Жизнь Человека
Попала вчера на "Жизнь Человека" пермского «Театра-Театра» на «Золотой маске».
Давным-давно я писала курсовую про роль коллективных персонажей в этой пьесе, и про универсальный сюжет в ней же и ещё в ряде пьес. Думаю, тогда я мало что понимала, но написать старалась. Сейчас тот свой текст даже искать не хочу, но саму пьесу помню слово в слово и это, конечно, сделало меня вчера особенно внимательным и, пожалуй, благодарным зрителем (к сожалению, для многих недостаток знаний о пьесе стал серьёзной преградой к пониманию спектакля, как мне кажется).
Пьеса Андреева сложна тем, что рассказывает о жизни человека от рождения до смерти и благодаря этому текст будто никуда не ведет. Рождение и смерть одинаково важны, как и вся жизнь человека значительна и ничтожна одновременно. Само собой, текст лишен интриги, переломных моментов и всего того, на чем держатся «привычные» пьесы. Рождение, смерть, любовь и несчастье - вечные, основные темы, сконцентрированные в два часа все вместе, мгновенно обесцениваются или же приобретают наоборот особое значение. Прочесть пьесу можно по-разному и эпично, и с насмешкой, но прожить её или сыграть привычно, сопереживая и т.д. довольно сложно и это одна из важнейших, пожалуй, проблем. Мыслью о том, что «мы живем для того, чтобы завтра сдохнуть» мало кого удивить - «загробным» голосом со всем значением об этом не расскажешь, но и стебаться тоже довольно странно.
Именно из-за всех этих особенностей пьесу считали не слишком удачной и мало представляли, как её ставить. В пермском театре, на мой взгляд, вполне справились со всеми этими сложностями или, по крайней мере, очень хорошо их осознавали и пытались решить.
Сам текст Андреева предполагает исключительное отстранение. Перед нами проходит жизнь человека, но рассказанная преимущественно от чужого лица. О его жизни говорят старухи (странные приближенные Некто в сером), гости, соседи, пьяницы. Все те, кто были с ним рядом от рождения до смерти, свидетели его существования.
Но смотреть со стороны совсем не то, что жить самому. Со стороны кажется, что рожать легко, чужой любовью можно любоваться в скучной деревеньке за неимением театра и телевизора, чужая смерть кажется всего лишь закономерным ходом вещей, не более. Именно за этим и нужно такое количество коллективных персонажей, за тем что только пересказанная чужими словами жизнь человека выглядит ничтожной, делая его лишь одним из многих.
В первой сцене рождения человека старухи поют, что младенцы такие маленькие, а уже требуют, это «требуют» они произносят стоя будто на митинге, ритмично воздевая руки со сжатыми кулаками в знакомом жесте. «Жизнь человека» была написана в 1907 году, всё уже идет под откос, и ещё немного и все «вытребуют» себе совсем другую жизнь. А ведь именно утопия социализма как бы отрицает личность - все равны на столько, что готовы жить, ничего не стесняясь, в прозрачных стеклянных дворцах на прекрасных равнинах, по часам вставая и ложась, совершая предначертанный круг. Задумывался ли об этом Андреев, я не берусь сказать, но всё-таки его Человек не до конца универсален. В целом, да - родился, женился, умер «как все». Но не все архитекторы, не все умирают в нищете, не все теряют единственного сына - в этих редких и мелких подробностях как будто скрывается отдельная личность. История Человека, пусть и такого малозначительного как наш герой, рассказанная им самим звучала бы совсем иначе.
Идея оперы и хора, использованная в постановке, для коллективных персонажей кажется более чем удачной: во-первых, хор давно ушел из драмы, но отлично существует именно в опере, во-вторых, опера и пение само по себе прекрасно создаёт ощущение отстраненности и карикатурности, необходимое здесь.
