Случайный дневник - 53
3 марта 1950 г. (тоже пятница, кстати)
Дневник Сергея Дмитриева (1906-1991)
"Днем проводил семинар в Архивном институте. Вернувшись домой, узнал поразившую меня сильно весть: звонили с Истфака МГУ и сообщили о внезапной смерти Константина Васильевича Базилевича. Смерть наступила в 5 ч. утра в пятницу 3 марта (в ночь с четверга на пятницу). Он, видимо, не осознавал приближения конца, работал до смерти. Во вторник на этой неделе я с ним целый вечер сидел рядом и разговаривал в президиуме на обсуждении вопросов периодизации истории СССР. Он выступал там со своим заключительным словом. Говорил остроумно, легко, убедительно; критиковал Юшкова, по заслугам высмеял Дацюка за его выступление; легко и свободно признал свою ошибку в отношении лекции, подвергнутой критике в «Культуре и жизни».
В среду он, говорят, целый день хлопотал - покупал и купил сыну Олегу <...> автомобиль. В четверг был в университете на кафедре, шутя рассказывал, как его однажды, кажется, в 1915 г. после ранения приговорили к смерти и причастили уже. Вечером говорил из Института истории по телефону с С.В. Бахрушиным. Дома работал до 12-ти ночи, когда и почувствовал себя плохо. Врача вызвали из скорой помощи. Сделали ему впрыскивание камфары. Стало легче. Врач уехал. Константин Васильевич задремал, видимо, заснула и жена. Она проснулась от его предсмертного хрипа. После кончины шея и верхняя часть груди покойного посинели. Так ушел из жизни этот талантливый историк и глубоко честный, порядочный человек. Смерть его ускорила кампания интриганства. <...>
Вечером в пятницу поехал на Совет в Комсомольской школе, где секретарь ЦК ВЛКСМ по пропаганде Кочемасов огласил постановление ЦК о школе с довольно резкой и сильной критикой Пономарева и Шалагина. Мне пришлось выступать. Всем мое выступление понравилось, Шалагина сильно задело. И он на меня обрушился, что, как мне кажется, далеко не всем не понравилось".
Источник
Дневник Михаила Пришвина (1873-1954)
"В Москве торжество по случаю снижения цен. И директора заводов не унывают: раз дешевле товары, значит, выпускать их надо больше, значит, нормы выработки надо повысить. А рабочий тоже находит выход: он будет делать побольше для счета (формы) и похуже по содержанию.
Снижение цен есть гонка на производстве.
Обещают 60 л. двухтомника оплатить 6 л. по 3 т. = 18 т. + 54 ´ 4 = 216.
Итого 234 или в чистоте 200 тыс.
Погодим радоваться, но все-таки хорошо.
Вчера вечером небо начало было свежеть, но за ночь опять все расползлось.
Гонений на христиан было не так много, как представляется, и, может быть, именно потому и победило христианство, что мало было гонений. Так точно у нас было и с нигилистами всех партий: говорят о гонениях и ссылках в Сибирь, а сколько вокруг этих [немногочисленных] было восхищения, милования: можно сказать - эти ничтожные жертвы вызвали пляску революции.
Вся эта государственная слабость стала насквозь видна в наше время: таких «гонений», как наши, никогда в истории не было.
Есть время историческое, и время общественное, и время личное. Возьмем марксизм, исторически извне <не дописано>".
Источник
Дневник Сергея Дмитриева (1906-1991)
"Днем проводил семинар в Архивном институте. Вернувшись домой, узнал поразившую меня сильно весть: звонили с Истфака МГУ и сообщили о внезапной смерти Константина Васильевича Базилевича. Смерть наступила в 5 ч. утра в пятницу 3 марта (в ночь с четверга на пятницу). Он, видимо, не осознавал приближения конца, работал до смерти. Во вторник на этой неделе я с ним целый вечер сидел рядом и разговаривал в президиуме на обсуждении вопросов периодизации истории СССР. Он выступал там со своим заключительным словом. Говорил остроумно, легко, убедительно; критиковал Юшкова, по заслугам высмеял Дацюка за его выступление; легко и свободно признал свою ошибку в отношении лекции, подвергнутой критике в «Культуре и жизни».
В среду он, говорят, целый день хлопотал - покупал и купил сыну Олегу <...> автомобиль. В четверг был в университете на кафедре, шутя рассказывал, как его однажды, кажется, в 1915 г. после ранения приговорили к смерти и причастили уже. Вечером говорил из Института истории по телефону с С.В. Бахрушиным. Дома работал до 12-ти ночи, когда и почувствовал себя плохо. Врача вызвали из скорой помощи. Сделали ему впрыскивание камфары. Стало легче. Врач уехал. Константин Васильевич задремал, видимо, заснула и жена. Она проснулась от его предсмертного хрипа. После кончины шея и верхняя часть груди покойного посинели. Так ушел из жизни этот талантливый историк и глубоко честный, порядочный человек. Смерть его ускорила кампания интриганства. <...>
Вечером в пятницу поехал на Совет в Комсомольской школе, где секретарь ЦК ВЛКСМ по пропаганде Кочемасов огласил постановление ЦК о школе с довольно резкой и сильной критикой Пономарева и Шалагина. Мне пришлось выступать. Всем мое выступление понравилось, Шалагина сильно задело. И он на меня обрушился, что, как мне кажется, далеко не всем не понравилось".
Источник
Дневник Михаила Пришвина (1873-1954)
"В Москве торжество по случаю снижения цен. И директора заводов не унывают: раз дешевле товары, значит, выпускать их надо больше, значит, нормы выработки надо повысить. А рабочий тоже находит выход: он будет делать побольше для счета (формы) и похуже по содержанию.
Снижение цен есть гонка на производстве.
Обещают 60 л. двухтомника оплатить 6 л. по 3 т. = 18 т. + 54 ´ 4 = 216.
Итого 234 или в чистоте 200 тыс.
Погодим радоваться, но все-таки хорошо.
Вчера вечером небо начало было свежеть, но за ночь опять все расползлось.
Гонений на христиан было не так много, как представляется, и, может быть, именно потому и победило христианство, что мало было гонений. Так точно у нас было и с нигилистами всех партий: говорят о гонениях и ссылках в Сибирь, а сколько вокруг этих [немногочисленных] было восхищения, милования: можно сказать - эти ничтожные жертвы вызвали пляску революции.
Вся эта государственная слабость стала насквозь видна в наше время: таких «гонений», как наши, никогда в истории не было.
Есть время историческое, и время общественное, и время личное. Возьмем марксизм, исторически извне <не дописано>".
Источник