Владка Мид "По обе стороны стены"
продолжение.
предыдущие посты: http://toh_kee_tay.livejournal.com/tag/vladka%20meed
Варшавское восстание (ч.последняя)
Вскоре немцы захватили районы Мокотов, Старый Город, Черняков и Жолибож. Пока держался только Центр с его большими зданиями. Но и ему оставалось недолго. Измученные неделями беспрестанных тяжелейших обстрелов жители центра бродили вокруг еле живые. Слишком ясно было, что восстание потерпело полный крах. Горькая обида подавленного населения была направлена теперь исключительно на русских: «Почему? Почему они не пришли на помощь Варшаве?»
Но в самом отчаянном положении оказались выжившие евреи. Что с ними станет, когда немцы снова займут город? Теперь, когда укрытия уничтожены, а дружественные поляки не знают, смогут ли защитить самих себя, где искать убежища евреям? Более предприимчивые принялись разыскивать новые тайники среди руин. Ночами, под пулями и осколками, они искали еду и носили воду, надеясь запастись на несколько недель вперед, пока в город наконец не войдет Красная Армия.
Биньями прорыл тоннель в развалинах на углу улиц Сенна и Соснова. Проломив толстую стену и следуя окольными путями, мы набрели на заброшенный подвал. Всякий раз, когда я проползала сквозь узкие тоннели, мне казалось, будто меня хоронят заживо.
После двух месяцев кровавых боев вожди восставших объявили по радио о капитуляции Варшавы. Также стало известно, что немцы собираются эвакуировать город: местное население обязано покинуть его в три дня. Поляки почти с облегчением восприняли новость о капитуляции, по крайней мере, обстрелы прекратятся, и они смогут выйти из подвалов. Но евреев охватила паника.
По городу пошли слухи: Всех молодых и здоровых отправят в лагеря в Германию. Немцы будут допрашивать каждого в лагере в Прушкове и решать судьбу каждого человека в отдельности. Доброжелательного отношения от немцев, разумеется, никто не ждал. Все представляли свое будущее в мрачном свете. Мы скитались по улицам между обломков, зарывались в подвалы и тоннели, затравленные звери, уходящие от неумолимой погони.
Мы с небольшой группой друзей добрались до Журавя 24 (*** см. http://toh-kee-tay.livejournal.com/656748.html#zurawia24 ***) и нашли там Миколая (*** Миколай Березовский - связной с польским подпольем, он же Леон Фейнер ***) и Фишгрунда (*** Сало (Саломон) «Генрик» Фишгрунд ***). Получив незадолго до того из-за границы некоторое количество американских долларов, они пытались найти оставшихся варшавских евреев и распределить между ними эти деньги. К тому времени единственной валютой на черном рынке были доллары. Только на доллары можно было купить еду, одежду и оружие. Оружие было необходимо всякому еврею, уходящему снова в подполье. Но Миколай и Фишгрунд не могли дать нам совета. Два года мы делали, что могли, чтобы поддержать евреев на «арийской стороне». Теперь же наша подпольная сеть с центром в Варшаве оказалась полностью разрушена. Мы ничего не знали о судьбе евреев, оставшихся в районах, уже занятых немцами. Выжили ли они, и каково им приходится сейчас? Сколько их погибло в боях и под обрушившимся зданиями?
Мы, оставшиеся в живых подпольщики, те, к кому другие привыкли обращаться за помощью, сами оказались беспомощны и не знали, что делать. Попытаться спрятаться в городе или попробовать бежать? Большинство наших связных уже решили покинуть город вместе с поляками, надеясь на свою «правильную» арийскую внешность. И может быть, ну а вдруг, на новом месте они смогут возродить подпольную организацию помощи. Но удастся ли нам с Биньямином и другим, таким же как мы, избежать немецких лагерей? Это был другой вопрос. Мы были молоды и надеялись на себя.
«Вам придется рискнуть», сказал мне Миколай. «Неизвестно, сколько вам придется оставаться в подполье» Истощенный, слабый и больной, едва стоявший на ногах без посторонней помощи - мне сказали, что у него рак, - он старался ободрить нас и придать нам уверенности. «Не теряйте мужества. У вас всё еще будет хорошо!»
Мы с Биньямином несколько дней обдумывали, как нам быть, пока не решили тоже покинуть город. Наш хорошо замаскированный бункер на углу улиц Сенна и Соснова, над которым мы столько трудились, был отдан другой группе евреев, которым из-за их еврейской внешности ничего не оставалось, как снова уходить в подполье. Мы отвели их в их новое укрытие по извилистым подземным коридорам; а потом с узлами за спиной стояли какое-то время снаружи и прощались с друзьями, пришедшими проводить нас в опасное путешествие. Шел дождь. Мимо нас торопились люди с тачками и чемоданами. Говорили мало. Только смотрели друг на друга и не находили слов.
«Вам пора», сказал кто-то тихо.
Машеле Гляйнтман сжала мне руку: «Будь здорова, Владка. Будем надеяться, что когда-нибудь мы увидимся снова.»
«Вот, возьмите немного свежего печенья» - Шифра Мозельшо протянула мне теплый бумажный свёрток.
«Когда вернешься, не забудь вытащить нас из этого бункера - живых или мертвых» - мрачно сказала Клара Фальк.
Сдерживая слезы я искала слова прощания. Возможно, последние. На память пришло старое выражение времен гетто. Повернувшись к Боруху Шпигелю, остававшемуся за старшего, я проглотила комок в горле и произнесла: «Держись, малыш. Держись.» Биньямин отвернулся, смахивая слезы. Последнее рукопожатие, последнее объятие... Мы тронулись в путь. «Будем надеяться, будем надеяться, что мы еще увидимся снова!» - звучало нам вослед.
