Медведь и веселый сапог.
Жил-был медведь. Все в его жизни было хорошо и чудесно, да, бывало, задерет его тоска. Ни с того ни с сего. Вот все неплохо, и берлога у него самая лучшая в лесу, и кладовая всегда полна припасов. И баньку он себе справил знатную, и в шахматы есть с кем поиграть, и рыбная ловля в тех краях - лучшая на свете. А вот как затоскует медведь, так все, свет белый не мил. Ходит медведь, плачет, мается. Не спит, не ест, страдает. И жалко всем медведя, да как ему поможешь? Пробовали, конечно, звери отвлечь медведя. Разговором, или общим делом каким, или просто газету свежую о Спорте ему приносили. Но не помогало это все. Ценил, конечно, медведь, что у него такие отзывчивые друзья, но от тоски его это не спасало.
И вот, однажды, чувствует медведь, что все... приближается тоска. Расстроился медведь, что случается в его жизни такое, да ведь, ничего не поделаешь. Иным еще и не такое судьба подкидывает. Но, всеж - таки вышел медведь на крыльцо, дверь запереть. А то дело к ночи, а хозяйство у медведя очень даже завидное было. Вышел, значит, медведь, глядь, лежит мешок какой-то на пороге. «Чудеса! - подумал медведь. Вроде ничего не заказывал по почте, а вот, прислали что-то!» Но на мешке ни имени получателя, ни имени отправителя, ни адреса, ничего не было. Подкинули что ли мешок, или обронили? Решил медведь пакет этот прибрать, а потом разобраться кому, от кого, да и что там вообще. Только взял медведь мешок, как послышался голосок какой-то. Неразборчивый, но явно из пакета. Решил тогда медведь посмотреть, мало ли, живой кто там есть, и голос подает, помощи просит.
Развязывает медведь пакет, а из него выпрыгивает...веселый сапог и начинает хохотать, петь и радоваться! Сначала медведь здорово испугался, не часто встречались ему веселые сапоги, да еще и скачущие по дому и поющие что-то веселое. Совсем нечасто! Даже скажем первый раз в жизни медведь такое видел! Стоит медведь, дивится на сапог. А тот в поощрении не нуждался. Сначала сапог просто проскакал по всему дому громко улю-люкая, топая, взвизгивая, хохоча, в общем, похоже было, что свободе рад. Засиделся бедолага в мешке, его понять можно. Но после тридцать пятого круга по дому, галопом, в том же духе, сапог решил сменить репертуар и запел. Мощно так запел, с чувством. Запел песню «Вдоль по Питерской». И хорошо так ее пропел. Медведь эту песню и сам любил.
«О, - говорит. - А ты еще и песни петь умеешь!»
Сапог очень обрадовался, что слушатель попался благодарный. Не спрашивая, продолжать ли, не дожидаясь оваций, лишь закончив песню, сапог стал ее петь снова, второй раз. И хорошо еще, если б на втором разе все и закончилось. Сапог скакал по дому, запрыгивал на лавки, на стол, на печь, подоконники. Прыгал по кровати, по лестнице вверх на чердак, по чердаку, потом вниз, в погреб, опять по кухне, спальне, и все это под разудалые рулады. Медведь, обрадовавшийся было сначала, что жить стало лучше, жить стало веселей, понял, что...скоро он не выдержит. Никто бы не выдержал. Медведь пробовал было поймать сапог и как - то его образумить, попросить замолчать. Но не тут то было. Сапог скакал и орал песни. Медведь бегал за ним, умолял замолчать, пытался поймать и чем-то заткнуть его, чтоб уже не слышать этих песен, этот смех. Медведь заботливо открыл дверь, когда сапог прискакал в сени, а вдруг, сапог сейчас поскачет в лес, пусть себе там поет.
«Ой, темно, боюсь!!!!» Заорал сапог, мгновенно прервав песню, едва лишь оказавшись на пороге. «В лес - нет! Здесь -да! Я тебе еще не все спел! Это - моя любимая, - сказал сапог и затянул «Очи черные»
Было уже три часа ночи. Дом медведя выглядел, как будто в нем что-то взорвалось. Причем не единожды. Вся мебель была перевернута, посуда побита, одеяла и подушки разбросаны. Медведь сидел на кухне, на табуретке, обмотав полотенцем голову и изо всех сил прижимая к ушам подушки. Время от времени, медведь поджимал лапы, когда мимо проносился сапог. А тот не жалел ни сил, ни придумок, как бы получше песть исполнить. Пробегая мимо умывальника, схватил таз, и дальше сопровождал свое пение ритмичными ударами. Медведь, на очередном пробеге сапога с тазом по кухне, наконец выхватывал таз у безумного гостя. И в таз закапали его крупные соленые слезы. Сидит медведь, слезы льет. А сапог коромыслом выводит ритмы по кастрюлям и горшкам на печке.
Мама дорогая!!Как же страдал медведь, как он клял себя, что притронулся к этому злополучному пакету. Как корил свой любопытный нос! И что теперь делать? Как выгнать сапог? Как заставить его замолчать - непонятно. Медведь не мог соображать в таком шуме и грохоте.
