О распорядке дня в колонии № 17
Толышпресс уже сообщил о переводе талышского правозащитника и журналиста, главного редактора газеты “Толыши Садо” политзаключенного Гилала Мамедова из Кюрдаханского изолятора в колонию №17 Пенитенциарной службы. Мы обратились известному правозащитнику, директору Правозащитного Центра Азербайджана (ПЦА) Эльдару Зейналову за разъяснением ситуации в этой колонии и попросили комментировать сообщение Комитета по защите прав Гилала Мамедова :
- Что представляет собой жизнь в колонии №17?
В целом, это обычная колония, но есть одно отличие существенное : это учреждение смешанного режима (общий и строгий), расположенное в послеке Бина вблизи Баку и предназначенное для содержания заключенных, ранее вылечившихся от туберкулеза. Таким образом, пенитенциарная система пытается свести к минимуму возможность как рецидива туберкулеза, так и заражения здоровых. В принципе, такие заключенные считаются здоровыми и не заразными для окружающих, но однажды переболевшие этой болезнью всегда в группе риска и должны проходить профилактику и скрининг (флюорографию).
В самой колонии смешанность режима, которая вызывает необходимость "локалок", из которых можно выйти лишь с разрешения начальника своего отряда, существенно затрудняет передвижения заключенных между их общежитием и другими структурами колонии: медсанчастью, прачечной, профессионально-техническим училищем, клубом, телефонным узлом.
Вся жизнь в колонии, начиная с поступления новичка и до его освобождения, расписана различными правилами, многие из которых заключенным и их родственникам малодоступны (их можно найти в электронной базе данных законодательства на сайте Минюста). Основным документом являются "Правила Внутреннего Распорядка пенитенциарных учреждений" (ПВР), в которых конкретизированы положения Кодекса по Исполнению Наказаний. Очень часто, этот совершенно не секретный документ воспринимается как нечто исключительно для служебного использования и хранится в колонии за семью печатями. Я всегда советую родственникам заключенных отпечатать одну копию этого документа, переплести и передать заключенному.
Знание осужденным ПВР предотвращает множество претензий и конфликтов, возникших из-за незнания или непонимания правил. Характерным примером является реакция Гилала Мамедова и его близких на меры, принятые к нему при поступлении в колонию: короткая стрижка головы, изъятие денег, лекарств и документов. В этом усмотрели нечто незаконное и издевательство.
Отмечу, что после вступления приговора в законную силу, у заключенного меняется его статус. Подсудимый - это не осужденный. Его вина еще окончательно не доказана и (теоретически) его даже могут оправдать. Поэтому ему разрешены некоторые гражданские "вольности": собственная одежда, длинные волосы, борода, хранение большого числа документов и т.п. В колонии с многим этого приходится распрощаться.
И начинается это с процедуры карантина, которая занимает до 2 недель и включает проверку здоровья заключенного и официальное ознакомление заключенного с порядками в колонии.
В частности, Правила 102-103 ПВР предусматривают запрет и изъятие обнаруженных наличных денег (их актируют и переведут на открываемый для заключенного лицевой счет). Запрет связан с тем, что наличными деньгами можно подкупить охранников.
Голову и бороду при поступлении коротко стригут всем и всегда - это можно видеть, например, на фото заключенных в карантине 17-й колонии. Причина этого - необходимость соблюдения санитарно-гигиенических условий, так как у кого-то из заключенных могут оказаться вши. Называется это комплексной санобработкой и предусмотрено правилами 45, 352 и 358 ПВР (Колония № 17 ). В дальнейшем, по заявлению осужденного, ему могут разрешить держать небольшую бороду.
Лекарства в колонии разрешены только те, что выдаются врачом медсанчасти или одобрены им (Правило 354). Так как гипотетически в коробку от антиастматических препаратов могут поместить наркотик, самое простое решение для администрации и врачей - конфисковать все лекарства и после постановки диагноза врачом прописать свои лекарства, из аптеки колонии (может быть, даже те же самые). В дальнейшем поступающие в посылках и продуктовых передачах запечатанные лекарства проверяются врачом и регистрируются в специальном журнале (Правило 93).
