С. Ан-ский. Меж двух миров (Дибук). Действие 4-е (окончание)
начало здесь: http://one-way.livejournal.com/453422.html
С е н д е р и Ф р а д а вводят Л и ю в подвенечном платье, сажают на диван.
Раби Шлоймеле Дибук [Дух]! Ты помнишь свое обещание?
Лия (Дибук) (бледным, замогильным голосом). Помню.
Раби Шлоймеле. Ты его исполнишь?
Лия (Дибук) (так же). Исполню...
Раби Шлоймеле (поднимает руки к небу. Молитвенно). Создатель! Господь прощения, жалости и милосердия. Мы прибегаем к Тебе с молитвой: воззри на муки и страдания отверженной души человеческой [отверженного духа] и поступи с нею милосерднее закона, не отринь от нее надежды на спасение, ибо пред Тобою открыто и Тебе ведомо, что согрешила она хулой против Твоего Святого Имени не по дерзости своей, а по неведению. Пусть пред Престолом Твоим предстанут ее добрые дела, заслуги ее предков и наши молитвы. И пусть все сие будет принято Тобою, как благоухающее воскурение. Господь Израиля! Отстрани в Своем великом милосердии от сей души человеческой [духа сего] всех дьяволов с их князем тьмы, очисть для него путь и дай ему в Твоих бесконечных мирах место покоя, тишины и отдохновения. Аминь!
Все. Аминь!
Раби Шлоймеле. Дух! Повелеваю тебе выйти из отроковицы, вылететь через окно и в своем пути не задеть ни мужчину, ни женщину, ни живую тварь.
Лия (Дибук) (с отчаянием). Скорее читайте поминальную молитву. Скорее. Час истекает!..
Раби Шлоймеле (читает). Да возвеличится, да освятится Его Великое Имя!
Лия (Дибук). Ай!
Разбивается стекло. Лия падает.
Раби Шлоймеле (поспешно). Ведите невесту к венцу!
Михоэль (вбегает). Только что вернулся гонец. Говорит, что у сватов сломалось колесо, и они идут пешком. Но их уже видно издали, они на пригорке. Скоро придут.
Раби Шлоймеле (очень расстроенный). Что должно совершиться - пусть совершится... С невестой останется старуха. А мы все пойдем встречать жениха.
Делает посохом круг вокруг Лии. Все выходят. Остаются Лия и Фрада.
Долгая пауза.
Лия (открывает глаза). Кто здесь? Бабонька!.. Бабонька, мне тяжело!.. Помоги мне... убаюкай меня...
Фрада. Пусть тебе не будет тяжело, доченька моя. Тяжело пусть будет злому татарину, черному коту. А тебе на сердечке пусть будет легко-легко, как пушок, как снежиночка, как тихое дыханьице... Сладкие сны пусть тебе снятся, чистые думушки пусть реют вокруг тебя; святые ангелы пусть обвевают тебя своими крылышками.
Слышна музыка.
Лия (вздрагивает). Идут плясать вокруг святой могилки, увеселять мертвых жениха и невесту...
Фрада. Не дрожи, доченька, не бойся. Вокруг тебя стоит большая стража, сильная стража. Шестьдесят могучих богатырей стоят с обнаженными мечами, Святые патриархи охраняют тебя от дурной встречи. Святые праматери охраняют тебя от дурного глаза. Скоро поведут тебя, доченька, к венцу. Мать твоя, праведница, в золоте и серебре наряженная, из рая выходит, из рая выходит. Идут ей навстречу два ангела, два ангела - и за руки берут, и за руки берут. Один справа, другой слева. «Ханеле моя, Ханеле краса, что ты разрядилась так, в злате-серебре, в злате-серебре?» И отвечает им Ханеле: «Как не наряжаться мне радость велика: доченьку родимую под венец ведут». И отвечает им Ханеле: «Как мне не кручиниться - велика печаль. Под венец родимую чужие поведут». Вот ведут красавицу Лееле к венцу. Тут же появляется сам пророк Илья. Поднимает высоко свой большой бокал. Мир благословляет он, праведных и злых... Голос его слышится... далеко вокруг... (Засыпает.)
Долгая пауза.
Лия (тяжело стонет. Открывает глаза). Кто здесь так тяжело стонет?
Хонон (появляется перед нею в саване). Я!
Лия (глядит на него). Кто ты? Я тебя не узнаю...
Хонон. Тебя отделили от меня непроницаемой оградой, заклятым кругом.
Лия. Твой голос мне так мил, как тихий плач скрипки в ночной тишине. Говори...
Хонон. Я весь истерзан...
Лия. Одежды твои белы и чисты.
