С. Ан-ский. Меж двух миров (Дибук). Действие 3-е
начало здесь: http://one-way.livejournal.com/453422.html
ДЕЙСТВИЕ ТРЕТЬЕ
В доме раби Шлоймеле Тартаковера. Большая комната, служащая домашней молельней. Слева дверь с улицы, за нею во всю левую стену стол, покрытый скатертью. Лежит горка ломтиков белого хлеба. С обеих сторон стола - скамьи. У почетного места - кресла. Посреди передней стены небольшой кивот и амвон. С обеих сторон - окна. Правая часть комнаты имеет более характер жилого помещения. Диван, несколько стульев, стол. С правой стороны - дверь во внутренние комнаты. У длинного стола, с краю стоят М и х о э л ь и с т а р ы й х а с и д. Сумерки. Из внутренних комнат слабо доносится молитвенное пение.
Старый хасид (пожимает плечами). Такое несчастье! Такое несчастье! И с кем это должно случиться - с Сендером!
Михоэль. Не узнать его стало! Не тот человек совсем! Страшно смотреть на него!
Старый хасид. Шутка сказать! Единственная дочь! Но как это случилось, каким образом?
Михоэль. Кто знает! Перед самым венцом...
Старый хасид. Может быть, оставили ее одну?
Михоэль. Что вы говорите! Что они, маленькие дети, не знают, что опасно оставлять невесту перед венчанием одну? Все были при этом, и родители, и жених. Уже вели ее к венцу, как вдруг она падает, начинает кататься по земле и кричать не своим голосом: ругает сватов, жениха, раввина...
Старый хасид. А! Волос дыбом становится!
Михоэль. Тотчас же поняли, что в нее воплотилась душа покойника, то есть [вошел дух,] Дибук. Кричала мужским голосом. Стали спрашивать Дибука, кто он? - не сказал. Только кричит, что он - жених дочери Сендера. [Но его сейчас же узнали: ешиботник, незадолго перед тем умерший.] Можете себе представить, что там творилось! Сендер не стал долго размышлять, взял лошадей и привез ее прямо сюда, к раби Шлоймеле. Приехал вчера вечером к самому заходу субботы. Не хотел заезжать на постоялый, чтобы не было лишнего шума в местечке, и заехал ко мне. И вот, имел я такую субботу, что во веки не забуду ее. Целые сутки «он», не переставая, кричал из нее.
Старый хасид. Что же кричит «он», что?
Михоэль. Что «он» кричит? Кричит: «Сжальтесь! Не ведите меня к цадику! Я боюсь его! Я знаю, что он очень силен и будет принуждать меня выйти. Но я не послушаюсь, не выйду!» Все в таком роде. А когда «он» отпускал ее, она говорила своим голосом, клала голову на колени старой няне и плакала. Сердце надрывалось...
Старый хасид. Раби, конечно, не видел ее еще?
Михоэль. Когда же? Не станет же он нарушать субботний покой такими делами.
Входят х а с и д ы по одиночку и группами. Разговаривают друг с другом шепотом. Открывается дверь из внутренних покоев комнат. Входит р а б и Ш л о й м е л е, глубокий старик, в белом жупане, в высокой меховой шапке.
Ша-а!
Все сразу умолкают.
Раби Шлоймеле задумчив. Идет медленно к столу. Садится устало в кресло. Михоэль становится у его правой руки. Хасиды занимают места. Старики усаживаются на скамьях, молодые стоят за их спиной. Миxoэль раздает присутствующим по ломтику булки. Раби Шлоймеле подымает голову, тяжело вздыхает и начинает тихими дрожащим напевом: «Сие есть пир царя Давидова!» Все повторяют. Полушепотом читают молитву. Пауза. Начинают петь, сперва тихо, затем все громче песню без слов, очень грустную и торжественно-мистическую. Пауза. Раби Шлоймеле, подперев голову руками, сидит углубившись в мыслях. Напряженная тишина.
Раби Шлоймеле (подымает голову и начинает говорить торжественно, медленно). Рассказывают о святом Бал-Шеме, да защитит он нас. (Коротенькая пауза.) Однажды приехали в его город, Меджибож, фокусники из тех, которые ломаются на улицах, проделывают разные штуки. И протянули они веревку через реку, и один из них собирался идти по веревке. И побежал весь город к реке. И пошел Бал-Шем тоже к реке и стоял вместе со всеми. И тоже глядел, как фокусник ходил по веревке. И дивился народ, что святой Бал-Шем шел смотрит такие вещи. И обратились к нему приближенные и спросили, что сие означает? И ответил он: «Я пошел смотреть, как человек умудряется ходить над пропастью. И глядел я и думал: если бы этот человек столько работал над своей душою, сколько он работал над своим телом, через какие страшные пропасти она могла бы переходить по тонкой нити жизни».