Правда, у Андреева есть две сцены, где мы видим Человека один на один со своей жизнью (Не исключено, что задумывавшиеся как раз для того, чтобы создать образ отдельной личности) и их я ждала с трепетом. К сожалению, именно сцена «юности» Человека понравилась мне меньше всего. Именно тут, как я чувствую, должна была произойти какая-то пауза в общем бутафорском веселье, карнавале. Только тут (и ещё в конце немного) Человек расскажет нам сам о себе. Но его слова в спектакле оказались почему-то не менее пусты, чем оправданно незначительные слова гостей, соседей, родственников. Если это концепция - то, должно наводить на размышления.
Хочу ещё отметить, как хорошо текст Андреева лёг на музыку. Кстати, в пьесе музыка играет совершенно особую роль - читая и перечитывая когда-то текст Андреева, я всеми силами пыталась её вообразить. Сочинять музыку для этого спектакля, как мне кажется, особенно ответственно и работа композитора Владимира Чекасина достойна всяких похвал!
И, конечно, самое лучшее, что было в пермской «Жизни Человека» - это костюмы. Каждый из них был продуман до мельчайших подробностей, выражал суть персонажей. Так, например, костюмы родственников в первой сцене были абсолютно театральны и эстетичны, но одного взгляда на них было достаточно, чтобы в героинях узнавались самоуверенные и недалёкие женщины, погрязшие в быту. Прекрасные «колкие» костюмы были сделаны для врагов Человека, маленькой золотой марионеткой танцует в середине спектакля сын человека. Не было детали, которая не была бы продумана, а это очень важно, видно, что со стороны каждого создателя было приложено максимально усилий и в данном случае не напрасно.
И, конечно, фигура таинственного Некто в сером, рока, божества, приятно удивила. Роль ему была отведена не такая значительная, как у Андреева. С тупым носом он напоминал какую-то добрую игрушку. Его бесполезно молить и проклинать, но не потому что он безжалостен и жесток, а скорее потому что просто глуп, добр и, главное, в своём другом, игрушечном мире возможно даже не подозревает о существовании людей, а следовательно абсолютно не у дел в этой истории.
Давным-давно я писала курсовую про роль коллективных персонажей в этой пьесе, и про универсальный сюжет в ней же и ещё в ряде пьес. Думаю, тогда я мало что понимала, но написать старалась. Сейчас тот свой текст даже искать не хочу, но саму пьесу помню слово в слово и это, конечно, сделало меня вчера особенно внимательным и, пожалуй, благодарным зрителем (к сожалению, для многих недостаток знаний о пьесе стал серьёзной преградой к пониманию спектакля, как мне кажется).
Пьеса Андреева сложна тем, что рассказывает о жизни человека от рождения до смерти и благодаря этому текст будто никуда не ведет. Рождение и смерть одинаково важны, как и вся жизнь человека значительна и ничтожна одновременно. Само собой, текст лишен интриги, переломных моментов и всего того, на чем держатся «привычные» пьесы. Рождение, смерть, любовь и несчастье - вечные, основные темы, сконцентрированные в два часа все вместе, мгновенно обесцениваются или же приобретают наоборот особое значение. Прочесть пьесу можно по-разному и эпично, и с насмешкой, но прожить её или сыграть привычно, сопереживая и т.д. довольно сложно и это одна из важнейших, пожалуй, проблем. Мыслью о том, что «мы живем для того, чтобы завтра сдохнуть» мало кого удивить - «загробным» голосом со всем значением об этом не расскажешь, но и стебаться тоже довольно странно.
Именно из-за всех этих особенностей пьесу считали не слишком удачной и мало представляли, как её ставить. В пермском театре, на мой взгляд, вполне справились со всеми этими сложностями или, по крайней мере, очень хорошо их осознавали и пытались решить.
Сам текст Андреева предполагает исключительное отстранение. Перед нами проходит жизнь человека, но рассказанная преимущественно от чужого лица. О его жизни говорят старухи (странные приближенные Некто в сером), гости, соседи, пьяницы. Все те, кто были с ним рядом от рождения до смерти, свидетели его существования.
