Братья Авраам и Шломо Драгон. Часть 6-я.
Как вы присоединились к восстанию, Шломо?
Шломо: Сперва я ничего не знал о движении сопротивления в лагере. Но однажды ко мне обратился один подпольщик, французский еврей с боевым опытом гражданской войны в Испании. Он хотел, чтобы я вступил в подполье, потому что считал меня надежным, и еще потому, что я исполнял должность ответственного по бараку - т.е. у меня было больше свободного времени, и я мог присматривать за боеприпасами. Его товарищ подошел ко мне и попросил помочь. «Чем я могу помочь?» - спросил я. Он ответил: «Я дам тебе разные штуки, а ты присмотришь за ними.»
Когда произошел этот разговор?
Шломо: В конце 1943-го. Поначалу мы не использовали слово «боеприпасы», вместо этого мы говорили «штуки». Но как только я вступил в подполье, он передал мне несколько взрывчаток, которые выглядели как банки. Они должны были служить ручными гранатами. Он передавал их мне время от времени - бывало, что каждый день, а бывало, раз в неделю. Эту взрывчатку мы получали от евреек, работавших на заводе боеприпасов Union. Я прятал самодельные гранаты у себя в матрасе. Заключенные Зондеркоманды были одними из немногих, кто спал на матрасах. Позже, когда гранат стало слишком много, я прятал их в одной из колонн, на которых держалась крыша здания. В каждом из крематориев в жилых помещениях был один заключенный, который так же как и я отвечал за хранение гранат. У меня был помощник. Готовые гранаты мы делили между крематориями. В каждом крематории среди членов Зондеркоманды были подпольщики. Сперва мы прятали гранаты в Блоке 13. Через некоторое время мы переехали жить в здание крематория, и я перенес гранаты туда.
Как вы принесли гранаты в крематорий?
Шломо: В карманах. Когда мы выезжали из 13-го блока, нас не обыскивали.
Сколько гранат вы перенесли?
Шломо: Двадцать восем-тридцать. Конечно, не все сразу. Ответственные по бараку занимались переездом из 13-го блока в крематорий. Мы бегали туда-сюда несколько раз, и каждый раз я брал с собой по две гранаты.
А вы, Авраам, вы тоже переносили гранаты?
Авраам: Нет. Я в этом не участвовал.
Вы спрятали в крематории что-нибудь еще?
Шломо: Фотоаппарат.
Как вы делали гранаты в тех условиях?
Шломо: Как я уже сказал, мы получали взрывчатку от евреек, работавших на военном заводе. Возвращаясь с работы вечером после рабочего дня они засовывали немного пороха в складки одежды. Гранаты собирали в Крематории I [II], и моей обязанностью было доставить их в Крематорий IV [V]. Мой связной с подпольем, французский еврей, сказал мне: «Принеси сверток из Крематория I [II]. В нем несколько веников.» Чтобы попасть в Крематорий I [II], мне надо было пересечь открытую территорию. Без охраны этого делать не разрешалось. Поэтому меня вел под конвоем немец. И вместе мы дошли до Крематория I [II], где меня ждал тот свёрток. Он был намного тяжелее, чем был бы сверток с вениками. Я забросил его себе на плечи, и немец вернулся вместе со мной в Крематорий IV [V], где мы передали его, кому следовало.
Вы не боялись нести гранаты на себе? Это ведь очень рискованно.
Шломо: Я не боялся. Наоборот: я был ужасно горд.
Участвовали ли в востании неевреи?
Шломо: Да, несколько. Среди нас в организации подполья участвовал русский «Полковник». К нам присоединилась группа из двадцати русских пленных офицеров. По прибытии в Биркенау им было велено снять военную форму, но они тянули с этим, и в конце концов начальник лагеря разрешил им оставаться в ней. «Полковник» связался с ними и уговорил их оказать помощь в подготовке восстания. Но когда они выяснили, сколько народу знает о восстании, они пожалели о своем решении и заявили: «Так ничего не получится. Слишком многие знают об этом. Надо, чтобы как можно меньше людей знало тайну.» С того времени больше никого не принимали в подполье, но к счастью меня у же приняли.
