Постукраинское.
Вернулась в среду из традиционной уже великопостной поездки в Почаев и Киев. Делюсь увиденным и пережитым. Специально для тебя, друг termometr
Впечатление первое. Страх.
Как, оказывается, страшно лететь в страну, где, как говорят, всякий москаль уже осужден "на гиляку". Страшно подниматься на борт, куда вместе с тобой поднимается толпа серьезных таких, реальных таких, непонятных таких мужиков. Страшно лететь рейсом МАУ, страшно проходить паспортный контроль... Симпатичный парнишка в форме спрашивает у меня посадочный талон. Нет, говорю, кажется, уже выкинула. Или куда-то засунула. Ладно, говорит, вы номер рейса-то помните? Нет, отвечаю, не помню. Но вот у меня есть распечатка электронного билета. Распечатка улетает куда-то под его стол, парнишка смеется: "не отдам, не отдам..." И у меня отлегает от сердца. Чего, думаю, боялась, дура?
В автобусе из Борисполя - в основном русская речь. Едем по трассе, освещение оставляет желать лучшего - экономия. Первый же щит с рекламой на украинском роняет мое сердце на пол. Как же я соскучилась-то за год по Украине, по этому языку, по этим людям! Знала, что соскучилась, но что вот так, до слез...
В Киеве нас встречает "Лена Киевская" - давняя приятельница и попутчица, которая заказывала через "Автолайф" билеты в Почаев. Вот в автобусе мы однозначно предпочитаем молчать, поскольку тут русская речь практически не звучит, и Бог весть, как на нее будут реагировать. Впрочем, в автобус через пять минут после нас вваливается молодой киевлянин, грузин по национальности, и начинает выяснять отношения с водителем. На русском. Водитель зло ставит молодого человека на место. "Вот видишь", - шепчет мне приятельница - "видишь, как он с ним обращается!" "Так этот парень места не бронировал, а что-то там требует" - бурчу я в ответ. В общем, едем и помалкиваем. Да и ночь, вообще-то.
Вася.
Вася - сын киевской Лены. То еще счастье, скажу я вам, попил крови у матери, у которой старший сын умер от рака.
- Как Вася-то твой, - спрашиваю?
- А нет, нет... - непонятно отвечает Елена и без паузы начинает рассказ про то, как внучка, Васина дочь, заболела и лежала у нее дома до вчерашнего дня, 5 лет ей.
И только в номере Лена расскажет, что Вася пропал 7 месяцев назад. Собрал, де, теплые вещи и посылки и повез друзьям из Киева. Туда, в зону АТО. И потом позвонил откуда-то не оттуда, а потом вообще перестал выходить на связь. Но она верит, что жив. Может, ранен, может, в плену, но жив, жив.
И молится, молится. То, как и сколько она молится - живой упрек мне, ленивой. И вот же ж... В Прощеное воскресенье возвращаемся в комнату - Лена сидит и плачет. Есть, говорит, Бог, девчонки, жив Васька. Звонил полчаса назад и просил прощения. В Донецке он, воюет... Потом признается, что все время сын был на стороне ДНР, хотел туда поехать, хотел сменить фамилию на русскую фамилию матери. И вот - оказался там. Каким-то загадочным образом. Каким - непонятно.
- Что тебе непонятно? - взрываюсь я, - Ты сына своего не знаешь? Задурил тебе голову, как всегда, да и сбежал, куда хотел.
- А ведь правда! - неожиданно соглашается Елена. То-то он все документы свои взял, включая аттестат. А говорил, что в семинарию едет...
Еще через 4 дня Вася позвонит из донецкой больницы и расскажет, что попал под минометный огонь, ранен, колено раздроблено. Нужны деньги, чтобы транспортировали его в Ростов и поставили там какой-то имплантат. А пока только спиц в ногу наставили.
Такие дела. А может, врет все. Может, ранен легко, а деньги нужны. Я ж говорю, попил у матери крови...
