Писарев и проблема "чистого искусства"
Продолжаю разбирать «Разрушение эстетики» Д.И. Писарева.
Все же, умный человек был Дмитрий Иванович. Интеллигенция вменяет ему в вину радикализм (ага, «отрицал значение Пушкина для современности»). Ну, во-первых, не надо забывать, что прожил-то Писарев всего 28 лет, из которых 4.5 года провел в тюрьме. А молодости вообще свойственен радикализм. Странно, если 25-летний человек - не радикал. И напротив, странно, когда радикалу лет 40, а у 60-летнего это признак надвигающегося маразма, ИМХО.
И насчет Пушкина скажу, чтобы к этому вопросу не возвращаться. Что для Писарева Пушкин? Примерно то же самое, что для людей моего поколения Высоцкий. О значении последнего для современности я где-то пару слов говорил, повторяться не хочу.
Теперь к делу.
Автор (Чернышевский) начинает свой анализ с архитектуры и с первого же шага ставит господам эстетикам убийственную дилемму. По его мнению, надо или выключить архитектуру из числа искусств, или причислить к искусствам садоводство, мебельное, модное, ювелирное, лепное мастерство и вообще "все отрасли промышленности, все ремесла, имеющие целью удовлетворять вкусу или эстетическому чувству". Если какой-нибудь портик или палаццо есть произведение искусства на том основании, что он построен красиво и радует глаз правильностью своих форм, то на таком же точно основании надо будет назвать произведениями искусства - аллею с подстриженными деревьями, и кресло с резною или точеною спинкою, и фарфоровый чайник с закорюченною ручкою, и штуку обоев, расписанных яркими красками, и дамскую шляпку, украшенную цветами, перьями и блондою, и дамскую прическу, придуманную и исполненную каким-нибудь знаменитым artiste en cheveuxhttp://az.lib.ru/p/pisarew_d/text_0340.shtml
Пару слов о «чистых» и прикладных искусствах. Во времена Чернышевского и Писарева еще не существовало такого понятия. как дизайн, точнее оно только зарождалось. Обычно его становление связывают с именем У. Морриса и его окружения.
Вообще, думается, дизайн - продукт отчуждения творца от его творения. Т.е. аллею с подстриженными деревьями, «кресло с резною спинкою» создавал ремесленник (садовод, столяр и т.д.), которые были и дизайнерами и исполнителями одновременно. Иногда, впрочем, исполнители воплощали замысел профессионального архитектора или живописца, для которых дизайн подобных также не был основной специальностью.
А вот архитектор от конечного продукта своей фантазии к середине 19 в. был давно отчужден.
Для многих людей проблема: почему архитектуру относят к изобразительному искусству. Ведь она ничего не изображает. Иные искусствоведы начинают софийствовать. Например, Виппер в «Введении в историческое изучение искусства» на двух листах рассуждает про какие - то ритмы, плоскости и «организацию в пространстве масс материала». Ну, так и стол и тарелка и рулон туалетной бумаги тоже «организуют в пространстве массы материала».
На самом деле все просто, и искусствоведы это знают, но они не любят простоту. Дело в том, что в эпоху Ренессанса живопись, скульптура и архитектура назывались «тремя искусствами рисунка» (arti del disegno), т.е., для того, чтобы создавать произведения во всех этих трех видах искусства, надо было уметь рисовать. А на русский язык «искусства рисунка» перевели, как «изобразительные искусства» Вроде бы и то же, да не то.
Впрочем, такое определение не возвышает архитектуру, а принижает живопись и скульптуру, если смотреть на вещи с позиций сегодняшнего дня. Ведь и живопись и скульптура тогда только начинали «эмансипироваться». Произведения этих искусств либо имели прикладную, по отношению к архитектуре функцию (фреска, скульптурный декор), либо функцию утилитарную (икона). У художников был явно комплекс неполноценности перед элитариями, которым заниматься искусством было западло не к лицу, вот и писали художники (Вазари, Ломаццо, Цуккари) трактаты, в которых пытались доказать возвышенность своего ремесла.
Заметим¸ кстати, что Ренессанс и его хронологические окрестности - это эпоха универсалов, от Джотто до Бернини и Кортоны. Со временем степень специализации усиливается.
Архитектор - это «дизайнер зданий», подобно тому, как есть дизайнеры автомобилей, мебели, ювелирных изделий и т.д. Тем не менее, для обозначения его профессии существует отдельное слово.
Причина этого, как представляется в том, что работы по возведению здания длительны и требуют участия большого количества людей, отсюда и разделение труда. Поэтому и появляется группа людей, которые отвечают только за архитектурный проект, в то время, как другие отвечают за его исполнение. Вторые гораздо многочисленнее, нежели первые. В то же время, например, столяр делает шкаф за считанные дни, или месяцы, он гораздо ближе к продукту своего труда, и может все операции (от проекта до окончательной отделки) делать сам, или с небольшим числом помощников. Хотя с развитием фабричного производства и здесь ситуация меняется, и разделение труда также происходит, но такова уж судьба всяких высокоразвитых систем - высокая степень специализации отдельных частей.