Как по-вашему, тогда хорошо хранили тайну?
Авраам: Очень хорошо.
Вы помните имена ваших товарищей по подполью?
Шломо: Большинство имен я вообще не знал.
Авраам, вы знали, что ваш брат был участником сопротивления?
Авраам: Да, в очень общих чертах. Но он не рассказывал никаких подробностей. Он, например, так и не сказал мне о спрятанных гранатах. Я спал на одной с ним полке с гранатами под матрасом, и я ничегошеньки не знал. Пока однажды он спросил меня: «Ты знаешь, что спишь на ручных гранатах...?»
Шломо: Я держал это в тайне, как велел мне мой связной. Никто не должен был знать о гранатах. Поэтому я спал на краю постели, у стены рядом с тайником.
Разве немцы не обыскивали ваши кровати?
Шломо: Для безопасности я позднее перепрятал гранаты в тайник в стене. И кроме того немцы обычно не входили в наши жилые помещения. Только мы, ответственные по бараку, знали всё. Немцы непосредственно с нами не общались, только со старшиной блока.
Старшина блока был еврей?
Шломо: Да, еврей. Его звали Георгесом. Он тоже ничего не знал о гранатах.
Можете описать восстание?
Шломо: Оно началось в октябре 1944-го. В то время прибывало мало поездов, и большинство заключенных Зондеркоманды сидели без дела. Немцы решили отобрать сто человек. Нашу группу вывели во двор из Крематория III [IV], и началась селекция. Некоторые из нас хотели начать восстание сразу, не дожидаясь приказа, хоть мы и не были еще готовы. Я говорил им: «Пока я не получу приказ вынуть гранаты, мы не можем начать.» Восстание еще не было подготовлено. И не было возможности сообщить о наших действиях остальным. Но как только решение было принято, мы напали на эсэсовцев, воспользовавшись всем, что было под рукой. Мы ранили двенадцать человек. И, похоже, еще и убили двоих-троих.
(*** прим.
Имена троих эсэсовцев, убитых в день восстания: Рудольф Эрлер, Вилли Фризе и Йозеф Пурке.
***)
СС немедленно ворвались в крематорий, открыли огонь и захватили территорию. Восставшие подожгли здание - они подожгли матрасы на полу жилых помещений. Из-за пожара я не мог достать гранаты. Я боялся, что спрятанные в стене гранаты взорвутся, и тогда немцы узнают о подполье. К счастью обвалилась крыша и погребла под собой весь жилой этаж.
Таким образом немцы ничего не узнали, и гранаты тоже не взорвались. Мы хотели убежать, но мы были окружены, и бежать было некуда - крематорий окружал электрический забор, и ворота были заперты. Во время восстания немцы убили больше пятисот убежавших из семисот заключенных, находившихся в крематориях.
Авраам: Восстание началось после того, как было отдан приказ на селекцию сотни человек из Зондеркоманды. Мы стояли во дворе Крематория III [IV] на перекличке, и мы не знали, чьи имена были в списке. Некоторые из нас были вооружены железными колами или ножами. Все понимали, что нам было нечего терять, и настало время действовать. Несколько человек набросились на эсэсовцев и принялись их избивать. В поднявшейся суматохе, мы предприняли попытку к бегству. Мы не знали в точности, куда бежать, главное было выбраться наружу. Немцы подняли стрельбу и ранили нескольких из нас. Мы продолжали бежать. Выбор был между соседним Крематорием IV [V] и дорогой.
Вы, два брата, бежали отдельно или в группе?
Авраам: Я бежал один. Кого настигала пуля, тот оставался лежать. Остальные разбежались во все стороны. Мы добежали до Крематория IV [V] и мы не знали, что нас ждало. Мы втиснулись внутрь крематория и попытались спрятаться. Мы могли погибнуть в любой момент. Позже немцы нас всех пресчитали и приказали четверым выйти из строя. Мой брат, я и еще двое членов Зондеркоманды шагнули вперед. Эсэсовцы увели нас. Но еще до того, как мы покинули крематорий, они выстрелил мне в ноги разрывными пулями. Я упал и не мог идти дальше. Вокруг меня столпились эсэсовцы. Возле меня поставили охранника, чтобы я не сбежал. Это произошло во дворе Крематория IV [V]. Я попросил охранника: «Зачем меня охранять? Пристрели меня. И всё будет кончено. Ты сможешь уйти.» Ответом мне по-немецки было: «Я не получал приказа тебя застрелить.» И он продолжал стоять возле меня.