Хонон. Земля меня не принимает.
Лия. Твое лицо и руки не покрыты ранами и язвами.
Хонон. Тело мое я убил раньше, чем дьяволы могли его коснуться. Но они терзают мою душу, обжигают ее своими взорами, обливают ядом, пронизывают безнадежным мраком.
Лия. Расскажи мне, кто ты.
Хонон. Я забыл. Я помню только тебя.
Лия. Но ведь ты был слит со мною.
Хонон. С тех пор, как во мне проснулась первая мысль, я ощутил в себе странную печаль и тоску. И в грезах беспокойного сна, и в грезах талмудического напева звучал для меня голос, звавший меня, как глас Господень отрока Самуила-пророка. И сердце мое, преисполненное трепетным восторгом, рвалось ввысь. И я убегал в лес, падал на землю, прижимался к ней и орошал слезами молитвы и восторга. И в тихую полночь я вскакивал с моего ложа, кидался к кивоту, прижимал пылающую голову к Священным Свиткам, бил себя в грудь, плакал и каялся в грехах несодеянных. Я искал пути к Богу - и припал жадными устами к источнику Торы. Но я не нашел покоя - и ушел «справлять изгнание». И бродил я с места на место, пока не пришел в твой город, пока не вошел в дом отца твоего. И я увидал тебя.
Пауза.
Лия (с закрытыми глазами). Говори... Когда ты говоришь, я сквозь закрытые веки вижу яркое солнце. Когда ты умолкаешь, вокруг меня становится темно и страшно.
Хонон. Я тебя увидел - и вся душа моя потянулась к тебе с трепетом восторга и молитвы. И я понял, что это я тебя видел в своих грезах и что раньше, чем встретить тебя, все мои ощущения были уже проникнуты тобою. Тебя я чувствовал в лучах солнца, в пении птичек, в дуновении ветерка и в прозябании травки. И каждая мысль моя была молитвой тебе, каждое дыхание - славословием тебе, каждый взгляд очей моих - благодарственной жертвой тебе. И я понял, что знал тебя с первого часа моего рождения - ибо ты моя суженая от Бога.
Лия. Припоминаю: и я тосковала тихой и нежной тоской по ком-то... И моя душа тянулась жадно к какому-то яркому светочу... Припоминаю: и я проливала сладкие слезы и в грезах ночных нежно, как мать, кого-то ласкала... Это был ты?
Хонон. Я...
Лия. Припоминаю: у тебя были мягкие, точно заплаканные волосы. У тебя были длинные ресницы и грустные, тихие глаза... у тебя были нежные руки с тонкими, длинными пальцами. И голос твой был печальный и ласковый... Я дни и ночи думала только о тебе и не ощущала в этом греха - это ты, мой суженый от Бога... (Пауза.) Почему ты ушел от меня?
Хонон. Я ушел убивать плоть, чтобы очистить и возвысить душу, дабы она была достойна воспринять тебя. Я видел, что силами земными я не могу обрести тебя - и пошел искать силы небесные, силы преисподние.
Лия. И ты ушел из мира живых. И солнце мое погасло... и душа моя завяла... И повели меня, невесту-вдову, с веселым пением к венцу с чужим. Затем ты вернулся и пошла я с непокрытой головой к венцу с тобою. И в сердце моем зацвела мертвая жизнь и печальная радость.
Хонон. Теперь отняли у нас и эту печальную радость... Последнюю. (Плачет.)
Лия (нежно). Не плачь, не плачь... Вернись ко мне, мой жених, мой муж. Я буду тебя, мертвого, носить в своей груди. И в ночных снах мы будем убаюкивать наших нерожденных детей. (Плачет.) Я буду им шить рубашечки, буду им петь песенки:
Баю, деточки мои,
Не родившись, умерли.
Мать - могила для отца,
Овдовела без венца...
С улицы доносится музыка, обычный мотив, с каким ведут к венцу.
(Встрепенувшись.) Опять идут, чтобы вести меня к венцу с чужим... с чужим... Приди ко мне... Приди.
Хонон (рванувшись). Не могу переступить круг! Не могу!
Лия (подымается, протягивает к нему руки). Если ты не можешь прийти ко мне, я иду к тебе. Мой вечный жених... мой муж! (Кидается к нему. Падает мертвой.)
Х о н о н исчезает.
Голоса (за сценой). Дружки. Идите вести невесту к венцу.
Входит р а б и Ш л о й м е л е с посохом. За ним м у ж ч и н ы, ж е н щ и н ы.
Раби Шлоймеле (увидав мертвую Лию, останавливается, опускает голову). Опоздали... (Поднимает голову. Громко и торжественно.) Благословен Судия праведный! Борух Даян аэмет!
