что и говорить
галки кричат именно так, когда приближается тепло. громко, жадно, страстно. но только по утрам обычно.
здесь о позднем вечере.
я пришел домой после работы в двадцать три. она не подала мне тапочки, не развязала ласково шарф, не поправила, не потрепала нестиженные волосы, не спросила, голоден ли я, не повертелась передо мной в новых джинсах, не шлепнула по руке, потянувшейся к ее бедрам, не лизнула в ухо, как преданная, но верная только себе кошка. все потому что этого "она" нет. что и говорить, я все давно послал к такой-то матери.
нужно подождать прежде, чем из крана польется горячая вода.
я грохнулся в ванну с водой прямо в футболке и трусах. после немного даже испугался, что затоплю соседей. страх преследует меня, как маньяк в том фильме, помните? он еще за кустами прячется, и камера - это как будто бы его глаза. отвратительно до банальности. тьфу. наоборот.
конечно, мое тело, прежде, чем плюхнуться в воду, позаботилось о том, чтобы прихватить сигарет и.. что там у нас в холодильнике. у меня в холодильнике.
мокро затянувшись "мальборо", ударился в воспоминания. мм.. что тут самое вкусное? абрикосы на палубе омика в каком-то там году? мне шесть лет было. помню, собирали с отцом ракушки среди камней. жара, купаться хочется, камни в детские ступни впиваются, - отец понес меня в воду на руках. наверное, поэтому я вырос каким-то чувствительным. именно из этого эпизода произростает моя чертова сентиментальность. что и говорить, надо было, как и полагается настоящему мужчине, пройти это препятствие с достоинством и ни за что не соглашаться на то, чтобы меня внесли в воду на руках, как какую-то девчонку.
я делаю глоток, погружаюсь в воду, ноги выходят на поверхность - ванна все же не бассейн - слушаю с полминуты странные звуки: какое-что ворчание, постукивание. выныриваю и по голове шарахает другим воспоминанием. Урал, гора со сказочным названием Сугомак. мы уже добрались до вершины, но я лезу на самую высокую точку этой горы, самый последний камень. мне кричат, что я разобьюсь, но я-то знаю, что смерть будет не сейчас. я-то знаю, что даже руки и ноги мои сегодня останутся целы. я-то знаю, что тело мое сегодня сделано из такого же вот камня, но гибкость его велика. что и говорить. девять лет. и я вижу бурые, синие, фиолетовые, горы в легком тумане. линии мягкие, плавные - не Кавказ все-таки. они будто никогда-никогда не кончатся. они бесконечны и чисты. слава им.
вода остывает, я подбавляю горячей, закуриваю новую, сливаю подтаявший воск из свечи в ванну.. о, нет. я не романтичный придурок. у меня с проводкой проблемы. да что я, собственно, оправдываюсь.
березы, поле, покрытое осенними ожогами, я, помнится, в белой футболке и светлых штанах покачиваясь плетусь по этим больным местам. на ожоги наступаю. я не пьян. я мертв. что и говорить, восемнадцать лет.
как же мне нравятся эти синие стены с трещинами. еще глоток. ммммм, да. продолжим.
я впервые вижу море. падаю перед ним на колени, трогаю его руками. ее слезы были такими же солеными.. а, ну да, это уже что-то из женских романов. как меня вообще угораздило такое написать. придется опять ссылаться на тот момент с камнями.
потом кто-то глотает таблетки, сопровождая процесс моррисоновскими цитатами, но это больше похоже на ночной кошмар. да, это он и был.
дальше машина-"буханка", пробивающаяся сквозь лес, сонная черная собачья морда на моем колене вздрагивает, ворчит, лезет повыше - прямо на руки, комары, вареные раки, песни престарелого корейца, его же байки, бесконечное число рассветов в лесах, на берегах озер и рек в разное время года, исключая морозы. ранней весной, конечно же, вместо рассвета тихий снег, серое небо и сосны, которым как будто бы хочется все и всех вокруг обнять.
к тому времени сердце уже больше похоже на джинсы хиппи (где-то такое было, но не про сердце). что и говорить, молодость и абсолютное непонимание быстроты течения времени.