Шепот одобрения.
l-й хасид. А! а! а! Как высоко!
2-й хасид. Божественные слова!
Снова поют песнь без слов. Пауза.
Раби Шлоймеле (как раньше). Существует великий святой мир. В этом мире самое священное место - Страна Израиля. В Стране Израиля всего святее Иерусалим. В Иерусалиме святейшим местом был Храм, в Храме всего святее была Святая Святых. (Короткая пауза.) Существует в году 355 дней*. Среди них наиболее святы праздники, среди праздников наиболее святы Субботы, среди Суббот всего святее Суббота Суббот - Йом-Кипур. (Короткая пауза.) Существует 70 племен. Среди них самое святое племя - еврейское. В еврейском племени самое святое колено - Левитово. В Левитовом колене святее других потомки Аарона, койганы. Среди койганов самым святым был первосвященник. (Короткая пауза.) Существует 70 наречий, среди них самое святое - язык еврейский. В еврейском языке всего святее - Библия. В Библии самое святое место - Десять заповедей. В Десяти заповедях самое святое слово - Имя Господне. (Короткая пауза.) И раз в году, в установленный час сходились вместе все четыре высшие святыни вселенной. Это было, когда в день Йом-Кипура первосвященник входил в Святая Святых и произносил тогда полностью Имя Господне. И этот святейший час был самым грозным и самым опасным как для первосвященника, так и для всего еврейского народа. Поэтому, раньше чем первосвященник проникал в Святая Святых, народ заклинал его Именем Обитающего Храм подумать, не имеет ли он греховных мыслей. И он простирал руки. И плакал, что его заподозрили. И народ плакал, что заподозрил его. Ибо если б в тот миг, когда он входил в Святая Святых, у него появилась греховная мысль - мир рухнул бы. (Пауза.) Каждое место, с которого человек поднял только взор к небу, - Святая Святых. Каждый миг жизни - Йом-Кипур, день суда. Каждый еврей - первосвященник. Каждое слово, произнесенное в святости, - Имя Господне. Поэтому падение еврейской души влечет за собой разрушение мира. (Пауза. С дрожью в голосе.) Еврейские души. Сквозь
------------------------
* По еврейскому летосчислению, год - лунный - имеет 355 дней. К каждому третьему году прибавляется месяц.
тяжелые муки страдания, через различные перевоплощения тянутся они, как дитя к сосцам матери, к Престолу Всевышнего. И когда они подходят совсем близко, случается иногда, что темная сила одерживает верх и они падают. И чем выше было их воспарение, тем глубже их падение. И когда такая душа падает в пропасть - плачут все миры, все десять Сефирот... (Пауза. Точно очнувшись.) Дети, сегодня мы сократим наши Проводы Королевы - Субботы.
Все встают из-за стола.
Михоэль. Раби просит всех уйти.
Все медленно расходятся. Раби Шлоймеле остается у стола, погруженный в мыслях.
Михоэль (нерешительно). Раби...
Раби Шлоймеле глядит на него молча и скорбно.
Приехал Сендер Бриницкий...
Раби Шлоймеле (точно повторяя за ним). Приехал Сендер Бриницкий... Знаю...
Михоэль. У него случилось большое несчастье... В его дочери воплотился Дибук.
Раби Шлоймеле. Воплотился Дибук... Знаю...
Михоэль. Он привез ее к вам...
Раби IIIлоймеле. Ко мне... ко мне... Как он мог привести ее ко мне, когда нет этого «мне», когда нет моего «я».
Михоэль. Раби, к вам идет целый свет...
Раби IIIлоймеле. Слепой свет... Слепые овцы устремляются к слепому пастырю. Если бы они не были слепы, - они обращались бы не ко мне, а к Тому, Кто может сказать о Себе - Я; к единому, великому Я мира...
Михоэль. Раби! Вы его посланец.
