Железная рука. Другого Красовского у меня для вас нет...
ТЕКСТОМ:
У парадного входа в небольшой, но популярный московский ресторан остановился майбах. Точь-в-точь, как приписывают сейчас сенатору Клишасу. Майбах остановился там, где останавливаться нельзя в принципе, перегородив своей широченной китовьей тушей полосу движения. Из Майбаха вышло два человека: владелец небольшого, но популярного ресторана и его водитель. Владелец, презрительно глянув на нас, ожидавших у его дверей такси, вошел внутрь, а водитель не торопясь и не стесняясь снял передние номера, кинул их в багажник, запер машину и последовал за хозяином.
Все хорошие люди страны объединились против сенатора Клишаса, который на все свои дворцы и шубы заработал честным, непосильным, а главное многолетним трудом в кресле президента Норникеля (а вы не смейтесь, вы попробуйте с этими людьми поработать хоть денек), а тут вот - тоже хороший наверно, но совсем не такой богатый человек бросает свой БТР посреди бульвара, скручивает номера (в этом обычно обвиняют попавших в ДТП чиновников с мигалками) и идет приглядывать за хозяйством. Плотная, и без того плывущая по сугробам вереница машин, покорно объезжает барскую кибитку.
Вы обвиняете Клишаса в том, что он пытается принять какие-то там запрещающие законы. Вы переживаете за свои свободы, даже готовы выпить за них пару бутылок верментино в небольшом, но модном ресторане. Но проблема увы заключается в том, что свобод в России непростительно дохуя.
Нет конечно, не гражданских, не общественных свобод. Не тех свобод, за которые принято умирать. В России дохуя свобод бытовых.
Вот ресторатор бросает свой майбах посреди бульвара, его водитель скручивает номера. Сразу за ним стоит упакованный внедорожник мерседес, на нем тоже скрученные номера. Вернее - знаете - их даже не скручивают. Их просто перестали прикручивать, они теперь вставляются в такие рамочки: раз - и вынул, два - засунул. Многим вот в их возрасте туда-сюда уже тяжело, а они ничего - не скулят, не жалуются.
На площади стоит гаишник, он все это видит, мимо проезжает целая армада водителей, которые с удовольствием сделали бы так же, но подссывают. Чуют, что их потненький социальный статус, все из 50 оттенков общественной ничтожности не позволяют им так залихватски жить. Но и в ГАИ никто не позвонит.
Я даже удивляюсь: кто же действительно при Сталине написал все эти 6 миллионов доносов. Тут от всей страны не дождешься столько, сколько одна единственная фрау Шульц из Вольфсбурга пишет на свою соседку.
Или вот посмотрите на фасады. Возьмите даже самые роскошные, московские мильонерские фасады. Вот рама белая крестом. А рядом тоже белая, но уже целиковая. А ниже этажом сосед врезал коричневые, ему так показалось монументальней. Вон там сбоку - во втором подъезде - балкон. Литая решетка, даже пожалуй что модерн. Владелец застеклил его плотным трехслойным пакетом. Заодно заложив старое окно на черную лестницу уродливым серым блоком. В своей квартире он повесил там кухонный гарнитур, на черной лестнице нарисовал на шлакоблоках портрет Высоцкого и поставил пепельницу.
О этих окон негасимый свет!
А остекление лоджий? Деревянные клетки восьмидесятых, железки девяностых, подешевевшие люберецкие стеклопакеты нулевых. Москва разрешает москвичам творить с собой все, что угодно. На Знаменке есть даже старое здание Министерства обороны, где после капремонта заменили все окна. На одинаковые. На белые простые военные окна. Но только 3 окна в третьем этаже оставили коричневыми. Почему? Зачем? Кто принимал это чудесное важное для обороны страны решение?
Попробуйте в Лондоне или Париже сменить окно. Нет, не окно, что вы? Ручку от окна. Вам придется пройти архитектурную комиссию, муниципальный совет, поговорить с соседями. И вам скорее всего откажут.
А вы когда нибудь приземлялись в Москве и - допустим - в Хельсинки. Все Подмосковье заштопано частными владениями разной степени мерзости. Есть роскошные шале, а есть привычные нам шестистопные канарейники и все они с воздуха, как единый ансамбль, смотрятся предместьями ада. Ах эти кирпичные заборы! Эти шиферные крыши! Этот бордовый и бежевый кирпич. Как бы вы не подлетали к Москве, каким бы маршрутом не заходил на посадку ваш самолет, у вас все равно останется ощущение неухоженности. Грязноватости. Безвкусицы.
Что вы видите в Хельсинки? Аккуратные одинаковые дома. Простые ухоженные крыши, дворики, заборчики или даже их отсутствие, но главное - невероятное ощущение чистоты и правильности, которые достигаются лишь бесконечными пытками и доносами.
Цивилизованный мир дышит несвободой, которая вне всякого сомнения лучше свободы. Там нельзя поставить дверь не по общему проекту, невозможно смастерить кровлю, не прописанную в генплане 1932 года. За нестриженый газон вам пришлют штраф от управы. Неверное окно выбьют за ваш счет и потом за ваш же счет заставят поставить верное.
Машина должна парковаться на своем месте, а если вдруг вы скручиваете номера (я правда про такое не слышал), то - уверен - вас просто сочтут террористом. Ибо нормальный человек номера скрутить просто не в состоянии. Это ему не придет в голову.
Пытка и донос. Донос и пытка. Диктатура добра и красоты, насильственное разукрашивание действительности - только это может спасти Россию и превратить ее в прекрасную европейскую страну.