З а н а в е с.
С е н д е р и Ф р а д а вводят Л и ю в подвенечном платье, сажают на диван.
Раби Шлоймеле Дибук [Дух]! Ты помнишь свое обещание?
Лия (Дибук) (бледным, замогильным голосом). Помню.
Раби Шлоймеле. Ты его исполнишь?
Лия (Дибук) (так же). Исполню...
Раби Шлоймеле (поднимает руки к небу. Молитвенно). Создатель! Господь прощения, жалости и милосердия. Мы прибегаем к Тебе с молитвой: воззри на муки и страдания отверженной души человеческой [отверженного духа] и поступи с нею милосерднее закона, не отринь от нее надежды на спасение, ибо пред Тобою открыто и Тебе ведомо, что согрешила она хулой против Твоего Святого Имени не по дерзости своей, а по неведению. Пусть пред Престолом Твоим предстанут ее добрые дела, заслуги ее предков и наши молитвы. И пусть все сие будет принято Тобою, как благоухающее воскурение. Господь Израиля! Отстрани в Своем великом милосердии от сей души человеческой [духа сего] всех дьяволов с их князем тьмы, очисть для него путь и дай ему в Твоих бесконечных мирах место покоя, тишины и отдохновения. Аминь!
Все. Аминь!
Раби Шлоймеле. Дух! Повелеваю тебе выйти из отроковицы, вылететь через окно и в своем пути не задеть ни мужчину, ни женщину, ни живую тварь.
Лия (Дибук) (с отчаянием). Скорее читайте поминальную молитву. Скорее. Час истекает!..
Раби Шлоймеле (читает). Да возвеличится, да освятится Его Великое Имя!
Лия (Дибук). Ай!
Разбивается стекло. Лия падает.
Раби Шлоймеле (поспешно). Ведите невесту к венцу!
Михоэль (вбегает). Только что вернулся гонец. Говорит, что у сватов сломалось колесо, и они идут пешком. Но их уже видно издали, они на пригорке. Скоро придут.
Раби Шлоймеле (очень расстроенный). Что должно совершиться - пусть совершится... С невестой останется старуха. А мы все пойдем встречать жениха.
Делает посохом круг вокруг Лии. Все выходят. Остаются Лия и Фрада.
Долгая пауза.
Лия (открывает глаза). Кто здесь? Бабонька!.. Бабонька, мне тяжело!.. Помоги мне... убаюкай меня...
Фрада. Пусть тебе не будет тяжело, доченька моя. Тяжело пусть будет злому татарину, черному коту. А тебе на сердечке пусть будет легко-легко, как пушок, как снежиночка, как тихое дыханьице... Сладкие сны пусть тебе снятся, чистые думушки пусть реют вокруг тебя; святые ангелы пусть обвевают тебя своими крылышками.
Слышна музыка.
Лия (вздрагивает). Идут плясать вокруг святой могилки, увеселять мертвых жениха и невесту...
Фрада. Не дрожи, доченька, не бойся. Вокруг тебя стоит большая стража, сильная стража. Шестьдесят могучих богатырей стоят с обнаженными мечами, Святые патриархи охраняют тебя от дурной встречи. Святые праматери охраняют тебя от дурного глаза. Скоро поведут тебя, доченька, к венцу. Мать твоя, праведница, в золоте и серебре наряженная, из рая выходит, из рая выходит. Идут ей навстречу два ангела, два ангела - и за руки берут, и за руки берут. Один справа, другой слева. «Ханеле моя, Ханеле краса, что ты разрядилась так, в злате-серебре, в злате-серебре?» И отвечает им Ханеле: «Как не наряжаться мне радость велика: доченьку родимую под венец ведут». И отвечает им Ханеле: «Как мне не кручиниться - велика печаль. Под венец родимую чужие поведут». Вот ведут красавицу Лееле к венцу. Тут же появляется сам пророк Илья. Поднимает высоко свой большой бокал. Мир благословляет он, праведных и злых... Голос его слышится... далеко вокруг... (Засыпает.)
Долгая пауза.
Лия (тяжело стонет. Открывает глаза). Кто здесь так тяжело стонет?
Хонон (появляется перед нею в саване). Я!
Лия (глядит на него). Кто ты? Я тебя не узнаю...
Хонон. Тебя отделили от меня непроницаемой оградой, заклятым кругом.
Лия. Твой голос мне так мил, как тихий плач скрипки в ночной тишине. Говори...
Хонон. Я весь истерзан...
Лия. Одежды твои белы и чисты.
Хонон. Земля меня не принимает.
Лия. Твое лицо и руки не покрыты ранами и язвами.