Раби Шлоймеле (вздыхает). Это говорят люди, а во мне нет уверенности... Уже сорок лет, как состою цадиком - и до сих пор не знаю, поистине ли я посланец Бога. Бывают времена, когда ощущаю в себе великую мощь, чувствую близость к Богу и сознаю свою власть в высших мирах. Тогда не сомневаюсь, не спрашиваю... Но бывают времена, когда чувствую себя слабым и беспомощным, как покинутый ребенок... И тогда мне хочется самому бежать к кому-нибудь, молить о помощи...
Михоэль. Я помню, раби...
Раби Шлоймеле (испуганно). Что ты помнишь?
Михоэль. Однажды, в глухую ночь, вы пришли ко мне в дом, разбудили меня и со слезами стали просить, чтобы я читал с вами Псалмы...
Раби IIIлоймеле. Да... Это было давно... Теперь бывает хуже... (Жалобно.) Чего хотят от меня? Я стар и немощен... Тело просит покоя... душа жаждет уединения. А ко мне тянутся со всех сторон нужды и муки всего мира. Предо мною обнажаются страшные язвы; от меня требуют исцеления, помощи, заступничества... Каждая записка, которую мне подают, вонзается в тело, как острая игла. (Всхлипывает.) Не могу больше...
Михоэль (испуганно). Раби! Раби!
Раби Шлоймеле. Не могу больше, не могу!
Михоэль. Раби! Вы не должны забывать, что за вами стоит целый ряд великих предков...
Пауза.
Раби Шлоймеле (приходит в себя. Сосредоточенно). Предки... Отец раби Ицеле, блаженной памяти, три раза в день восходивший на небо; дядя, великий раби Меер-Бер, воскресавший мертвых... дедушка, святой раби Велвеле, ученик и друг Бал-Шема... (Подымает голову.) Знаешь, Михоэль, дедушка, раби Велвеле, изгонял Дибука без Святых Имен и заклинаний, одним властным окриком, одним окриком. (Твердо.) В трудную минуту я всегда обращаюсь к нему, и он мне помогает. Он и теперь поддержит мою десницу... Позови Сендера!
Михоэль выходит и возвращается с С е н д е ром.
Сендер (делает шаг вперед, простирает руки, с плачем). Раби! Помогите! Спасите мою дочь!..
Раби Шлоймеле. Расскажи, как случилось несчастье.
Сендер. Случилось это, когда я вел дочь к венцу...
Раби Шлоймеле (перебивает его). Я спрашиваю не об этом. Я хочу знать, как это могло случиться.
Сендер. Не знаю, раби...
Раби IIIлоймеле. Червяк может проникнуть в плод только тогда, когда плод начинает портиться...
Сендер. Раби! Моя дочь - благочестивая дщерь Израиля. Она всегда ходила с опущенными глазами и ни в чем не ослушалась родителей.
Раби Шлоймеле. Дети бывают иногда наказаны за грехи отцов.
Сендер. Если бы я знал за собой грех вольный, я бы в нем раскаялся.
Раби Шлоймеле. Спрашивали Дибука, кто он и почему вошел в твою дочь?
Сендер. Спрашивали. Не говорит... Но по голосу в нем узнали ешиботника, учившегося в нашем местечке, [большого каббалиста], умершего неожиданно в синагоге...
Раби Шлоймеле. Ты его знал?
Сендер. Да... Он некоторое время получал у меня стол...
Раби Шлоймеле (пытливо). Ты ничем не обидел его? не провинился пред ним?
Сендер. Не знаю... Не помню... (В отчаянии.) Раби, я не больше, как смертный!
Пауза.
Раби Шлоймеле (решительно). Введи сюда свою дочь.
Сендер выходит. Раби Шлоймеле остается глубоко сосредоточенным. В дверях появляются С е н д е р и Ф р а д а, ведущие за руки Л и ю. Она упирается у порога, не хочет войти.
Сендер (умоляющим голосом). Доченька, доченька! Сжалься! Сжалься над отцом, войди!
Лия (плачущим тоном). Отец! Я хочу войти, но не могу! «Он» не дает мне войти.
Сендер. Доченька, сделай над собой усилие.
Лия (голосом Дибука. Кричит). Я не хочу войти! Я не хочу к раби! Не хочу, чтобы он меня изгонял!
Раби Шлоймеле (тихо и повелительно). Отроковица, повелеваю тебе войти в комнату.
Лия послушно, с опущенной головой входит.
Садись!
Она послушно садится на стул. Сендер и Михоэль, держите ее.Берут ее за руки. Фрада стоит сбоку и гладит ее по спине.
