То ли Гита, то ли Зита...
Когда я была маленькая, мне в себе не нравилось абсолютно все. Полнота, маленькие голубые глазенки, толстые щеки, прямые льняные волосы... Даже имя. Помнится, мама долго смеялась, когда я с застывшей в глазах слезой упрашивала ее перезвать меня на Анжелу.
Когда мы всей семьей посмотрели фильм "Гита и Зита", я поняла, что мне никогда не достичь того идеала красоты, воплощением которого была главная героиня этой наивной истории.
Стоит ли удивляться тому, что я каждый день с маниакальным упорством обхаживала мамин туалетный столик, словно кот валерьянку. От вида тюбиков, флакончиков и разных безделушек невиданной красы у меня мутился рассудок.
И вот, наконец, свершилось! Однажды вечером мама сказала, что уходит к подруге. Надолго. Часа на два. Это означало, что на это время ее туалетный столик попадает в мое полнейшее распоряжение! Счастье, оказывается, есть!
Как только за мамой закрылась дверь, я села перед зеркалом и придирчиво оглядела себя. Сначала нужно было исправить глаза. Взяв черный карандаш, я нарисовала себе длинные угольные стрелки, подведя и нижние, и верхние веки. Ничего, что линии получились не совсем ровными, местами разной толщины и не совсем симметричных направлений. Зато в зеркале появились совсем другие глаза. Глубокие, переперчено-томные, манящие. Роковые! Я осталась очень довольна увиденным.
Затем, выбрав из всех маминых помад самую яркую, я поставила себе на лбу большую красную точку на индийский манер. Потом водрузила на голову одну из подвесок таким образом, чтобы она спускалась на лоб - как у царевны Будур. Результат вдохновил меня на дальнейшие мейк-ап подвиги.
Теперь уже алая помада толстым слоем и слегка наискосок покрывала мои губы. Невзрачные и бледные раньше, сейчас они вспыхнули чувственным цветком. От этих превращений у меня захватило дух, и я продолжила.
Расплела свои "баранки", и волнистые светлые пряди потекли по плечам, покрыв пятую точку. Эх, только цвет был не тот! Ну да не беда - пусть будет северная Гита!
Найдя в шкафу тонкие газовые шарфы, я соорудила из них фантазийное одеяние, по индийски открыв пупок. Область талии, правда, совсем не соответствовала стандартам фигуры восточной гурии. Но меня это уже не смутило.
Завершили наряд несколько ожерелий, сияющих фальшивым золотом и каменьями. Здорово!
Я поиграла подведенными глазами, как бы соблазняя воображаемого кавалера, потом прикрыла губки краем фаты, как бы смущаясь, затем изобразила кистями рук как бы вязь индийского танца.
Как же я себе нравилась в тот момент! Ведь это же была еще я, но уже и не я, а красавица Гита, а может быть, Зита - нежный восточный цветок, глоток сладкого шербета, создание неземной красоты. Душа моя, переполненная счастьем, запела, а голос вдогонку ей стал вдруг на высоких тонах выводить причудливый индийский мотив, украденный из фильма. Не удержавшись, к этой восточной сказке подключился и мой голый живот, зазывно вращаясь и дерзко подрагивая в такт пению...
Я не помню, сколько времени продолжался этот беспредел. Я даже не слышала, как вернулась мама. Помню только, как она, сидя в прихожей на тумбочке, с какой-то тревожной улыбкой смотрит на меня. Я ужасно смутилась, и, прекратив экзотические песни и пляски, умчалась в ванную смывать остатки счастья с лица. А мама, войдя ко мне, сказала только: "Эх, жаль нет папы с фотоаппаратом. Такой кадр проморгали!"
Когда мы всей семьей посмотрели фильм "Гита и Зита", я поняла, что мне никогда не достичь того идеала красоты, воплощением которого была главная героиня этой наивной истории.
Стоит ли удивляться тому, что я каждый день с маниакальным упорством обхаживала мамин туалетный столик, словно кот валерьянку. От вида тюбиков, флакончиков и разных безделушек невиданной красы у меня мутился рассудок.
И вот, наконец, свершилось! Однажды вечером мама сказала, что уходит к подруге. Надолго. Часа на два. Это означало, что на это время ее туалетный столик попадает в мое полнейшее распоряжение! Счастье, оказывается, есть!
Как только за мамой закрылась дверь, я села перед зеркалом и придирчиво оглядела себя. Сначала нужно было исправить глаза. Взяв черный карандаш, я нарисовала себе длинные угольные стрелки, подведя и нижние, и верхние веки. Ничего, что линии получились не совсем ровными, местами разной толщины и не совсем симметричных направлений. Зато в зеркале появились совсем другие глаза. Глубокие, переперчено-томные, манящие. Роковые! Я осталась очень довольна увиденным.
Затем, выбрав из всех маминых помад самую яркую, я поставила себе на лбу большую красную точку на индийский манер. Потом водрузила на голову одну из подвесок таким образом, чтобы она спускалась на лоб - как у царевны Будур. Результат вдохновил меня на дальнейшие мейк-ап подвиги.
Теперь уже алая помада толстым слоем и слегка наискосок покрывала мои губы. Невзрачные и бледные раньше, сейчас они вспыхнули чувственным цветком. От этих превращений у меня захватило дух, и я продолжила.
Расплела свои "баранки", и волнистые светлые пряди потекли по плечам, покрыв пятую точку. Эх, только цвет был не тот! Ну да не беда - пусть будет северная Гита!
Найдя в шкафу тонкие газовые шарфы, я соорудила из них фантазийное одеяние, по индийски открыв пупок. Область талии, правда, совсем не соответствовала стандартам фигуры восточной гурии. Но меня это уже не смутило.
Завершили наряд несколько ожерелий, сияющих фальшивым золотом и каменьями. Здорово!
Я поиграла подведенными глазами, как бы соблазняя воображаемого кавалера, потом прикрыла губки краем фаты, как бы смущаясь, затем изобразила кистями рук как бы вязь индийского танца.
Как же я себе нравилась в тот момент! Ведь это же была еще я, но уже и не я, а красавица Гита, а может быть, Зита - нежный восточный цветок, глоток сладкого шербета, создание неземной красоты. Душа моя, переполненная счастьем, запела, а голос вдогонку ей стал вдруг на высоких тонах выводить причудливый индийский мотив, украденный из фильма. Не удержавшись, к этой восточной сказке подключился и мой голый живот, зазывно вращаясь и дерзко подрагивая в такт пению...
Я не помню, сколько времени продолжался этот беспредел. Я даже не слышала, как вернулась мама. Помню только, как она, сидя в прихожей на тумбочке, с какой-то тревожной улыбкой смотрит на меня. Я ужасно смутилась, и, прекратив экзотические песни и пляски, умчалась в ванную смывать остатки счастья с лица. А мама, войдя ко мне, сказала только: "Эх, жаль нет папы с фотоаппаратом. Такой кадр проморгали!"