"Клятая москалька"
Среди соседок по комнате, коих нам время от времени подбрасывают, - матушка Галина из Ровно. Точнее, бывшая матушка: батюшка умер полгода назад. Спрашиваю ее про отношение к церквям Московского Патриархата, и матушка рассказывает мне назидательную историю, которую могу изложить только конспективно и в переводе, поскольку мову "розумию, та не размовляю". В общем, после смерти батюшки жить стало туго, пришлось нести часть овощей на базар. И там одна знакомая, прихожанка церкви УПЦ КП, стала кричать, что Галина - "клята москалька", чтобы она убиралась и всякое прочее.
- И я так плакала, так мне обидно было. И стала я Богу молиться, чтобы вразумил эту Ольгу. И что бы вы думали? Проходит какое-то время, приходит она на базар, видит меня - и бах в ноги: "Прости мене, Галю!Прости!"
Вразумление от Господа оказалось внушительным. Сын с приятелем собрались на родительской машине на дискотеку, приятель неожиданно остался дома, а сын поехал. По гололеду. В итоге машину закрутило и бросило под грузовик. Машина - в дребезги, у сына - ни царапины. Гаишники его вытащили - тот хохочет. Решили, что шок, отправили в больницу. Нет, на самом деле ни ушиба, ни царапины. Стала мать Бога благодарить, что сына спас. Сын ей неожиданно: это, мать, не твой Бог меня спас, а мой. Я уж тебе не говорил, но я хожу к отцу Петру (в "москальский", стало быть, храм). С той поры и мать туда ходит.
- И така стала москалька, така москалька, - улыбаясь, завершает Галина свой невероятный рассказ.
Отец Гавриил.
Ну, про отца Гавриила что рассказывать? Все как всегда: километровые очереди к нему, исповедует с пяти утра без продыху. И какая же я умная, что пришла за полтора часа до литургии! Впрочем, когда до меня остается три человека, отец Гавриил поднимает белый флаг и убегает на полчаса - передохнуть и выпить чаю.
Но доходит и до меня очередь
- Батюшки! Да никак сама Ксения Петербуржская присалала тебя сюда? Вот радость так радость!
и добавляет очень серьезно:
- Спасибо, что приехали нас поддержать.
Под флагами Правого сектора.
Ага. Под такими флагами у лобового стекла и пол флагами Украина-ЕС едем обратно из Почаева в Киев. Шофер - типичный такой западенец. Сердце уходит в пятки. Западенец, впрочем, включает магнитофон и всю дорогу слушает русскую попсу. Неправильный какой-то. В Киеве высаживает нас на вокзале, достает сумки и в ответ на наше русское спасибо отвечает по-русски же: "Пожалуйста! Приезжайте еще!"
Обрывки разговоров.
В комнате:
- Это все масоны, все Америка. Это нам за аборты, так батюшка сказал...
Во дворе:
- Никогда Россия ни на кого не нападала, никогда.
- Ага. А Чечня?..
Отец Емелиан:
- В Почаеве теперь спрашиваю друг у друга: "Ну что, хочешь в Европу?" Цены-то сами знаете, как выросли. Эх, как сеять будем при таких ценах на бензин - вот вопрос.
Отец Максим из Киева:
- Переписываюсь в Сети с одной девушкой. Убежденная такая дэнээровка. Пишет мне: "А вы, батюшка, что, свидомый, что ли?" Я ей отвечаю: "Ну, можно и так сказать. Свидомый, да" А она меня в ответ спрашивает, крашу ли я скамейки в голубой и желтый. Нет, ну вот как можно разговаривать с такими людьми, а? - разводит руками и печалится милый, высокий синеглазый батюшка. И рассказывает, как помогают беженцам из Донецка, как устраивают их.
- Четверо детей и мать. Еле устроили их. Спрашиваю, где папа, а младший мне: "А папа там остался, укропов мочит". Вот ведь...