Лия (Дибук) (рванувшись с места). Пустите меня, не хочу!
Раби Шлоймеле. Дибук! Тень человека, ушедшего из мира живых! Скажи нам, кто ты.
Лия (Дибук). Не скажу. Тартаковский цадик, ты сам знаешь, кто я. А другим я не хочу открывать своего имени.
Раби Шлоймеле. Почему ты вошел в эту отроковицу?
Лия (Дибук). Я ее суженый.
Раби Шлоймеле. По закону нашей Святой Торы, мертвый не должен находиться среди живых. Поэтому ты должен оставить тело отроковицы и уйти из мира живых.
Лия (Дибук). Я не выйду!
Раби Шлоймеле (повышая голос). Я тебе вторично повелеваю!
Лия (Дибук) (кричит). Тартаковский цадик! Я знаю, как ты велик и могуществен. [Я знаю, что ты можешь повелевать ангелами.] Но со мною ты ничего не поделаешь. (С отчаянием.) Горе мне! Горе мне! Я проиграл оба мира! И некуда мне идти! Из мира живых меня гонят, и земля меня не принимает. И со всех сторон окружает меня тьма дьяволов, щелкают зубами, ждут пока выйду, чтобы растерзать меня! Не выйду! Не выйду!
Раби Шлоймеле. Михоэль, позови десять евреев.
Михоэль выходит и возвращается с д е с я т ь ю ч е л о в е к а м и.
Святая община еврейская! Даете ли вы мне разрешение действовать вашим именем и вашей властью? .
Все десять человек. Мы даем вам разрешение действовать нашим именем и нашей властью.
Раби Шлоймеле. Именем святой еврейской общины, именем Великого Судилища в Иерусалиме, именем всех праведников и великанов духа в Израиле я, Шлойма бен Годес, предупреждаю тебя и повелеваю тебе, Дибук, покинуть тело [духу, выйти из тела] отроковицы Лии бас Ханы без вреда для нее и чтобы, уходя, ты не причинил вреда ни тем, которые здесь, ни тем, которых здесь нет. Если не послушаешься моего повеления, я выступлю против тебя с заклятиями, отлучениями и проклятиями, со всей мощью десницы моей. Если же послушаешься, я употреблю все силы, чтобы исправить и спасти твою душу молитвами и милостыней... Вся община возьмет на себя, чтобы в течение года каждый день, кроме суббот и праздников, кто-нибудь постился для твоего спасения. Я буду читать по тебе поминальную молитву, дабы ты имел покой от дьяволов...
Лия (Дибук). Я не верю вашим обещаниям! Нет такой силы, которая могла бы меня спасти от дьявола и дать мне покой. Мне не страшны никакие заклятия, проклятия, отлучения! Мне некуда идти! (С рыданием.) Для меня закрыты все пути и тропы, для меня замкнуты все миры. Я не могу подняться ввысь, и нет такого дна, которого я мог бы достигнуть, падая в пропасть. Существует небо, земля и преисподняя, существует бесконечное число миров. И во всех мирах, во всей вселенной нашлось только одно убежище, где моя истерзанная душа нашла свой покой. И вы хотите лишить меня и этого последнего убежища. Сжальтесь, не гоните, не заклинайте меня!
Раби Шлоймеле. Мы преисполнены жалости к тебе и обещаем спасти тебя от злых сил и найти тебе место покоя в царстве небесном [мире духов. Но я в последний раз повелеваю тебе оставить тело отроковицы].
Лия (Дибук) (с ожесточением). Не выйду! Не выйду! Не выйду!
Раби Шлоймеле. Михоэль! Позови от моего имени раввина и двух духовных судей. Вели приготовить семь черных свечей, семь трубных рогов, отбери семь Свитков Торы. Мы прибегнем к последнему, самому грозному средству.
М и х о э л ь уходит.
Пока выведите отроковицу и выйдите все отсюда.
Сендер. Равви... Равви... (Громко плачет.) Равви... за что я так наказан!
Раби Шлоймеле. Мой сын, принимай испытания с любовью и спокойствием. Господь праведен во всех своих путях, но Он полон жалости и милосердия.
Лия (как бы проснувшись). Отец! Я боюсь... Я вся охвачена страхом... Что хотят сделать с ним?
Сендер. Ничего, ничего, дочь моя! Не бойся! Равви знает, что делает. Идем! (Уводит ее.)