Что касается документов, то те из них что проповедуют насилие, национальную и религиозную рознь, порнография и пр. вообще запрещены. Остальные делятся на две части: одни разрешено иметь при себе (в тумбочке у постели в жилом бараке), другие необходимо сдавать на склад ("каптёрку"). Список первых документов находится в приложении №9 ПВР. Разрешается получать и держать при себе учебники и учебные пособия, писчую бумагу, конверты, открытки, марки, авторучки, чернила, письма, фотографии, копии судебных решений, книги и журналы (до 10 штук). Все остальное (например, лишние книги, промежуточные судебные решения и т.п.) должно быть отправлено на склад, причем вес всех вещей на складе не должен превышать 50 кг.
Администрация тюрем, как и любые бюрократы, очень резко реагируют на беспочвенные обвинения в нарушении закона, и мстят, для чего у них достаточно много вполне законных средств. Не хочу приводить конкретные примеры, чтобы случайно "не разбудить спящих".
В общем, прежде чем выйти из карантина, желательно проштудировать эту 110-страничную книжку, чтобы быть во всеоружии и не попадать в конфликтные ситуации по незнанию.
- Что происходит после карантина?
По окончанию карантинного режима, заключенного зачисляют в один из отрядов. Такое деление осталось еще с советских времен, когда заключенные работали. На практике, отряд - это часть заключенных, проживающих в том или ином помещении жилого барака, обычно около 75 человек. Каждым отрядом командует закрепленный офицер-"отрядник", от которого в повседневной жизни много что зависит.
У каждого заключенного есть свое спальное место и они не спят по очереди, как это было лет 20 назад. Но с точки зрения норм жилищной площади, условия в бараках колонии можно считать несколько перегруженными. По моим подсчетам, на заключенного приходилось там 3,5 м^2 , в то время как по Кодексу Исполнения Наказаний, жилая площадь не должна составлять менее 4 м^2 на одного заключенного для учреждений по отбыванию наказания, воспитательных учреждений и тюрем, а в лечебных учреждениях - не менее 5 м^2 . Стандарт Европейского Комитета по предотвращении пыток еще более жесткий и составляет 7 м^2 .
Гораздо более серьезной проблемой является обеспечение трудом и занятие досуга осужденных. В колонии трудом заняты чуть более 61 чел., или 7%, в основном - в хозобслуге, и примерно 10 заключенных заняты индивидуальным ремеслом. Клуб вмещает чуть более 80 человек, в училище рабочие специальности получают примерно 30 человек. Примерно 80 человек являются постоянными читателями библиотеки. Основная же масса заключенных занимается спортом, играми или бесцельно слоняется по двору своей локальной зоны. В жаркую или дождливую погоду, они лишены и этой возможности и проводят время в общежитиях.
Медсанчасть вмещает 1,5% заключенных, а в реальности там бывает и того меньше пациентов. При рецидивах туберкулеза или иных заболеваниях обычно в медсанчасти не лечат, а переводят в центральный тюремный госпиталь.
Нормы питания и материального снабжения заключенных установлены Постановлением №154 Кабинета Министров от 25 сентября 2001 г. Обычная ежедневная норма питания, калорийностью 3305 ккал, включает 700 г хлеба 1-го сорта, 550 г картофеля, 250 г овощей, 15 г муки 2-го сорта, 125 г. различных круп (включая 10 г риса), 25 г макаронных изделий, 80 г мяса, 100 г рыбы, 20 г жиров или маргарина, 10 г сливочного масла, 20 г растительного масла, 30 г сахарного песка, 20 г соли, 5 г томатной пасты, 1 г чая, 0,1 г лаврового листа, а также еженедельно 2 яйца. Больным и инвалидам I и II групп положены дополнительно 20 г мяса и 10 г сливочного масла. Этими же нормами предусмотрено снабжение заключенных одеждой, обувью, предметами гигиены.
