Красный Самайн. Текст независимого журналистского расследования.
Честное, независимое журналистское расследование снова с вами! Итак, навострите уши, распахните пошире глаза, и ловите каждое слово! Наш блистательный корреспондент Джон Веритас, который, как известно, давно мог бы заткнуть на пояс лучших следователей Магической Британии, подготовил вам новый материал - самую настоящую волшебную бомбу! Итак - слово Джону Веритасу!
Доброго вам времени суток, почтенные джентльмены, прекрасные леди, и любопытные юные студенты и студентки. Итак, я, Джон Веритас - ни разу не солгавший на страницах периодики журналист - представляю на ваш суд свои новые находки. И, уж поверьте, загадок в этом деле куда больше, чем ответов на вопросы!
Случилось так, что благодаря своему уму, а также ловкости и находчивости моих помощников, мне в руки попал чрезвычайно секретный пакет пергаментов. Помечен этот интригующий сверток был печатью Отдела Тайн, и таинственным заглавием «Красный Самайн». И что тут такого? - спросите вы. Просто очередное планирование праздника для жителей самого лучшего и самого волшебного острова! Но посудите сами. Едва лишь я храбро развернул упаковку из плотного коричневого пергамента, как пачка листов сначала свернулась, как осенние листья, а потом, вспыхнув алыми искрами, загорелась прямо у меня в руках. Огонь перекинулся на мою одежду, кожу… и в результате ваш покорный слуга, привыкший везде отыскивать истину, пострадал от тяжелых ожогов.
Лежа в отдельной палате в больнице святого Мунго я, и не помышляя сдаваться, подумал: к чему бы накладывать такие чары всего лишь на документы о подготовке Хогсмидского бала и счета за светящиеся тыквы?! Должно быть, не все так просто! И вот, напрягши свою изумительную память, я начал вспоминать: что за строки мелькнули передо мной, прежде чем пергамент охватил огонь? Нет, там не упоминалось о кровавых ритуалах, неведомых чудовищах, или войне с фейри. Это был, насколько мне удалось заметить за доли секунды, всего лишь скромный список местностей и дат. Увы, слишком мало времени! - даже мое внимательное сознание настоящего журналиста успело сохранить лишь одну из строчек этого списка: «Волшебная Франция, Тулуза, 1630 год».
И вот вместо того, чтобы валяться на больничной койке, уныло вкушая рекомендованный колдомедиками бульончик с мандрагорой, я помчался во Францию, где, благодаря своим связям и исключительным способностям, сумел проникнуть в самые закрытые архивы магических документов 17 века. Но фортуна долго медлила, и, обливаясь потом и дыша пылью, я не мог выудить из вороха пергаментов ничего заслуживающего внимания. Ничего, что хотя бы намекнуло моей яркой фантазии: что же такого необычного происходило 31 октября 1630 годы в розовом городе на берегу Гаронны? Но вот, когда я уже совсем отчаялся и клял Мерлина и свою судьбу журналиста, как мне попалось в руки - что бы вы думали? Нет, не государственный документ, ни указ министра, ни тайная дипломатическая депеша. А просто личное письмо, невесть как попавшее сюда из какого-то секретера французского мага! С первых же самых строк я понял: это именно то, что мне необходимо!
Не буду испытывать ваше терпение и продемонстрирую свою находку! За перевод с окситанского поблагодарим мою верную помощницу Молли.
Писано ноября 12-го 1630 года от Рождества Христова в городе Тулузе.Мой драгоценный друг!
Пользуясь случаем, отправляю вам это письмо с приятелем, ибо не хотелось бы доверять ненадежной сейчас совиной почте мои мысли обо всем, что случилось с нами той холодной ночью, когда грань так тонка, что соприкосновение Жизни и Смерти неизбежно….
Памятуя наш последний разговор, дорогой Франсуа, смею рассказать Вам о некоторых выводах, к коим я пришел по зрелом размышлении.
Однако прежде чем холодным рассудком философа пытаться проникнуть в одну из непостижимых тайн бытия, прежде всего считаю нужным возблагодарить Господа за то, что я, простой бедный кавалер, еще недавний выпускник Шармбатона, удостоился участи стоять той ночью у величественного здания для собрания капитулов, на холодных камнях площади, плотно окруженной антимаггловскими чарами, и зреть и слышать великую Мистерию. Отдельно благодарю судьбу, друг мой, за то, что это приключение свело меня с Вами и подарило Вашу дружбу и участие.