Все уходят. Раби Шлоймеле сидит в глубокой задумчивости.
ДЕЙСТВИЕ ТРЕТЬЕ
В доме раби Шлоймеле Тартаковера. Большая комната, служащая домашней молельней. Слева дверь с улицы, за нею во всю левую стену стол, покрытый скатертью. Лежит горка ломтиков белого хлеба. С обеих сторон стола - скамьи. У почетного места - кресла. Посреди передней стены небольшой кивот и амвон. С обеих сторон - окна. Правая часть комнаты имеет более характер жилого помещения. Диван, несколько стульев, стол. С правой стороны - дверь во внутренние комнаты. У длинного стола, с краю стоят М и х о э л ь и с т а р ы й х а с и д. Сумерки. Из внутренних комнат слабо доносится молитвенное пение.
Старый хасид (пожимает плечами). Такое несчастье! Такое несчастье! И с кем это должно случиться - с Сендером!
Михоэль. Не узнать его стало! Не тот человек совсем! Страшно смотреть на него!
Старый хасид. Шутка сказать! Единственная дочь! Но как это случилось, каким образом?
Михоэль. Кто знает! Перед самым венцом...
Старый хасид. Может быть, оставили ее одну?
Михоэль. Что вы говорите! Что они, маленькие дети, не знают, что опасно оставлять невесту перед венчанием одну? Все были при этом, и родители, и жених. Уже вели ее к венцу, как вдруг она падает, начинает кататься по земле и кричать не своим голосом: ругает сватов, жениха, раввина...
Старый хасид. А! Волос дыбом становится!
Михоэль. Тотчас же поняли, что в нее воплотилась душа покойника, то есть [вошел дух,] Дибук. Кричала мужским голосом. Стали спрашивать Дибука, кто он? - не сказал. Только кричит, что он - жених дочери Сендера. [Но его сейчас же узнали: ешиботник, незадолго перед тем умерший.] Можете себе представить, что там творилось! Сендер не стал долго размышлять, взял лошадей и привез ее прямо сюда, к раби Шлоймеле. Приехал вчера вечером к самому заходу субботы. Не хотел заезжать на постоялый, чтобы не было лишнего шума в местечке, и заехал ко мне. И вот, имел я такую субботу, что во веки не забуду ее. Целые сутки «он», не переставая, кричал из нее.
Старый хасид. Что же кричит «он», что?
Михоэль. Что «он» кричит? Кричит: «Сжальтесь! Не ведите меня к цадику! Я боюсь его! Я знаю, что он очень силен и будет принуждать меня выйти. Но я не послушаюсь, не выйду!» Все в таком роде. А когда «он» отпускал ее, она говорила своим голосом, клала голову на колени старой няне и плакала. Сердце надрывалось...
Старый хасид. Раби, конечно, не видел ее еще?
Михоэль. Когда же? Не станет же он нарушать субботний покой такими делами.
Входят х а с и д ы по одиночку и группами. Разговаривают друг с другом шепотом. Открывается дверь из внутренних покоев комнат. Входит р а б и Ш л о й м е л е, глубокий старик, в белом жупане, в высокой меховой шапке.
Ша-а!
Все сразу умолкают.
Раби Шлоймеле задумчив. Идет медленно к столу. Садится устало в кресло. Михоэль становится у его правой руки. Хасиды занимают места. Старики усаживаются на скамьях, молодые стоят за их спиной. Миxoэль раздает присутствующим по ломтику булки. Раби Шлоймеле подымает голову, тяжело вздыхает и начинает тихими дрожащим напевом: «Сие есть пир царя Давидова!» Все повторяют. Полушепотом читают молитву. Пауза. Начинают петь, сперва тихо, затем все громче песню без слов, очень грустную и торжественно-мистическую. Пауза. Раби Шлоймеле, подперев голову руками, сидит углубившись в мыслях. Напряженная тишина.
Раби Шлоймеле (подымает голову и начинает говорить торжественно, медленно). Рассказывают о святом Бал-Шеме, да защитит он нас. (Коротенькая пауза.) Однажды приехали в его город, Меджибож, фокусники из тех, которые ломаются на улицах, проделывают разные штуки. И протянули они веревку через реку, и один из них собирался идти по веревке. И побежал весь город к реке. И пошел Бал-Шем тоже к реке и стоял вместе со всеми. И тоже глядел, как фокусник ходил по веревке. И дивился народ, что святой Бал-Шем шел смотрит такие вещи. И обратились к нему приближенные и спросили, что сие означает? И ответил он: «Я пошел смотреть, как человек умудряется ходить над пропастью. И глядел я и думал: если бы этот человек столько работал над своей душою, сколько он работал над своим телом, через какие страшные пропасти она могла бы переходить по тонкой нити жизни».