И тут пришел старый немец, который работал в Зондеркоманде. Он был хороший человек и иногда приносил нам еду. Увидев, что я ранен, он велел принести меня в лагерный лазарет. Там уже лежали раненный фольксдойче капо и мой друг, зондеркомандовец из Греции. В лазарете работал еврейский доктор из Варшавы, он позаботился обо мне.
Как звали этого доктора?
Авраам: Хейман или Херманн, точно не помню. Я попросил его помочь мне умереть. Он ответил: «Здесь вам нечего бояться. Здесь с вами не случится ничего плохого.» Он меня прооперировал, дезинфицировал и перевязал мне рану, и я остался в лазарете.
Что произошло с вами обоими, после подавления восстания?
Шломо: Добравшись до Крематория IV [V], я какое-то время прятался за горой камней. Мой друг Таубер прятался в трубе крематория. Всё это время немцы добивали оставшихся в живых повстанцев. И потом немцы привели еще человек сто уцелевших в Крематорий III [IV], так как там еще лежали несожженные трупы. Я связался с братом, который находился раненый в лазарете. Немцы допрашивали уцелевших, но никто не пикнул. Мы притворились, что ничего не знали.
___
translated from the book "We Wept Without Tears" by Gideon Greif, ISBN-13: 978-0-300-10651-0
***
P.S. Вот здесь история фотоаппарата, о котором упоминает Шломо Драгон:
http://toh-kee-tay.livejournal.com/409480.html
и фотографии снятые этим фотоаппаратом:
Первая фотография очень известна в обрезанном виде: http://upload.wikimedia.org/wikipedia/commons/thumb/5/58/Auschwitz_Resistance_280_cropped.jpg/640px-Auschwitz_Resistance_280_cropped.jpg
из этого кусочка не видно, что фото сделано втайне из окна.
Шломо: Сперва я ничего не знал о движении сопротивления в лагере. Но однажды ко мне обратился один подпольщик, французский еврей с боевым опытом гражданской войны в Испании. Он хотел, чтобы я вступил в подполье, потому что считал меня надежным, и еще потому, что я исполнял должность ответственного по бараку - т.е. у меня было больше свободного времени, и я мог присматривать за боеприпасами. Его товарищ подошел ко мне и попросил помочь. «Чем я могу помочь?» - спросил я. Он ответил: «Я дам тебе разные штуки, а ты присмотришь за ними.»
Когда произошел этот разговор?
Шломо: В конце 1943-го. Поначалу мы не использовали слово «боеприпасы», вместо этого мы говорили «штуки». Но как только я вступил в подполье, он передал мне несколько взрывчаток, которые выглядели как банки. Они должны были служить ручными гранатами. Он передавал их мне время от времени - бывало, что каждый день, а бывало, раз в неделю. Эту взрывчатку мы получали от евреек, работавших на заводе боеприпасов Union. Я прятал самодельные гранаты у себя в матрасе. Заключенные Зондеркоманды были одними из немногих, кто спал на матрасах. Позже, когда гранат стало слишком много, я прятал их в одной из колонн, на которых держалась крыша здания. В каждом из крематориев в жилых помещениях был один заключенный, который так же как и я отвечал за хранение гранат. У меня был помощник. Готовые гранаты мы делили между крематориями. В каждом крематории среди членов Зондеркоманды были подпольщики. Сперва мы прятали гранаты в Блоке 13. Через некоторое время мы переехали жить в здание крематория, и я перенес гранаты туда.
Как вы принесли гранаты в крематорий?
Шломо: В карманах. Когда мы выезжали из 13-го блока, нас не обыскивали.
Сколько гранат вы перенесли?
Шломо: Двадцать восем-тридцать. Конечно, не все сразу. Ответственные по бараку занимались переездом из 13-го блока в крематорий. Мы бегали туда-сюда несколько раз, и каждый раз я брал с собой по две гранаты.