На Ваш же, Франсуа, вопрос о том, какую цель имело сие действо, захватившее стольких магов, я готов ответить весьма просто: неполнота мира. Если же быть более точным в словах, то стоит сказать об этом так: мы, волшебники перестали чувствовать вкус жизни и трепетать перед смертью. Теперь же, после всего пережитого, я уже вряд ли когда-нибудь позволю себе отнестись с пренебрежением как к первому, так и ко второму. Мы с Вами видели саму Жизнь и саму Смерть, на эти несколько часов воплощенных в простых магах, наподобие нас с вами, но, после той ослепительной вспышки в руках жреца, преобразившихся, и носящих свои символы Хозяев с поистине королевским величием. Мы же: почтительные гости и вассалы, несмотря на все наши человеческие слабости, на время действа в полной мере удостоились чести носить черный и белый цвета сюзеренов. Кстати, мой милый друг, тут видится мне весьма важная точка, которая является своего рода солью вопроса. Черный и белый цвета - Жизнь и Смерть. Если Вы соблаговолите выслушать, то я бы обратил Ваше внимание на то, что речь никоим образом не шла о Добре и Зле, Светлой и Темной магии, и прочих сугубо нравственных вопросах. Именно поэтому я считаю глубоко неправой почтенную даму де Лоре, испуганную и возмущенную тем, что в одних рядах с ней, ненавидящей темную магию, оказался юный кавалер де Беффре, который, как гласят общеизвестные сплетни, весьма развращен и не гнушается сомнительных заклятий. Но в ту ночь мы разошлись друг против друга не по личным убеждениям, а по некой душевной склонности, прочитанной в нас, склонности которую сами мы видим лишь, как говорит Писание «сквозь тусклое стекло, гадательно». Тут, как выразились бы лучшие умы алхимической науки, речь идет о чистой энергии, о воплощаемой воле. И Белое и Черное: суть две чаши полноты Бытия, и, как показали нам последние минуты мистерии, лишь Красный может придать им завершенность! А, ежели Черный и Белый являют Жизнь и Смерть, то что есть Алый, как не истинное Воскрешение?
Признаться, в один из моментов, я сам весьма упал духом и дрогнул. Когда Вы, Франсуа, вели меня, как своего пленника мимо Сен-Сернен, то я, глядя на ее башни, про себя молил святого Сатурнина спасти мою жизнь, в тот момент представлявшуюся мне чрезвычайно жалкой. Но уже через некоторое время судьба ясно показала мне, как глупа была моя слабость. Ибо, когда во Второй Битве Вы преклонили колено и признали мою победу над Вами, то я ощутил, что сей проигрыш, принятый достойно, нисколько не унижает благородную натуру, а, напротив, делает ее еще возвышенней!
Что же до последней Алой Битвы, то тут я смиренно умолкну, ибо мой скудный слог не в силах описать всего произошедшего, а мой ум простого волшебника все еще лишь пытается постичь величие, вспоминая тот огонь, полыхавший на пологом берегу Гаронны, и всех нас, замерших в ожидании и готовности принять свою Судьбу….
Засим, дорогой мой Франсуа, я прощаюсь с Вами. Посылаю вам с этим письмом тот самый семейный экземпляр «Опытов» Монтеня. Обратите внимания - на полях весьма любопытные пометки моего мудрого отца: образованного богослова и очень недурного алхимика.
Обнимаю Вас от всего сердца.
Искренне Ваш, Рожьер-Раймон де Русси.
Вот такой любопытный текст, драгоценнейшие мои господа!
Как я уже говорил: вопросов куда больше чем ответов. Что за таинственная мистерия? Какие еще Хозяева? Что же произошло между всеми этими волшебниками и так поразило молодого и впечатлительного Рожьера-Раймона?
Я, как человек не только слова, но и дела, решился на последнее средство. Я попытался пробрать в Отдел Тайн, ибо если информации нет нигде - то она у них, уклончивых циников, двуличных, как их черно-белые маски. Но тут меня, несмотря на мою смелость и находчивость постигло поражение. Только я пробрался в один из кабинетов Отдела Тайн, как попался на глаза госпоже Ржезач, которая, как известно, в последний год после загадочного исчезновения магистра Кросса является исполняющей обязанности начальника ОТ. На мою просьбу от интервью эта железная женщина никак не отреагировала, а только велела выставить вон «представителя желтой прессы». Это меня-то, славящегося своим талантом на весь магический мир!
Однако, дорогие читатели, я смог заметить, что в коридорах ОТ царит небывалое для последнего спокойного времени оживление. Почему бы это?
И в связи с этим у меня вопрос вопрос, проницательный читатель! Уж не является ли последней строкой загадочного сгоревшего списка: «Магическая Британия, Хогсмид, 2007 год?