здесь о позднем вечере.
я пришел домой после работы в двадцать три. она не подала мне тапочки, не развязала ласково шарф, не поправила, не потрепала нестиженные волосы, не спросила, голоден ли я, не повертелась передо мной в новых джинсах, не шлепнула по руке, потянувшейся к ее бедрам, не лизнула в ухо, как преданная, но верная только себе кошка. все потому что этого "она" нет. что и говорить, я все давно послал к такой-то матери.
нужно подождать прежде, чем из крана польется горячая вода.
я грохнулся в ванну с водой прямо в футболке и трусах. после немного даже испугался, что затоплю соседей. страх преследует меня, как маньяк в том фильме, помните? он еще за кустами прячется, и камера - это как будто бы его глаза. отвратительно до банальности. тьфу. наоборот.
конечно, мое тело, прежде, чем плюхнуться в воду, позаботилось о том, чтобы прихватить сигарет и.. что там у нас в холодильнике. у меня в холодильнике.
мокро затянувшись "мальборо", ударился в воспоминания. мм.. что тут самое вкусное? абрикосы на палубе омика в каком-то там году? мне шесть лет было. помню, собирали с отцом ракушки среди камней. жара, купаться хочется, камни в детские ступни впиваются, - отец понес меня в воду на руках. наверное, поэтому я вырос каким-то чувствительным. именно из этого эпизода произростает моя чертова сентиментальность. что и говорить, надо было, как и полагается настоящему мужчине, пройти это препятствие с достоинством и ни за что не соглашаться на то, чтобы меня внесли в воду на руках, как какую-то девчонку.
я делаю глоток, погружаюсь в воду, ноги выходят на поверхность - ванна все же не бассейн - слушаю с полминуты странные звуки: какое-что ворчание, постукивание. выныриваю и по голове шарахает другим воспоминанием. Урал, гора со сказочным названием Сугомак. мы уже добрались до вершины, но я лезу на самую высокую точку этой горы, самый последний камень. мне кричат, что я разобьюсь, но я-то знаю, что смерть будет не сейчас. я-то знаю, что даже руки и ноги мои сегодня останутся целы. я-то знаю, что тело мое сегодня сделано из такого же вот камня, но гибкость его велика. что и говорить. девять лет. и я вижу бурые, синие, фиолетовые, горы в легком тумане. линии мягкие, плавные - не Кавказ все-таки. они будто никогда-никогда не кончатся. они бесконечны и чисты. слава им.
вода остывает, я подбавляю горячей, закуриваю новую, сливаю подтаявший воск из свечи в ванну.. о, нет. я не романтичный придурок. у меня с проводкой проблемы. да что я, собственно, оправдываюсь.
березы, поле, покрытое осенними ожогами, я, помнится, в белой футболке и светлых штанах покачиваясь плетусь по этим больным местам. на ожоги наступаю. я не пьян. я мертв. что и говорить, восемнадцать лет.
как же мне нравятся эти синие стены с трещинами. еще глоток. ммммм, да. продолжим.
я впервые вижу море. падаю перед ним на колени, трогаю его руками. ее слезы были такими же солеными.. а, ну да, это уже что-то из женских романов. как меня вообще угораздило такое написать. придется опять ссылаться на тот момент с камнями.
потом кто-то глотает таблетки, сопровождая процесс моррисоновскими цитатами, но это больше похоже на ночной кошмар. да, это он и был.
дальше машина-"буханка", пробивающаяся сквозь лес, сонная черная собачья морда на моем колене вздрагивает, ворчит, лезет повыше - прямо на руки, комары, вареные раки, песни престарелого корейца, его же байки, бесконечное число рассветов в лесах, на берегах озер и рек в разное время года, исключая морозы. ранней весной, конечно же, вместо рассвета тихий снег, серое небо и сосны, которым как будто бы хочется все и всех вокруг обнять.
к тому времени сердце уже больше похоже на джинсы хиппи (где-то такое было, но не про сердце). что и говорить, молодость и абсолютное непонимание быстроты течения времени.