О поколениях и мате
Меня порой упрекают за то, что я идеализирую современную молодежь. Может и так. Но у меня, в отличие от большинства упрекающих, уж очень внушительная выборка для сравнения. Причём, студентов вузов я стараюсь сравнивать со студентами вузов, спо-шников с спо-шниками и т.д. В целом, лучше, чем 20-30 лет назад, хотя, конечно, далеко не идеальные.
На днях шёл по берёзовой роще в районе вокзала и увидел группу парней-старшеклассников, скорее, девятый, или десятый класс, нежели одиннадцатый, аккуратно одетые. Ну что бы я подумал, если бы увидел на лавочке в лесопарке такую вот компанию своих ровесников 30 лет назад, да и 20 лет назад тоже? Бухают! И тут инстинктивно высматривал если не бутылку водки и пластиковые стаканчики, то пиво. Ничего этого нет. Что-то обсуждают, показывают друг другу в телефоне. (Кстати, в стародавние времена я обошёл бы такую компанию стороной).
И тут начинается плохое. Мат висел в воздухе, как туман. Не то, чтобы мои ровесники матерились меньше, но, как мне кажется, знали, где это делать можно, а где нельзя, эти же матерятся везде, разве что не на занятиях, но и там бывает, если забудут о присутствии преподавателя. Нет, конечно, в наше время всякое бывало, но об этом надо писать отдельно.
Если говорить о старшем поколении, вспоминаю одного художника и педагога преклонных лет, который мог в получасовом монологе не произнести ни одного цензурного слова, за исключением имён собственных, да и те - уменьшительно-пренебрежительные, в основном. Удивлял меня, хотя меня матом сложно удивить, в доме, где я рос, жили, по большей части, пролетарии. Но это - в компании мужчин. При женщинах и детях он никогда не матерился, правда, и речь его становилась абсолютно бессвязной.
Об этом я размышлял вчера, когда вновь проходил мимо той же лавочки в роще. На ней сидели уже не подростки (те, впрочем, стояли рядом с лавкой, а не сидели), а мужчина и женщина лет за семьдесят, вида не маргинального, но и не сверхинтеллигенного, среднестатистические пенсионеры, не муж и жена, как я понял, а видимо, соседи из окрестных домов. Так вот, мат, висевший в воздухе был поядрёнее, чем несколько дней назад. Причём и с его стороны, и с её.
На днях шёл по берёзовой роще в районе вокзала и увидел группу парней-старшеклассников, скорее, девятый, или десятый класс, нежели одиннадцатый, аккуратно одетые. Ну что бы я подумал, если бы увидел на лавочке в лесопарке такую вот компанию своих ровесников 30 лет назад, да и 20 лет назад тоже? Бухают! И тут инстинктивно высматривал если не бутылку водки и пластиковые стаканчики, то пиво. Ничего этого нет. Что-то обсуждают, показывают друг другу в телефоне. (Кстати, в стародавние времена я обошёл бы такую компанию стороной).
И тут начинается плохое. Мат висел в воздухе, как туман. Не то, чтобы мои ровесники матерились меньше, но, как мне кажется, знали, где это делать можно, а где нельзя, эти же матерятся везде, разве что не на занятиях, но и там бывает, если забудут о присутствии преподавателя. Нет, конечно, в наше время всякое бывало, но об этом надо писать отдельно.
Если говорить о старшем поколении, вспоминаю одного художника и педагога преклонных лет, который мог в получасовом монологе не произнести ни одного цензурного слова, за исключением имён собственных, да и те - уменьшительно-пренебрежительные, в основном. Удивлял меня, хотя меня матом сложно удивить, в доме, где я рос, жили, по большей части, пролетарии. Но это - в компании мужчин. При женщинах и детях он никогда не матерился, правда, и речь его становилась абсолютно бессвязной.
Об этом я размышлял вчера, когда вновь проходил мимо той же лавочки в роще. На ней сидели уже не подростки (те, впрочем, стояли рядом с лавкой, а не сидели), а мужчина и женщина лет за семьдесят, вида не маргинального, но и не сверхинтеллигенного, среднестатистические пенсионеры, не муж и жена, как я понял, а видимо, соседи из окрестных домов. Так вот, мат, висевший в воздухе был поядрёнее, чем несколько дней назад. Причём и с его стороны, и с её.