А вы, Авраам, вы тоже переносили гранаты?
Авраам: Нет. Я в этом не участвовал.
Вы спрятали в крематории что-нибудь еще?
Шломо: Фотоаппарат.
Как вы делали гранаты в тех условиях?
Шломо: Как я уже сказал, мы получали взрывчатку от евреек, работавших на военном заводе. Возвращаясь с работы вечером после рабочего дня они засовывали немного пороха в складки одежды. Гранаты собирали в Крематории I [II], и моей обязанностью было доставить их в Крематорий IV [V]. Мой связной с подпольем, французский еврей, сказал мне: «Принеси сверток из Крематория I [II]. В нем несколько веников.» Чтобы попасть в Крематорий I [II], мне надо было пересечь открытую территорию. Без охраны этого делать не разрешалось. Поэтому меня вел под конвоем немец. И вместе мы дошли до Крематория I [II], где меня ждал тот свёрток. Он был намного тяжелее, чем был бы сверток с вениками. Я забросил его себе на плечи, и немец вернулся вместе со мной в Крематорий IV [V], где мы передали его, кому следовало.
Вы не боялись нести гранаты на себе? Это ведь очень рискованно.
Шломо: Я не боялся. Наоборот: я был ужасно горд.
Участвовали ли в востании неевреи?
Шломо: Да, несколько. Среди нас в организации подполья участвовал русский «Полковник». К нам присоединилась группа из двадцати русских пленных офицеров. По прибытии в Биркенау им было велено снять военную форму, но они тянули с этим, и в конце концов начальник лагеря разрешил им оставаться в ней. «Полковник» связался с ними и уговорил их оказать помощь в подготовке восстания. Но когда они выяснили, сколько народу знает о восстании, они пожалели о своем решении и заявили: «Так ничего не получится. Слишком многие знают об этом. Надо, чтобы как можно меньше людей знало тайну.» С того времени больше никого не принимали в подполье, но к счастью меня у же приняли.
Как по-вашему, тогда хорошо хранили тайну?
Авраам: Очень хорошо.
Вы помните имена ваших товарищей по подполью?
Шломо: Большинство имен я вообще не знал.
Авраам, вы знали, что ваш брат был участником сопротивления?
Авраам: Да, в очень общих чертах. Но он не рассказывал никаких подробностей. Он, например, так и не сказал мне о спрятанных гранатах. Я спал на одной с ним полке с гранатами под матрасом, и я ничегошеньки не знал. Пока однажды он спросил меня: «Ты знаешь, что спишь на ручных гранатах...?»
Шломо: Я держал это в тайне, как велел мне мой связной. Никто не должен был знать о гранатах. Поэтому я спал на краю постели, у стены рядом с тайником.
Разве немцы не обыскивали ваши кровати?
Шломо: Для безопасности я позднее перепрятал гранаты в тайник в стене. И кроме того немцы обычно не входили в наши жилые помещения. Только мы, ответственные по бараку, знали всё. Немцы непосредственно с нами не общались, только со старшиной блока.
Старшина блока был еврей?
Шломо: Да, еврей. Его звали Георгесом. Он тоже ничего не знал о гранатах.
Можете описать восстание?
Шломо: Оно началось в октябре 1944-го. В то время прибывало мало поездов, и большинство заключенных Зондеркоманды сидели без дела. Немцы решили отобрать сто человек. Нашу группу вывели во двор из Крематория III [IV], и началась селекция. Некоторые из нас хотели начать восстание сразу, не дожидаясь приказа, хоть мы и не были еще готовы. Я говорил им: «Пока я не получу приказ вынуть гранаты, мы не можем начать.» Восстание еще не было подготовлено. И не было возможности сообщить о наших действиях остальным. Но как только решение было принято, мы напали на эсэсовцев, воспользовавшись всем, что было под рукой. Мы ранили двенадцать человек. И, похоже, еще и убили двоих-троих.
(*** прим.
Имена троих эсэсовцев, убитых в день восстания: Рудольф Эрлер, Вилли Фризе и Йозеф Пурке.
