Шесть копеек на счёт культурных паттернов. Английских - про русских.
Без оценки, просто - наличный факт.
У которого, так или иначе, есть истоки и последствия. О которых полезно знать и помнить.
Сериал "Беркли-сквер".
Милый классический костюмный сериал ВВС о жизни лондонских нянь в богатых домах начала 20 века.
Одна и трёх героинь - горничная, родившая ребёнка от сына хозяев поместья, в котором служила. Сын оказался джентльменом, его отец - тем, кто считает себя джентльменом. К тому же вскоре после рождения сына молодой хозяин погибает во время скачек, а лендлорд находит утешение отцовского горя в наблюдении за тем, как его верные арендаторы травят беззащитную молодую мать с грудным младенцем на руках. В результате с тремя шиллингами и поддельным рекомендательным письмом героиня оказывается в Лондоне. Где ей даёт приют "на лицо ужасТная, добрая внутри" домохозяйка с весьма "говорящей" фамилией Брановская.
[Через некоторое время эта дама рассказывает героине о причинах своего участи в судьбе квартирантки и её маленького сына.]Через некоторое время эта дама рассказывает героине о причинах своего участи в судьбе квартирантки и её маленького сына. Оказывается, когда-то она так же была молодой одинокой женщиной с ребёнком на руках. И она так же пыталась выжить и вырастить своего малыша. Миссис Брановская говорит о некоем "голоде в Гданьске", но, судя по её возрасту и нижеследующим деталям, речь - о польском восстании 1863-1864 годов (только не спрашивайте меня, при чём тут Гданьск, который вообще был не в "российской зоне оккупации" и назывался в тот период истории Данцигом, все вопросы - к сценаристам ВВС). Пани Брановская трогательно рассказывает, как она вынуждена была каждый день прятать своего маленького сына в лесу, чтобы иметь возможность отправиться на поиски какой-то пищи для него и себя самой. Ведь, в отличие от героини сериала, у неё не было "доброй домохозяйки", которая бы присмотрела за ребёнком.
- И что случилось с Вашим мальчиком?..
(трагическая пауза с комком в горле)
- Казаки нашли его...
И съели, надо полагать.
Ну, или, как минимум, поупражнялись в общеизвестном национальном виде спорта казаков, ловле невинных христианских младенцев на острия пик.
Костюмный сериал ВВС. Для самого широкого массового проката, фактически - "семейный просмотр" для лучшего знакомства с "живой истории родной страны".
1998 года выпуска.
И - нет, это - не экранизация, это - оригинальный сценарий.
То есть, казаки, убивающие невинного польского младенчика в лесу под Гданьском, появились там не по "авторскому произволу" какого-то викторианского ксенофоба, а по творческой фантазии трёх современных английских творческих интеллектуалок (сценарий сериала писали три дамы-сценаристки).
Думаю, это - одна из тех "оговорок по Фрейду", которые говоря если не больше, то вернее очень многих "официальных заявлений".
В том числе - и потому, что это - "семейный сериал". То есть, по закону жанра, сценарист обязан писать то, что будет "понято и близко принято к сердцу большинством аудитории".
Например - казак-убийца младенцев... это же - нечто, само собой разумеющееся... всем близкое и понятное...
Я, как сказала в начале, никаких "оргвыводов" делать не буду.
Но положу сюда с детства знакомую и близкую мне историю на тему "смертельный враг и беззащитный младенец". Как её очень понятно и близко для своей целевой аудитории рассказали авторы книги и сериала "Семнадцать мгновений весны".
"Нет, Гельмут Кальдер не был связан со Штирлицем. Их пути нигде не пересекались. Он честно воевал с сорокового года. Он знал, что воюет за свою родину, за жизнь матери, трех братьев и сестры. Он верил в то, что воюет за будущее Германии против неполноценных славян, которые захватили огромные земли, не умея их обрабатывать; против англичан и французов, которые продались заокеанской плутократии; против евреев, которые угнетают народ, спекулируя на несчастьях людей. Он считал, что гений фюрера будет сиять в веках.
Так было до осени сорок первого года, когда они шли с песнями по миру и пьяный воздух победы делал его и всех его товарищей по танковым частям СС веселыми, добродушными гуляками. Но после битвы под Москвой, когда начались бои с партизанами и поступил приказ убивать заложников, Гельмут несколько растерялся.
Когда его взводу первый раз приказали расстрелять сорок заложников возле Смоленска - там пустили под откос эшелон, - Гельмут запил: перед ними стояли женщины с детьми и старики. Женщины прижимали детей к груди, закрывали им глаза и просили, чтобы их поскорее убили.