Взошло солнце. Оно озарило печальное зрелище. Еще вечером такой чистый, опрятный и уютный дом медведя превратился в полнейший кавардак, по которому продолжал скакать и петь сапог. Иногда сапог останавливался, смотрел восторженно на медведя и говорил: «Я так рад, что тебе нравится! Я знаю столько песен, я еще далеко не все их тебе спел! Медведь, друг, мы так с тобой хорошо заживем здесь, вдвоем, ты себе не представляешь! Я такой веселый парень! Вот увидишь! Я так рад, что тебя встретил!.»
От этих слов медведь похолодел от ужаса. Жить с этим безумным сапогом вместе... Что может быть страшнее этого? Медведь не мог предположить большей катастрофы. Нет нет, только не это! Как только череда безумно веселых дней с сапогом прошла перед внутренним взором медведя, он тут же нашарил пакет, в котором он этот сапог нашел, и, выждав момент, ловко накинул на сапог и завязал. Сапог завопил: «Ой, темно! Боюсь! Помогите!! Меня похитили!! Медведь, мой друг и брат!! Спаси меня! Я тебе песенку спою!»
Медведь понял, что вся жизнь его зависит теперь от того, как быстро он завяжет пакет, замотает его веревкой и заклеет скотчем. Чтоб этот ненормальный развеселый и безудержный сапог не вырвался на свободу. Когда ему это удалось, медведь вышел на крыльцо, размахнулся что было силы и зашвырнул пакет так высоко и далеко, как только смог. Пакет просвистел над верхушками сосен и скрылся из виду.
Медведь постоял несколько минут, наслаждаясь тишиной. После этой длинной ночи несмолкаемого шума, гама, визга, песен и истерического хохота, тишина блаженством разливалась по всем клеточкам измученного медведя. Медведь никогда не мог предположить, что он так обрадуется оказаться у себя в избушке, одному и в тиши. Это было счастье, и медведь его осознал это так сильно, так остро он это почувствовал! Медведь вошел в дом, рухнул на кровать и заснул. Проспал он неделю после той злополучной ночи беспробудно. Проснулся медведь совсем другим человеком. И больше на него никогда не накатывала тоска, хочу заметить. Никогда! Лишь только медведю начинало казаться, что вот как-то и солнце светит недостаточно ярко, и птички поют не весело, и мед не сладок, как тут же в его памяти вставали несколько часов пережитого кошмара и пытки пением и весельем поющего сапога, и медведь понимал, что его жизнь, такая, как она есть, в лесу, в избушке, с этим медом, с этими птичками и с этим солнышком - прекрасна. Ничего нет лучше ее. И что у медведя все есть для счастья, и само счастье тоже есть, надо просто им наслаждаться. А тоска... да ну ее. Главное, чтоб сапог веселый не вернулся.
И вот, однажды, чувствует медведь, что все... приближается тоска. Расстроился медведь, что случается в его жизни такое, да ведь, ничего не поделаешь. Иным еще и не такое судьба подкидывает. Но, всеж - таки вышел медведь на крыльцо, дверь запереть. А то дело к ночи, а хозяйство у медведя очень даже завидное было. Вышел, значит, медведь, глядь, лежит мешок какой-то на пороге. «Чудеса! - подумал медведь. Вроде ничего не заказывал по почте, а вот, прислали что-то!» Но на мешке ни имени получателя, ни имени отправителя, ни адреса, ничего не было. Подкинули что ли мешок, или обронили? Решил медведь пакет этот прибрать, а потом разобраться кому, от кого, да и что там вообще. Только взял медведь мешок, как послышался голосок какой-то. Неразборчивый, но явно из пакета. Решил тогда медведь посмотреть, мало ли, живой кто там есть, и голос подает, помощи просит.
Развязывает медведь пакет, а из него выпрыгивает...веселый сапог и начинает хохотать, петь и радоваться! Сначала медведь здорово испугался, не часто встречались ему веселые сапоги, да еще и скачущие по дому и поющие что-то веселое. Совсем нечасто! Даже скажем первый раз в жизни медведь такое видел! Стоит медведь, дивится на сапог. А тот в поощрении не нуждался. Сначала сапог просто проскакал по всему дому громко улю-люкая, топая, взвизгивая, хохоча, в общем, похоже было, что свободе рад. Засиделся бедолага в мешке, его понять можно. Но после тридцать пятого круга по дому, галопом, в том же духе, сапог решил сменить репертуар и запел. Мощно так запел, с чувством. Запел песню «Вдоль по Питерской». И хорошо так ее пропел. Медведь эту песню и сам любил.
«О, - говорит. - А ты еще и песни петь умеешь!»