окончание следует.
предыдущие посты: http://toh_kee_tay.livejournal.com/tag/vladka%20meed
Варшавское восстание (ч.последняя)
Вскоре немцы захватили районы Мокотов, Старый Город, Черняков и Жолибож. Пока держался только Центр с его большими зданиями. Но и ему оставалось недолго. Измученные неделями беспрестанных тяжелейших обстрелов жители центра бродили вокруг еле живые. Слишком ясно было, что восстание потерпело полный крах. Горькая обида подавленного населения была направлена теперь исключительно на русских: «Почему? Почему они не пришли на помощь Варшаве?»
Но в самом отчаянном положении оказались выжившие евреи. Что с ними станет, когда немцы снова займут город? Теперь, когда укрытия уничтожены, а дружественные поляки не знают, смогут ли защитить самих себя, где искать убежища евреям? Более предприимчивые принялись разыскивать новые тайники среди руин. Ночами, под пулями и осколками, они искали еду и носили воду, надеясь запастись на несколько недель вперед, пока в город наконец не войдет Красная Армия.
Биньями прорыл тоннель в развалинах на углу улиц Сенна и Соснова. Проломив толстую стену и следуя окольными путями, мы набрели на заброшенный подвал. Всякий раз, когда я проползала сквозь узкие тоннели, мне казалось, будто меня хоронят заживо.
После двух месяцев кровавых боев вожди восставших объявили по радио о капитуляции Варшавы. Также стало известно, что немцы собираются эвакуировать город: местное население обязано покинуть его в три дня. Поляки почти с облегчением восприняли новость о капитуляции, по крайней мере, обстрелы прекратятся, и они смогут выйти из подвалов. Но евреев охватила паника.
По городу пошли слухи: Всех молодых и здоровых отправят в лагеря в Германию. Немцы будут допрашивать каждого в лагере в Прушкове и решать судьбу каждого человека в отдельности. Доброжелательного отношения от немцев, разумеется, никто не ждал. Все представляли свое будущее в мрачном свете. Мы скитались по улицам между обломков, зарывались в подвалы и тоннели, затравленные звери, уходящие от неумолимой погони.
Мы с небольшой группой друзей добрались до Журавя 24 (*** см. http://toh-kee-tay.livejournal.com/656748.html#zurawia24 ***) и нашли там Миколая (*** Миколай Березовский - связной с польским подпольем, он же Леон Фейнер ***) и Фишгрунда (*** Сало (Саломон) «Генрик» Фишгрунд ***). Получив незадолго до того из-за границы некоторое количество американских долларов, они пытались найти оставшихся варшавских евреев и распределить между ними эти деньги. К тому времени единственной валютой на черном рынке были доллары. Только на доллары можно было купить еду, одежду и оружие. Оружие было необходимо всякому еврею, уходящему снова в подполье. Но Миколай и Фишгрунд не могли дать нам совета. Два года мы делали, что могли, чтобы поддержать евреев на «арийской стороне». Теперь же наша подпольная сеть с центром в Варшаве оказалась полностью разрушена. Мы ничего не знали о судьбе евреев, оставшихся в районах, уже занятых немцами. Выжили ли они, и каково им приходится сейчас? Сколько их погибло в боях и под обрушившимся зданиями?
Мы, оставшиеся в живых подпольщики, те, к кому другие привыкли обращаться за помощью, сами оказались беспомощны и не знали, что делать. Попытаться спрятаться в городе или попробовать бежать? Большинство наших связных уже решили покинуть город вместе с поляками, надеясь на свою «правильную» арийскую внешность. И может быть, ну а вдруг, на новом месте они смогут возродить подпольную организацию помощи. Но удастся ли нам с Биньямином и другим, таким же как мы, избежать немецких лагерей? Это был другой вопрос. Мы были молоды и надеялись на себя.
«Вам придется рискнуть», сказал мне Миколай. «Неизвестно, сколько вам придется оставаться в подполье» Истощенный, слабый и больной, едва стоявший на ногах без посторонней помощи - мне сказали, что у него рак, - он старался ободрить нас и придать нам уверенности. «Не теряйте мужества. У вас всё еще будет хорошо!»
Мы с Биньямином несколько дней обдумывали, как нам быть, пока не решили тоже покинуть город. Наш хорошо замаскированный бункер на углу улиц Сенна и Соснова, над которым мы столько трудились, был отдан другой группе евреев, которым из-за их еврейской внешности ничего не оставалось, как снова уходить в подполье. Мы отвели их в их новое укрытие по извилистым подземным коридорам; а потом с узлами за спиной стояли какое-то время снаружи и прощались с друзьями, пришедшими проводить нас в опасное путешествие. Шел дождь. Мимо нас торопились люди с тачками и чемоданами. Говорили мало. Только смотрели друг на друга и не находили слов.
«Вам пора», сказал кто-то тихо.
Машеле Гляйнтман сжала мне руку: «Будь здорова, Владка. Будем надеяться, что когда-нибудь мы увидимся снова.»
«Вот, возьмите немного свежего печенья» - Шифра Мозельшо протянула мне теплый бумажный свёрток.
«Когда вернешься, не забудь вытащить нас из этого бункера - живых или мертвых» - мрачно сказала Клара Фальк.
Сдерживая слезы я искала слова прощания. Возможно, последние. На память пришло старое выражение времен гетто. Повернувшись к Боруху Шпигелю, остававшемуся за старшего, я проглотила комок в горле и произнесла: «Держись, малыш. Держись.» Биньямин отвернулся, смахивая слезы. Последнее рукопожатие, последнее объятие... Мы тронулись в путь. «Будем надеяться, будем надеяться, что мы еще увидимся снова!» - звучало нам вослед.
окончание следует.