Шепот одобрения.
l-й хасид. А! а! а! Как высоко!
2-й хасид. Божественные слова!
Снова поют песнь без слов. Пауза.
Раби Шлоймеле (как раньше). Существует великий святой мир. В этом мире самое священное место - Страна Израиля. В Стране Израиля всего святее Иерусалим. В Иерусалиме святейшим местом был Храм, в Храме всего святее была Святая Святых. (Короткая пауза.) Существует в году 355 дней*. Среди них наиболее святы праздники, среди праздников наиболее святы Субботы, среди Суббот всего святее Суббота Суббот - Йом-Кипур. (Короткая пауза.) Существует 70 племен. Среди них самое святое племя - еврейское. В еврейском племени самое святое колено - Левитово. В Левитовом колене святее других потомки Аарона, койганы. Среди койганов самым святым был первосвященник. (Короткая пауза.) Существует 70 наречий, среди них самое святое - язык еврейский. В еврейском языке всего святее - Библия. В Библии самое святое место - Десять заповедей. В Десяти заповедях самое святое слово - Имя Господне. (Короткая пауза.) И раз в году, в установленный час сходились вместе все четыре высшие святыни вселенной. Это было, когда в день Йом-Кипура первосвященник входил в Святая Святых и произносил тогда полностью Имя Господне. И этот святейший час был самым грозным и самым опасным как для первосвященника, так и для всего еврейского народа. Поэтому, раньше чем первосвященник проникал в Святая Святых, народ заклинал его Именем Обитающего Храм подумать, не имеет ли он греховных мыслей. И он простирал руки. И плакал, что его заподозрили. И народ плакал, что заподозрил его. Ибо если б в тот миг, когда он входил в Святая Святых, у него появилась греховная мысль - мир рухнул бы. (Пауза.) Каждое место, с которого человек поднял только взор к небу, - Святая Святых. Каждый миг жизни - Йом-Кипур, день суда. Каждый еврей - первосвященник. Каждое слово, произнесенное в святости, - Имя Господне. Поэтому падение еврейской души влечет за собой разрушение мира. (Пауза. С дрожью в голосе.) Еврейские души. Сквозь
------------------------
* По еврейскому летосчислению, год - лунный - имеет 355 дней. К каждому третьему году прибавляется месяц.
тяжелые муки страдания, через различные перевоплощения тянутся они, как дитя к сосцам матери, к Престолу Всевышнего. И когда они подходят совсем близко, случается иногда, что темная сила одерживает верх и они падают. И чем выше было их воспарение, тем глубже их падение. И когда такая душа падает в пропасть - плачут все миры, все десять Сефирот... (Пауза. Точно очнувшись.) Дети, сегодня мы сократим наши Проводы Королевы - Субботы.
Все встают из-за стола.
Михоэль. Раби просит всех уйти.
Все медленно расходятся. Раби Шлоймеле остается у стола, погруженный в мыслях.
Михоэль (нерешительно). Раби...
Раби Шлоймеле глядит на него молча и скорбно.
Приехал Сендер Бриницкий...
Раби Шлоймеле (точно повторяя за ним). Приехал Сендер Бриницкий... Знаю...
Михоэль. У него случилось большое несчастье... В его дочери воплотился Дибук.
Раби Шлоймеле. Воплотился Дибук... Знаю...
Михоэль. Он привез ее к вам...
Раби IIIлоймеле. Ко мне... ко мне... Как он мог привести ее ко мне, когда нет этого «мне», когда нет моего «я».
Михоэль. Раби, к вам идет целый свет...
Раби IIIлоймеле. Слепой свет... Слепые овцы устремляются к слепому пастырю. Если бы они не были слепы, - они обращались бы не ко мне, а к Тому, Кто может сказать о Себе - Я; к единому, великому Я мира...
Михоэль. Раби! Вы его посланец.