Он тогда по-настоящему запил; многие его товарищи тоже молча тянули водку, и никто не рассказывал смешных анекдотов, и никто не играл на аккордеонах. А потом они снова ушли в бой, и ярость схваток с русскими вытеснила воспоминания о том кошмаре.
Он приехал на побывку, и их соседка пришла в гости с дочкой. Дочку звали Луиза. Она была хорошенькая, ухоженная и чистенькая. Гельмут видел ее во сне - каждую ночь. Он был на десять лет старше. Поэтому он чувствовал к ней нежность. Он мечтал, какой она будет женой и матерью. Гельмут всегда мечтал о том, чтобы в его доме возле вешалки стояло много детских башмачков: он любил детей. Как же ему не любить детей, ведь сражался-то он за их счастье?!
Во время следующего отпуска Луиза стала его женой. Он вернулся на фронт, и Луиза тосковала два месяца. А когда поняла, что забеременела, ей стало скучно и страшно. Она уехала в город. Когда родился ребенок, она отдала его в приют. Гельмут в это время лежал в госпитале после тяжелой контузии. Он вернулся домой, и ему сказали, что Луиза уехала с другим. Он вспомнил русских женщин: однажды его приятель за пять банок консервов провел ночь с тридцатилетней учительницей - у нее была девочка, которую нечем было кормить. Наутро русская повесилась - она оставила соседям девочку, положив в пеленки портрет ее отца и эти самые банки с консервами. А Луиза, член гитлерюгенда, настоящая арийка, а не какая-то дикая славянка, бросила их девочку в приют, как последняя шлюха.
Он ходил в приют раз в неделю, и ему изредка позволяли гулять с дочкой. Он играл с ней, пел ей песни, и любовь к дочке стала главным в его жизни. Он увидел, как русская радистка укачивала своего мальчика, и тогда впервые отчетливо спросил себя: «Что же мы делаем? Они такие же люди, как мы, и так же любят своих детей, и так же готовы умереть за них».
И когда он увидел, что делает Рольф с младенцем, решение пришло к нему не от разума, а от чувства. В Рольфе и в Барбаре, смотревшей, как собираются убить младенца, он увидел Луизу, которая стала для него символом предательства."
Семенов Ю.С. Семнадцать мгновений весны. М., 2002. С. 253-255.
Мы, люди, естественно склонны мерять мир собой...
У которого, так или иначе, есть истоки и последствия. О которых полезно знать и помнить.
Сериал "Беркли-сквер".
Милый классический костюмный сериал ВВС о жизни лондонских нянь в богатых домах начала 20 века.
Одна и трёх героинь - горничная, родившая ребёнка от сына хозяев поместья, в котором служила. Сын оказался джентльменом, его отец - тем, кто считает себя джентльменом. К тому же вскоре после рождения сына молодой хозяин погибает во время скачек, а лендлорд находит утешение отцовского горя в наблюдении за тем, как его верные арендаторы травят беззащитную молодую мать с грудным младенцем на руках. В результате с тремя шиллингами и поддельным рекомендательным письмом героиня оказывается в Лондоне. Где ей даёт приют "на лицо ужасТная, добрая внутри" домохозяйка с весьма "говорящей" фамилией Брановская.
[Через некоторое время эта дама рассказывает героине о причинах своего участи в судьбе квартирантки и её маленького сына.]Через некоторое время эта дама рассказывает героине о причинах своего участи в судьбе квартирантки и её маленького сына. Оказывается, когда-то она так же была молодой одинокой женщиной с ребёнком на руках. И она так же пыталась выжить и вырастить своего малыша. Миссис Брановская говорит о некоем "голоде в Гданьске", но, судя по её возрасту и нижеследующим деталям, речь - о польском восстании 1863-1864 годов (только не спрашивайте меня, при чём тут Гданьск, который вообще был не в "российской зоне оккупации" и назывался в тот период истории Данцигом, все вопросы - к сценаристам ВВС). Пани Брановская трогательно рассказывает, как она вынуждена была каждый день прятать своего маленького сына в лесу, чтобы иметь возможность отправиться на поиски какой-то пищи для него и себя самой. Ведь, в отличие от героини сериала, у неё не было "доброй домохозяйки", которая бы присмотрела за ребёнком.
- И что случилось с Вашим мальчиком?..
(трагическая пауза с комком в горле)
- Казаки нашли его...
И съели, надо полагать.
Ну, или, как минимум, поупражнялись в общеизвестном национальном виде спорта казаков, ловле невинных христианских младенцев на острия пик.