Да уж. Вот ведь.
Вот что мы там видели. Такие дела.
Впечатление первое. Страх.
Как, оказывается, страшно лететь в страну, где, как говорят, всякий москаль уже осужден "на гиляку". Страшно подниматься на борт, куда вместе с тобой поднимается толпа серьезных таких, реальных таких, непонятных таких мужиков. Страшно лететь рейсом МАУ, страшно проходить паспортный контроль... Симпатичный парнишка в форме спрашивает у меня посадочный талон. Нет, говорю, кажется, уже выкинула. Или куда-то засунула. Ладно, говорит, вы номер рейса-то помните? Нет, отвечаю, не помню. Но вот у меня есть распечатка электронного билета. Распечатка улетает куда-то под его стол, парнишка смеется: "не отдам, не отдам..." И у меня отлегает от сердца. Чего, думаю, боялась, дура?
В автобусе из Борисполя - в основном русская речь. Едем по трассе, освещение оставляет желать лучшего - экономия. Первый же щит с рекламой на украинском роняет мое сердце на пол. Как же я соскучилась-то за год по Украине, по этому языку, по этим людям! Знала, что соскучилась, но что вот так, до слез...
В Киеве нас встречает "Лена Киевская" - давняя приятельница и попутчица, которая заказывала через "Автолайф" билеты в Почаев. Вот в автобусе мы однозначно предпочитаем молчать, поскольку тут русская речь практически не звучит, и Бог весть, как на нее будут реагировать. Впрочем, в автобус через пять минут после нас вваливается молодой киевлянин, грузин по национальности, и начинает выяснять отношения с водителем. На русском. Водитель зло ставит молодого человека на место. "Вот видишь", - шепчет мне приятельница - "видишь, как он с ним обращается!" "Так этот парень места не бронировал, а что-то там требует" - бурчу я в ответ. В общем, едем и помалкиваем. Да и ночь, вообще-то.
Вася.
Вася - сын киевской Лены. То еще счастье, скажу я вам, попил крови у матери, у которой старший сын умер от рака.
- Как Вася-то твой, - спрашиваю?
- А нет, нет... - непонятно отвечает Елена и без паузы начинает рассказ про то, как внучка, Васина дочь, заболела и лежала у нее дома до вчерашнего дня, 5 лет ей.
И только в номере Лена расскажет, что Вася пропал 7 месяцев назад. Собрал, де, теплые вещи и посылки и повез друзьям из Киева. Туда, в зону АТО. И потом позвонил откуда-то не оттуда, а потом вообще перестал выходить на связь. Но она верит, что жив. Может, ранен, может, в плену, но жив, жив.
И молится, молится. То, как и сколько она молится - живой упрек мне, ленивой. И вот же ж... В Прощеное воскресенье возвращаемся в комнату - Лена сидит и плачет. Есть, говорит, Бог, девчонки, жив Васька. Звонил полчаса назад и просил прощения. В Донецке он, воюет... Потом признается, что все время сын был на стороне ДНР, хотел туда поехать, хотел сменить фамилию на русскую фамилию матери. И вот - оказался там. Каким-то загадочным образом. Каким - непонятно.
- Что тебе непонятно? - взрываюсь я, - Ты сына своего не знаешь? Задурил тебе голову, как всегда, да и сбежал, куда хотел.
- А ведь правда! - неожиданно соглашается Елена. То-то он все документы свои взял, включая аттестат. А говорил, что в семинарию едет...
Еще через 4 дня Вася позвонит из донецкой больницы и расскажет, что попал под минометный огонь, ранен, колено раздроблено. Нужны деньги, чтобы транспортировали его в Ростов и поставили там какой-то имплантат. А пока только спиц в ногу наставили.
Такие дела. А может, врет все. Может, ранен легко, а деньги нужны. Я ж говорю, попил у матери крови...
