не нравится очевидный факт, что для психолога допуском к открытому самовыражению в профессиональных средствах медиа является его жизнь, почти целиком проведенная в лаборатории. Многие хотели бы поделиться своими ценностями с другими напрямую, не будучи связанными постоянными требованиями систематических доказательств. Для них ценностно-нагруженные понятия - компенсация консерватизма, обычно связанного с этими требованиями. Более продвинутый в карьере психолог может позволить себе больше. Тем не менее, обычно мы склонны рассматривать наши идеи не как личные искажения, имеющие пропагандистские последствия, а как отражение «основных истин».
via
utro_vecher