Раби Шлоймеле (вздыхает). Это говорят люди, а во мне нет уверенности... Уже сорок лет, как состою цадиком - и до сих пор не знаю, поистине ли я посланец Бога. Бывают времена, когда ощущаю в себе великую мощь, чувствую близость к Богу и сознаю свою власть в высших мирах. Тогда не сомневаюсь, не спрашиваю... Но бывают времена, когда чувствую себя слабым и беспомощным, как покинутый ребенок... И тогда мне хочется самому бежать к кому-нибудь, молить о помощи...
Михоэль. Я помню, раби...
Раби Шлоймеле (испуганно). Что ты помнишь?
Михоэль. Однажды, в глухую ночь, вы пришли ко мне в дом, разбудили меня и со слезами стали просить, чтобы я читал с вами Псалмы...
Раби IIIлоймеле. Да... Это было давно... Теперь бывает хуже... (Жалобно.) Чего хотят от меня? Я стар и немощен... Тело просит покоя... душа жаждет уединения. А ко мне тянутся со всех сторон нужды и муки всего мира. Предо мною обнажаются страшные язвы; от меня требуют исцеления, помощи, заступничества... Каждая записка, которую мне подают, вонзается в тело, как острая игла. (Всхлипывает.) Не могу больше...
Михоэль (испуганно). Раби! Раби!
Раби Шлоймеле. Не могу больше, не могу!
Михоэль. Раби! Вы не должны забывать, что за вами стоит целый ряд великих предков...
Пауза.
Раби Шлоймеле (приходит в себя. Сосредоточенно). Предки... Отец раби Ицеле, блаженной памяти, три раза в день восходивший на небо; дядя, великий раби Меер-Бер, воскресавший мертвых... дедушка, святой раби Велвеле, ученик и друг Бал-Шема... (Подымает голову.) Знаешь, Михоэль, дедушка, раби Велвеле, изгонял Дибука без Святых Имен и заклинаний, одним властным окриком, одним окриком. (Твердо.) В трудную минуту я всегда обращаюсь к нему, и он мне помогает. Он и теперь поддержит мою десницу... Позови Сендера!
Михоэль выходит и возвращается с С е н д е ром.
Сендер (делает шаг вперед, простирает руки, с плачем). Раби! Помогите! Спасите мою дочь!..
Раби Шлоймеле. Расскажи, как случилось несчастье.
Сендер. Случилось это, когда я вел дочь к венцу...
Раби Шлоймеле (перебивает его). Я спрашиваю не об этом. Я хочу знать, как это могло случиться.
Сендер. Не знаю, раби...
Раби IIIлоймеле. Червяк может проникнуть в плод только тогда, когда плод начинает портиться...
Сендер. Раби! Моя дочь - благочестивая дщерь Израиля. Она всегда ходила с опущенными глазами и ни в чем не ослушалась родителей.
Раби Шлоймеле. Дети бывают иногда наказаны за грехи отцов.
Сендер. Если бы я знал за собой грех вольный, я бы в нем раскаялся.
Раби Шлоймеле. Спрашивали Дибука, кто он и почему вошел в твою дочь?
Сендер. Спрашивали. Не говорит... Но по голосу в нем узнали ешиботника, учившегося в нашем местечке, [большого каббалиста], умершего неожиданно в синагоге...
Раби Шлоймеле. Ты его знал?
Сендер. Да... Он некоторое время получал у меня стол...
Раби Шлоймеле (пытливо). Ты ничем не обидел его? не провинился пред ним?
Сендер. Не знаю... Не помню... (В отчаянии.) Раби, я не больше, как смертный!
Пауза.
Раби Шлоймеле (решительно). Введи сюда свою дочь.
Сендер выходит. Раби Шлоймеле остается глубоко сосредоточенным. В дверях появляются С е н д е р и Ф р а д а, ведущие за руки Л и ю. Она упирается у порога, не хочет войти.
Сендер (умоляющим голосом). Доченька, доченька! Сжалься! Сжалься над отцом, войди!
Лия (плачущим тоном). Отец! Я хочу войти, но не могу! «Он» не дает мне войти.
Сендер. Доченька, сделай над собой усилие.
Лия (голосом Дибука. Кричит). Я не хочу войти! Я не хочу к раби! Не хочу, чтобы он меня изгонял!
Раби Шлоймеле (тихо и повелительно). Отроковица, повелеваю тебе войти в комнату.
Лия послушно, с опущенной головой входит.
Садись!
Она послушно садится на стул. Сендер и Михоэль, держите ее.Берут ее за руки. Фрада стоит сбоку и гладит ее по спине.
Лия (Дибук) (рванувшись с места). Пустите меня, не хочу!