"Клятая москалька"
Среди соседок по комнате, коих нам время от времени подбрасывают, - матушка Галина из Ровно. Точнее, бывшая матушка: батюшка умер полгода назад. Спрашиваю ее про отношение к церквям Московского Патриархата, и матушка рассказывает мне назидательную историю, которую могу изложить только конспективно и в переводе, поскольку мову "розумию, та не размовляю". В общем, после смерти батюшки жить стало туго, пришлось нести часть овощей на базар. И там одна знакомая, прихожанка церкви УПЦ КП, стала кричать, что Галина - "клята москалька", чтобы она убиралась и всякое прочее.
- И я так плакала, так мне обидно было. И стала я Богу молиться, чтобы вразумил эту Ольгу. И что бы вы думали? Проходит какое-то время, приходит она на базар, видит меня - и бах в ноги: "Прости мене, Галю!Прости!"
Вразумление от Господа оказалось внушительным. Сын с приятелем собрались на родительской машине на дискотеку, приятель неожиданно остался дома, а сын поехал. По гололеду. В итоге машину закрутило и бросило под грузовик. Машина - в дребезги, у сына - ни царапины. Гаишники его вытащили - тот хохочет. Решили, что шок, отправили в больницу. Нет, на самом деле ни ушиба, ни царапины. Стала мать Бога благодарить, что сына спас. Сын ей неожиданно: это, мать, не твой Бог меня спас, а мой. Я уж тебе не говорил, но я хожу к отцу Петру (в "москальский", стало быть, храм). С той поры и мать туда ходит.
- И така стала москалька, така москалька, - улыбаясь, завершает Галина свой невероятный рассказ.
Отец Гавриил.
Ну, про отца Гавриила что рассказывать? Все как всегда: километровые очереди к нему, исповедует с пяти утра без продыху. И какая же я умная, что пришла за полтора часа до литургии! Впрочем, когда до меня остается три человека, отец Гавриил поднимает белый флаг и убегает на полчаса - передохнуть и выпить чаю.
Но доходит и до меня очередь
- Батюшки! Да никак сама Ксения Петербуржская присалала тебя сюда? Вот радость так радость!
и добавляет очень серьезно:
- Спасибо, что приехали нас поддержать.
Под флагами Правого сектора.
Ага. Под такими флагами у лобового стекла и пол флагами Украина-ЕС едем обратно из Почаева в Киев. Шофер - типичный такой западенец. Сердце уходит в пятки. Западенец, впрочем, включает магнитофон и всю дорогу слушает русскую попсу. Неправильный какой-то. В Киеве высаживает нас на вокзале, достает сумки и в ответ на наше русское спасибо отвечает по-русски же: "Пожалуйста! Приезжайте еще!"
Обрывки разговоров.
В комнате:
- Это все масоны, все Америка. Это нам за аборты, так батюшка сказал...
Во дворе:
- Никогда Россия ни на кого не нападала, никогда.
- Ага. А Чечня?..
Отец Емелиан:
- В Почаеве теперь спрашиваю друг у друга: "Ну что, хочешь в Европу?" Цены-то сами знаете, как выросли. Эх, как сеять будем при таких ценах на бензин - вот вопрос.
Отец Максим из Киева:
- Переписываюсь в Сети с одной девушкой. Убежденная такая дэнээровка. Пишет мне: "А вы, батюшка, что, свидомый, что ли?" Я ей отвечаю: "Ну, можно и так сказать. Свидомый, да" А она меня в ответ спрашивает, крашу ли я скамейки в голубой и желтый. Нет, ну вот как можно разговаривать с такими людьми, а? - разводит руками и печалится милый, высокий синеглазый батюшка. И рассказывает, как помогают беженцам из Донецка, как устраивают их.
- Четверо детей и мать. Еле устроили их. Спрашиваю, где папа, а младший мне: "А папа там остался, укропов мочит". Вот ведь...
Да уж. Вот ведь.
Вот что мы там видели. Такие дела.