Понятно, что в готовом блюде не измеришь вес мяса или крупы, но в целом, еда в колониях вполне пригодна в пищу, и заключенные, не посещаемые родственниками, успешно ею питаются годами и не голодают. А те заключенные, о которых не забывают родственники, помимо тюремного питания, имеют право на получение посылок и продуктовых передач весом до 31 кг, а также покупку товаров за деньги в тюремном магазине (ларьке). Например, для строгого режима положены 12 передач в год и до 40 манат в месяц, а при улучшенном строгом режиме - еще 12 передач и до 15 манат.
Всем категориям заключенных разрешены длительные и кратковременные свидания и телефонные звонки. Исключение делается лишь для наказанных содержанием в штрафном изоляторе. Заключенные, осужденные к строгому режиму, имеют право на 12 кратковременных и 2 длительных свидания, при улучшенном режиме - еще 6 кратковременных и 2 длительных свидания.
Что касается телефонных звонков, то разрешается один звонок в неделю (внеочередные звонки - только с разрешения начальника). При этом номер абонента набирает дежурный офицер из списка, утвержденного администрацией - обычно это родственники, друзья, адвокат, правозащитники. Междугородние звонки и звонки на мобильные телефоны оплачиваются самим заключенным. Также разрешена неограниченная по количеству писем переписка, тоже за счет заключенного(жалобы отправляются бесплатно). За исключением переписки с омбудсменом, адвокатом и лицами, оказывающими правовую помощь, корреспонденция подвергается цензуре.
- Как в колониях относятся к политзаключенным?
С 1996 г. среди уголовников действует неофициальная установка ("прогон"), данная уголовным авторитетом Лоту Бахтияром. "Политики" не должны вмешиваться в дела "блатных", и наоборот. При соблюдении этого условия, политзаключенные считаются обычными арестантами, "мужиками", "серой мастью". Другие арестанты относятся к ним нейтрально, судят по их поведению в быту, а не по приговору.
Администрация относится к политзаключенным внешне нейтрально, но на деле настороженно. Причина здесь обычно не в каком-то особо заказе, хотя и такое бывает, а в настороженности тюремной бюрократии к критикам порядков в колонии («демагогам»), возмутителям спокойствия ("мутильщикам") и прочим источникам головной боли, вне зависимости от их политической принадлежности. Поэтому очень многие политические арестанты не вмешиваются во внутреннюю жизнь тюрьмы, занимаясь лишь обжалованием своих приговоров. При этом и администрация их особо не трогает и закрывает глаза на мелкие нарушения.
Другая категория политзаключенных считает, что они любой ценой должны быть постоянно в центре внимания прессы и общественности. После прохождения всех судебных инстанций интерес прессы к ним обычно падает, и тогда они стараются вновь "актуализировать свое дело", как выразился один из них: начинают задирать администрацию, участвуют в конфликтах между заключенными и администрацией, массово рассылают политические заявления в обход спецчасти и пр. Некоторые даже изображают тяжело больных, имитируя предсмертные состояния. Ответные наказания, вполне обоснованные законодательством, выдаются за чисто политические преследования. Обычно тюремная администрация идет в таких случаях навстречу и провоцирует новые правонарушения. Потом дело отправляется в суд, и режим заключения меняют на тюремный (отправляют в Гобустанскую тюрьму). На такой простой трюк попался в той же колонии №17 Неймат Панахлы, на это намекнули и Гилалу Мамедову.
В этих условиях, когда на политзаключенном круглосуточно не одна пара глаз, очень важно найти себе какое-то занятие, внутреннюю психологическую опору. Хорошим выходом бывают т.н. "тюремные университеты", т.е. образование и самообразование. Необходимо поддерживать в себе оптимизм, стараться думать о светлом, радостном. Опыт многих поколений арестантов показывает, что, если заключенного одолеют негативные настроения, то очень скоро подкрадутся и физические болезни.