Костюмный сериал ВВС. Для самого широкого массового проката, фактически - "семейный просмотр" для лучшего знакомства с "живой истории родной страны".
1998 года выпуска.
И - нет, это - не экранизация, это - оригинальный сценарий.
То есть, казаки, убивающие невинного польского младенчика в лесу под Гданьском, появились там не по "авторскому произволу" какого-то викторианского ксенофоба, а по творческой фантазии трёх современных английских творческих интеллектуалок (сценарий сериала писали три дамы-сценаристки).
Думаю, это - одна из тех "оговорок по Фрейду", которые говоря если не больше, то вернее очень многих "официальных заявлений".
В том числе - и потому, что это - "семейный сериал". То есть, по закону жанра, сценарист обязан писать то, что будет "понято и близко принято к сердцу большинством аудитории".
Например - казак-убийца младенцев... это же - нечто, само собой разумеющееся... всем близкое и понятное...
Я, как сказала в начале, никаких "оргвыводов" делать не буду.
Но положу сюда с детства знакомую и близкую мне историю на тему "смертельный враг и беззащитный младенец". Как её очень понятно и близко для своей целевой аудитории рассказали авторы книги и сериала "Семнадцать мгновений весны".
"Нет, Гельмут Кальдер не был связан со Штирлицем. Их пути нигде не пересекались. Он честно воевал с сорокового года. Он знал, что воюет за свою родину, за жизнь матери, трех братьев и сестры. Он верил в то, что воюет за будущее Германии против неполноценных славян, которые захватили огромные земли, не умея их обрабатывать; против англичан и французов, которые продались заокеанской плутократии; против евреев, которые угнетают народ, спекулируя на несчастьях людей. Он считал, что гений фюрера будет сиять в веках.
Так было до осени сорок первого года, когда они шли с песнями по миру и пьяный воздух победы делал его и всех его товарищей по танковым частям СС веселыми, добродушными гуляками. Но после битвы под Москвой, когда начались бои с партизанами и поступил приказ убивать заложников, Гельмут несколько растерялся.
Когда его взводу первый раз приказали расстрелять сорок заложников возле Смоленска - там пустили под откос эшелон, - Гельмут запил: перед ними стояли женщины с детьми и старики. Женщины прижимали детей к груди, закрывали им глаза и просили, чтобы их поскорее убили.
Он тогда по-настоящему запил; многие его товарищи тоже молча тянули водку, и никто не рассказывал смешных анекдотов, и никто не играл на аккордеонах. А потом они снова ушли в бой, и ярость схваток с русскими вытеснила воспоминания о том кошмаре.
Он приехал на побывку, и их соседка пришла в гости с дочкой. Дочку звали Луиза. Она была хорошенькая, ухоженная и чистенькая. Гельмут видел ее во сне - каждую ночь. Он был на десять лет старше. Поэтому он чувствовал к ней нежность. Он мечтал, какой она будет женой и матерью. Гельмут всегда мечтал о том, чтобы в его доме возле вешалки стояло много детских башмачков: он любил детей. Как же ему не любить детей, ведь сражался-то он за их счастье?!
Во время следующего отпуска Луиза стала его женой. Он вернулся на фронт, и Луиза тосковала два месяца. А когда поняла, что забеременела, ей стало скучно и страшно. Она уехала в город. Когда родился ребенок, она отдала его в приют. Гельмут в это время лежал в госпитале после тяжелой контузии. Он вернулся домой, и ему сказали, что Луиза уехала с другим. Он вспомнил русских женщин: однажды его приятель за пять банок консервов провел ночь с тридцатилетней учительницей - у нее была девочка, которую нечем было кормить. Наутро русская повесилась - она оставила соседям девочку, положив в пеленки портрет ее отца и эти самые банки с консервами. А Луиза, член гитлерюгенда, настоящая арийка, а не какая-то дикая славянка, бросила их девочку в приют, как последняя шлюха.
Он ходил в приют раз в неделю, и ему изредка позволяли гулять с дочкой. Он играл с ней, пел ей песни, и любовь к дочке стала главным в его жизни. Он увидел, как русская радистка укачивала своего мальчика, и тогда впервые отчетливо спросил себя: «Что же мы делаем? Они такие же люди, как мы, и так же любят своих детей, и так же готовы умереть за них».
И когда он увидел, что делает Рольф с младенцем, решение пришло к нему не от разума, а от чувства. В Рольфе и в Барбаре, смотревшей, как собираются убить младенца, он увидел Луизу, которая стала для него символом предательства."
Семенов Ю.С. Семнадцать мгновений весны. М., 2002. С. 253-255.
Мы, люди, естественно склонны мерять мир собой...