Сапог очень обрадовался, что слушатель попался благодарный. Не спрашивая, продолжать ли, не дожидаясь оваций, лишь закончив песню, сапог стал ее петь снова, второй раз. И хорошо еще, если б на втором разе все и закончилось. Сапог скакал по дому, запрыгивал на лавки, на стол, на печь, подоконники. Прыгал по кровати, по лестнице вверх на чердак, по чердаку, потом вниз, в погреб, опять по кухне, спальне, и все это под разудалые рулады. Медведь, обрадовавшийся было сначала, что жить стало лучше, жить стало веселей, понял, что...скоро он не выдержит. Никто бы не выдержал. Медведь пробовал было поймать сапог и как - то его образумить, попросить замолчать. Но не тут то было. Сапог скакал и орал песни. Медведь бегал за ним, умолял замолчать, пытался поймать и чем-то заткнуть его, чтоб уже не слышать этих песен, этот смех. Медведь заботливо открыл дверь, когда сапог прискакал в сени, а вдруг, сапог сейчас поскачет в лес, пусть себе там поет.
«Ой, темно, боюсь!!!!» Заорал сапог, мгновенно прервав песню, едва лишь оказавшись на пороге. «В лес - нет! Здесь -да! Я тебе еще не все спел! Это - моя любимая, - сказал сапог и затянул «Очи черные»
Было уже три часа ночи. Дом медведя выглядел, как будто в нем что-то взорвалось. Причем не единожды. Вся мебель была перевернута, посуда побита, одеяла и подушки разбросаны. Медведь сидел на кухне, на табуретке, обмотав полотенцем голову и изо всех сил прижимая к ушам подушки. Время от времени, медведь поджимал лапы, когда мимо проносился сапог. А тот не жалел ни сил, ни придумок, как бы получше песть исполнить. Пробегая мимо умывальника, схватил таз, и дальше сопровождал свое пение ритмичными ударами. Медведь, на очередном пробеге сапога с тазом по кухне, наконец выхватывал таз у безумного гостя. И в таз закапали его крупные соленые слезы. Сидит медведь, слезы льет. А сапог коромыслом выводит ритмы по кастрюлям и горшкам на печке.
Мама дорогая!!Как же страдал медведь, как он клял себя, что притронулся к этому злополучному пакету. Как корил свой любопытный нос! И что теперь делать? Как выгнать сапог? Как заставить его замолчать - непонятно. Медведь не мог соображать в таком шуме и грохоте.
Взошло солнце. Оно озарило печальное зрелище. Еще вечером такой чистый, опрятный и уютный дом медведя превратился в полнейший кавардак, по которому продолжал скакать и петь сапог. Иногда сапог останавливался, смотрел восторженно на медведя и говорил: «Я так рад, что тебе нравится! Я знаю столько песен, я еще далеко не все их тебе спел! Медведь, друг, мы так с тобой хорошо заживем здесь, вдвоем, ты себе не представляешь! Я такой веселый парень! Вот увидишь! Я так рад, что тебя встретил!.»
От этих слов медведь похолодел от ужаса. Жить с этим безумным сапогом вместе... Что может быть страшнее этого? Медведь не мог предположить большей катастрофы. Нет нет, только не это! Как только череда безумно веселых дней с сапогом прошла перед внутренним взором медведя, он тут же нашарил пакет, в котором он этот сапог нашел, и, выждав момент, ловко накинул на сапог и завязал. Сапог завопил: «Ой, темно! Боюсь! Помогите!! Меня похитили!! Медведь, мой друг и брат!! Спаси меня! Я тебе песенку спою!»
Медведь понял, что вся жизнь его зависит теперь от того, как быстро он завяжет пакет, замотает его веревкой и заклеет скотчем. Чтоб этот ненормальный развеселый и безудержный сапог не вырвался на свободу. Когда ему это удалось, медведь вышел на крыльцо, размахнулся что было силы и зашвырнул пакет так высоко и далеко, как только смог. Пакет просвистел над верхушками сосен и скрылся из виду.
Медведь постоял несколько минут, наслаждаясь тишиной. После этой длинной ночи несмолкаемого шума, гама, визга, песен и истерического хохота, тишина блаженством разливалась по всем клеточкам измученного медведя. Медведь никогда не мог предположить, что он так обрадуется оказаться у себя в избушке, одному и в тиши. Это было счастье, и медведь его осознал это так сильно, так остро он это почувствовал! Медведь вошел в дом, рухнул на кровать и заснул. Проспал он неделю после той злополучной ночи беспробудно. Проснулся медведь совсем другим человеком. И больше на него никогда не накатывала тоска, хочу заметить. Никогда! Лишь только медведю начинало казаться, что вот как-то и солнце светит недостаточно ярко, и птички поют не весело, и мед не сладок, как тут же в его памяти вставали несколько часов пережитого кошмара и пытки пением и весельем поющего сапога, и медведь понимал, что его жизнь, такая, как она есть, в лесу, в избушке, с этим медом, с этими птичками и с этим солнышком - прекрасна. Ничего нет лучше ее. И что у медведя все есть для счастья, и само счастье тоже есть, надо просто им наслаждаться. А тоска... да ну ее. Главное, чтоб сапог веселый не вернулся.