Хонон. Тело мое я убил раньше, чем дьяволы могли его коснуться. Но они терзают мою душу, обжигают ее своими взорами, обливают ядом, пронизывают безнадежным мраком.
Лия. Расскажи мне, кто ты.
Хонон. Я забыл. Я помню только тебя.
Лия. Но ведь ты был слит со мною.
Хонон. С тех пор, как во мне проснулась первая мысль, я ощутил в себе странную печаль и тоску. И в грезах беспокойного сна, и в грезах талмудического напева звучал для меня голос, звавший меня, как глас Господень отрока Самуила-пророка. И сердце мое, преисполненное трепетным восторгом, рвалось ввысь. И я убегал в лес, падал на землю, прижимался к ней и орошал слезами молитвы и восторга. И в тихую полночь я вскакивал с моего ложа, кидался к кивоту, прижимал пылающую голову к Священным Свиткам, бил себя в грудь, плакал и каялся в грехах несодеянных. Я искал пути к Богу - и припал жадными устами к источнику Торы. Но я не нашел покоя - и ушел «справлять изгнание». И бродил я с места на место, пока не пришел в твой город, пока не вошел в дом отца твоего. И я увидал тебя.
Пауза.
Лия (с закрытыми глазами). Говори... Когда ты говоришь, я сквозь закрытые веки вижу яркое солнце. Когда ты умолкаешь, вокруг меня становится темно и страшно.
Хонон. Я тебя увидел - и вся душа моя потянулась к тебе с трепетом восторга и молитвы. И я понял, что это я тебя видел в своих грезах и что раньше, чем встретить тебя, все мои ощущения были уже проникнуты тобою. Тебя я чувствовал в лучах солнца, в пении птичек, в дуновении ветерка и в прозябании травки. И каждая мысль моя была молитвой тебе, каждое дыхание - славословием тебе, каждый взгляд очей моих - благодарственной жертвой тебе. И я понял, что знал тебя с первого часа моего рождения - ибо ты моя суженая от Бога.
Лия. Припоминаю: и я тосковала тихой и нежной тоской по ком-то... И моя душа тянулась жадно к какому-то яркому светочу... Припоминаю: и я проливала сладкие слезы и в грезах ночных нежно, как мать, кого-то ласкала... Это был ты?
Хонон. Я...
Лия. Припоминаю: у тебя были мягкие, точно заплаканные волосы. У тебя были длинные ресницы и грустные, тихие глаза... у тебя были нежные руки с тонкими, длинными пальцами. И голос твой был печальный и ласковый... Я дни и ночи думала только о тебе и не ощущала в этом греха - это ты, мой суженый от Бога... (Пауза.) Почему ты ушел от меня?
Хонон. Я ушел убивать плоть, чтобы очистить и возвысить душу, дабы она была достойна воспринять тебя. Я видел, что силами земными я не могу обрести тебя - и пошел искать силы небесные, силы преисподние.
Лия. И ты ушел из мира живых. И солнце мое погасло... и душа моя завяла... И повели меня, невесту-вдову, с веселым пением к венцу с чужим. Затем ты вернулся и пошла я с непокрытой головой к венцу с тобою. И в сердце моем зацвела мертвая жизнь и печальная радость.
Хонон. Теперь отняли у нас и эту печальную радость... Последнюю. (Плачет.)
Лия (нежно). Не плачь, не плачь... Вернись ко мне, мой жених, мой муж. Я буду тебя, мертвого, носить в своей груди. И в ночных снах мы будем убаюкивать наших нерожденных детей. (Плачет.) Я буду им шить рубашечки, буду им петь песенки:
Баю, деточки мои,
Не родившись, умерли.
Мать - могила для отца,
Овдовела без венца...
С улицы доносится музыка, обычный мотив, с каким ведут к венцу.
(Встрепенувшись.) Опять идут, чтобы вести меня к венцу с чужим... с чужим... Приди ко мне... Приди.
Хонон (рванувшись). Не могу переступить круг! Не могу!
Лия (подымается, протягивает к нему руки). Если ты не можешь прийти ко мне, я иду к тебе. Мой вечный жених... мой муж! (Кидается к нему. Падает мертвой.)
Х о н о н исчезает.
Голоса (за сценой). Дружки. Идите вести невесту к венцу.
Входит р а б и Ш л о й м е л е с посохом. За ним м у ж ч и н ы, ж е н щ и н ы.
Раби Шлоймеле (увидав мертвую Лию, останавливается, опускает голову). Опоздали... (Поднимает голову. Громко и торжественно.) Благословен Судия праведный! Борух Даян аэмет!
З а н а в е с.