Раби Шлоймеле. Дибук! Тень человека, ушедшего из мира живых! Скажи нам, кто ты.
Лия (Дибук). Не скажу. Тартаковский цадик, ты сам знаешь, кто я. А другим я не хочу открывать своего имени.
Раби Шлоймеле. Почему ты вошел в эту отроковицу?
Лия (Дибук). Я ее суженый.
Раби Шлоймеле. По закону нашей Святой Торы, мертвый не должен находиться среди живых. Поэтому ты должен оставить тело отроковицы и уйти из мира живых.
Лия (Дибук). Я не выйду!
Раби Шлоймеле (повышая голос). Я тебе вторично повелеваю!
Лия (Дибук) (кричит). Тартаковский цадик! Я знаю, как ты велик и могуществен. [Я знаю, что ты можешь повелевать ангелами.] Но со мною ты ничего не поделаешь. (С отчаянием.) Горе мне! Горе мне! Я проиграл оба мира! И некуда мне идти! Из мира живых меня гонят, и земля меня не принимает. И со всех сторон окружает меня тьма дьяволов, щелкают зубами, ждут пока выйду, чтобы растерзать меня! Не выйду! Не выйду!
Раби Шлоймеле. Михоэль, позови десять евреев.
Михоэль выходит и возвращается с д е с я т ь ю ч е л о в е к а м и.
Святая община еврейская! Даете ли вы мне разрешение действовать вашим именем и вашей властью? .
Все десять человек. Мы даем вам разрешение действовать нашим именем и нашей властью.
Раби Шлоймеле. Именем святой еврейской общины, именем Великого Судилища в Иерусалиме, именем всех праведников и великанов духа в Израиле я, Шлойма бен Годес, предупреждаю тебя и повелеваю тебе, Дибук, покинуть тело [духу, выйти из тела] отроковицы Лии бас Ханы без вреда для нее и чтобы, уходя, ты не причинил вреда ни тем, которые здесь, ни тем, которых здесь нет. Если не послушаешься моего повеления, я выступлю против тебя с заклятиями, отлучениями и проклятиями, со всей мощью десницы моей. Если же послушаешься, я употреблю все силы, чтобы исправить и спасти твою душу молитвами и милостыней... Вся община возьмет на себя, чтобы в течение года каждый день, кроме суббот и праздников, кто-нибудь постился для твоего спасения. Я буду читать по тебе поминальную молитву, дабы ты имел покой от дьяволов...
Лия (Дибук). Я не верю вашим обещаниям! Нет такой силы, которая могла бы меня спасти от дьявола и дать мне покой. Мне не страшны никакие заклятия, проклятия, отлучения! Мне некуда идти! (С рыданием.) Для меня закрыты все пути и тропы, для меня замкнуты все миры. Я не могу подняться ввысь, и нет такого дна, которого я мог бы достигнуть, падая в пропасть. Существует небо, земля и преисподняя, существует бесконечное число миров. И во всех мирах, во всей вселенной нашлось только одно убежище, где моя истерзанная душа нашла свой покой. И вы хотите лишить меня и этого последнего убежища. Сжальтесь, не гоните, не заклинайте меня!
Раби Шлоймеле. Мы преисполнены жалости к тебе и обещаем спасти тебя от злых сил и найти тебе место покоя в царстве небесном [мире духов. Но я в последний раз повелеваю тебе оставить тело отроковицы].
Лия (Дибук) (с ожесточением). Не выйду! Не выйду! Не выйду!
Раби Шлоймеле. Михоэль! Позови от моего имени раввина и двух духовных судей. Вели приготовить семь черных свечей, семь трубных рогов, отбери семь Свитков Торы. Мы прибегнем к последнему, самому грозному средству.
М и х о э л ь уходит.
Пока выведите отроковицу и выйдите все отсюда.
Сендер. Равви... Равви... (Громко плачет.) Равви... за что я так наказан!
Раби Шлоймеле. Мой сын, принимай испытания с любовью и спокойствием. Господь праведен во всех своих путях, но Он полон жалости и милосердия.
Лия (как бы проснувшись). Отец! Я боюсь... Я вся охвачена страхом... Что хотят сделать с ним?
Сендер. Ничего, ничего, дочь моя! Не бойся! Равви знает, что делает. Идем! (Уводит ее.)
Все уходят. Раби Шлоймеле сидит в глубокой задумчивости.