Но смотреть со стороны совсем не то, что жить самому. Со стороны кажется, что рожать легко, чужой любовью можно любоваться в скучной деревеньке за неимением театра и телевизора, чужая смерть кажется всего лишь закономерным ходом вещей, не более. Именно за этим и нужно такое количество коллективных персонажей, за тем что только пересказанная чужими словами жизнь человека выглядит ничтожной, делая его лишь одним из многих.
В первой сцене рождения человека старухи поют, что младенцы такие маленькие, а уже требуют, это «требуют» они произносят стоя будто на митинге, ритмично воздевая руки со сжатыми кулаками в знакомом жесте. «Жизнь человека» была написана в 1907 году, всё уже идет под откос, и ещё немного и все «вытребуют» себе совсем другую жизнь. А ведь именно утопия социализма как бы отрицает личность - все равны на столько, что готовы жить, ничего не стесняясь, в прозрачных стеклянных дворцах на прекрасных равнинах, по часам вставая и ложась, совершая предначертанный круг. Задумывался ли об этом Андреев, я не берусь сказать, но всё-таки его Человек не до конца универсален. В целом, да - родился, женился, умер «как все». Но не все архитекторы, не все умирают в нищете, не все теряют единственного сына - в этих редких и мелких подробностях как будто скрывается отдельная личность. История Человека, пусть и такого малозначительного как наш герой, рассказанная им самим звучала бы совсем иначе.
Идея оперы и хора, использованная в постановке, для коллективных персонажей кажется более чем удачной: во-первых, хор давно ушел из драмы, но отлично существует именно в опере, во-вторых, опера и пение само по себе прекрасно создаёт ощущение отстраненности и карикатурности, необходимое здесь.
Правда, у Андреева есть две сцены, где мы видим Человека один на один со своей жизнью (Не исключено, что задумывавшиеся как раз для того, чтобы создать образ отдельной личности) и их я ждала с трепетом. К сожалению, именно сцена «юности» Человека понравилась мне меньше всего. Именно тут, как я чувствую, должна была произойти какая-то пауза в общем бутафорском веселье, карнавале. Только тут (и ещё в конце немного) Человек расскажет нам сам о себе. Но его слова в спектакле оказались почему-то не менее пусты, чем оправданно незначительные слова гостей, соседей, родственников. Если это концепция - то, должно наводить на размышления.
Хочу ещё отметить, как хорошо текст Андреева лёг на музыку. Кстати, в пьесе музыка играет совершенно особую роль - читая и перечитывая когда-то текст Андреева, я всеми силами пыталась её вообразить. Сочинять музыку для этого спектакля, как мне кажется, особенно ответственно и работа композитора Владимира Чекасина достойна всяких похвал!
И, конечно, самое лучшее, что было в пермской «Жизни Человека» - это костюмы. Каждый из них был продуман до мельчайших подробностей, выражал суть персонажей. Так, например, костюмы родственников в первой сцене были абсолютно театральны и эстетичны, но одного взгляда на них было достаточно, чтобы в героинях узнавались самоуверенные и недалёкие женщины, погрязшие в быту. Прекрасные «колкие» костюмы были сделаны для врагов Человека, маленькой золотой марионеткой танцует в середине спектакля сын человека. Не было детали, которая не была бы продумана, а это очень важно, видно, что со стороны каждого создателя было приложено максимально усилий и в данном случае не напрасно.
И, конечно, фигура таинственного Некто в сером, рока, божества, приятно удивила. Роль ему была отведена не такая значительная, как у Андреева. С тупым носом он напоминал какую-то добрую игрушку. Его бесполезно молить и проклинать, но не потому что он безжалостен и жесток, а скорее потому что просто глуп, добр и, главное, в своём другом, игрушечном мире возможно даже не подозревает о существовании людей, а следовательно абсолютно не у дел в этой истории.