***)
СС немедленно ворвались в крематорий, открыли огонь и захватили территорию. Восставшие подожгли здание - они подожгли матрасы на полу жилых помещений. Из-за пожара я не мог достать гранаты. Я боялся, что спрятанные в стене гранаты взорвутся, и тогда немцы узнают о подполье. К счастью обвалилась крыша и погребла под собой весь жилой этаж.
Таким образом немцы ничего не узнали, и гранаты тоже не взорвались. Мы хотели убежать, но мы были окружены, и бежать было некуда - крематорий окружал электрический забор, и ворота были заперты. Во время восстания немцы убили больше пятисот убежавших из семисот заключенных, находившихся в крематориях.
Авраам: Восстание началось после того, как было отдан приказ на селекцию сотни человек из Зондеркоманды. Мы стояли во дворе Крематория III [IV] на перекличке, и мы не знали, чьи имена были в списке. Некоторые из нас были вооружены железными колами или ножами. Все понимали, что нам было нечего терять, и настало время действовать. Несколько человек набросились на эсэсовцев и принялись их избивать. В поднявшейся суматохе, мы предприняли попытку к бегству. Мы не знали в точности, куда бежать, главное было выбраться наружу. Немцы подняли стрельбу и ранили нескольких из нас. Мы продолжали бежать. Выбор был между соседним Крематорием IV [V] и дорогой.
Вы, два брата, бежали отдельно или в группе?
Авраам: Я бежал один. Кого настигала пуля, тот оставался лежать. Остальные разбежались во все стороны. Мы добежали до Крематория IV [V] и мы не знали, что нас ждало. Мы втиснулись внутрь крематория и попытались спрятаться. Мы могли погибнуть в любой момент. Позже немцы нас всех пресчитали и приказали четверым выйти из строя. Мой брат, я и еще двое членов Зондеркоманды шагнули вперед. Эсэсовцы увели нас. Но еще до того, как мы покинули крематорий, они выстрелил мне в ноги разрывными пулями. Я упал и не мог идти дальше. Вокруг меня столпились эсэсовцы. Возле меня поставили охранника, чтобы я не сбежал. Это произошло во дворе Крематория IV [V]. Я попросил охранника: «Зачем меня охранять? Пристрели меня. И всё будет кончено. Ты сможешь уйти.» Ответом мне по-немецки было: «Я не получал приказа тебя застрелить.» И он продолжал стоять возле меня.
И тут пришел старый немец, который работал в Зондеркоманде. Он был хороший человек и иногда приносил нам еду. Увидев, что я ранен, он велел принести меня в лагерный лазарет. Там уже лежали раненный фольксдойче капо и мой друг, зондеркомандовец из Греции. В лазарете работал еврейский доктор из Варшавы, он позаботился обо мне.
Как звали этого доктора?
Авраам: Хейман или Херманн, точно не помню. Я попросил его помочь мне умереть. Он ответил: «Здесь вам нечего бояться. Здесь с вами не случится ничего плохого.» Он меня прооперировал, дезинфицировал и перевязал мне рану, и я остался в лазарете.
Что произошло с вами обоими, после подавления восстания?
Шломо: Добравшись до Крематория IV [V], я какое-то время прятался за горой камней. Мой друг Таубер прятался в трубе крематория. Всё это время немцы добивали оставшихся в живых повстанцев. И потом немцы привели еще человек сто уцелевших в Крематорий III [IV], так как там еще лежали несожженные трупы. Я связался с братом, который находился раненый в лазарете. Немцы допрашивали уцелевших, но никто не пикнул. Мы притворились, что ничего не знали.
___
translated from the book "We Wept Without Tears" by Gideon Greif, ISBN-13: 978-0-300-10651-0
***
P.S. Вот здесь история фотоаппарата, о котором упоминает Шломо Драгон:
http://toh-kee-tay.livejournal.com/409480.html
и фотографии снятые этим фотоаппаратом:
Первая фотография очень известна в обрезанном виде: http://upload.wikimedia.org/wikipedia/commons/thumb/5/58/Auschwitz_Resistance_280_cropped.jpg/640px-Auschwitz_Resistance_280_cropped.jpg
из этого кусочка не видно, что фото сделано втайне из окна.