Замечу, кстати, что если подходить к архитектуре, и к любому другому «неизящному» искусству с точки зрения дизайна, то можно любой предмет, будь то дом, шкаф или чайник рассматривать как некую абстрактную скульптуру, внешний вид которой очень мало связан с ее функциональностью. Т.е. есть два полюса: «инженерный», когда форма предмета определяется исключительно его функцией, и «дизайнерский», когда форма от функции отрывается. Правда, дизайнеры на меня обидятся, наверное. Первый подход характерен для ранних стадий развития, второй- для поздних.
Впрочем, это тема отдельного разговора.
А ведь мы, право, не умеем ценить достоинств нашей отечественной литературы; ведь у нас даже в эстетической "Эпохе" или в столь же эстетическом "Атенее" были немыслимы словоизвержения о том, что "la ligne est noble" { Линия благородна (фр.). - Ред.} и что "les personnages s'etagent selon la hauteur du panneau" {Действующие лица располагаются друг над другом сообразно с высотою плоскости (фр.). - Ред.}. А у французов это - сплошь и рядом, так что даже самый ревностный реалист начинает конфузиться за автора только тогда, когда ему, по какому-нибудь странному случаю, приводится переводить эти деликатесы на русский язык.
http://az.lib.ru/p/pisarew_d/text_0340.shtml
А здесь Писарев затрагивает еще одну очень важную проблему. Возможно, она касается многих наций, соприкоснувшихся с классическим искусством на достаточной поздней стадии своего развития, но уж русских касается в первую очередь. Для нас, вплоть до последних десятилетий вообще был характерен утилитарный подход к искусству. Всякие рассуждения о «благородных линиях» были неприемлемы. Ни к чему русскому человеку «благородные линии», барство все это. Отсюда выросли и передвижники с их литературностью и соцреализм. Если же, например в архитектуре , форма начинала преобладать над функциональностью, то выражалось это все в роскошном декоре, в первую очередь. Например, в сталинской архитектуре. А роскошь, на самом деле, тоже функциональна, она демонстрирует богатство и могущество заказчика. В дореволюционное время рассуждающего о формах обвинили бы в эстетстве, в советское - в формализме.
Впрочем, и это - тема отдельного разговора.
Все же, умный человек был Дмитрий Иванович. Интеллигенция вменяет ему в вину радикализм (ага, «отрицал значение Пушкина для современности»). Ну, во-первых, не надо забывать, что прожил-то Писарев всего 28 лет, из которых 4.5 года провел в тюрьме. А молодости вообще свойственен радикализм. Странно, если 25-летний человек - не радикал. И напротив, странно, когда радикалу лет 40, а у 60-летнего это признак надвигающегося маразма, ИМХО.
И насчет Пушкина скажу, чтобы к этому вопросу не возвращаться. Что для Писарева Пушкин? Примерно то же самое, что для людей моего поколения Высоцкий. О значении последнего для современности я где-то пару слов говорил, повторяться не хочу.
Теперь к делу.
Автор (Чернышевский) начинает свой анализ с архитектуры и с первого же шага ставит господам эстетикам убийственную дилемму. По его мнению, надо или выключить архитектуру из числа искусств, или причислить к искусствам садоводство, мебельное, модное, ювелирное, лепное мастерство и вообще "все отрасли промышленности, все ремесла, имеющие целью удовлетворять вкусу или эстетическому чувству". Если какой-нибудь портик или палаццо есть произведение искусства на том основании, что он построен красиво и радует глаз правильностью своих форм, то на таком же точно основании надо будет назвать произведениями искусства - аллею с подстриженными деревьями, и кресло с резною или точеною спинкою, и фарфоровый чайник с закорюченною ручкою, и штуку обоев, расписанных яркими красками, и дамскую шляпку, украшенную цветами, перьями и блондою, и дамскую прическу, придуманную и исполненную каким-нибудь знаменитым artiste en cheveuxhttp://az.lib.ru/p/pisarew_d/text_0340.shtml
Пару слов о «чистых» и прикладных искусствах. Во времена Чернышевского и Писарева еще не существовало такого понятия. как дизайн, точнее оно только зарождалось. Обычно его становление связывают с именем У. Морриса и его окружения.
Вообще, думается, дизайн - продукт отчуждения творца от его творения. Т.е. аллею с подстриженными деревьями, «кресло с резною спинкою» создавал ремесленник (садовод, столяр и т.д.), которые были и дизайнерами и исполнителями одновременно. Иногда, впрочем, исполнители воплощали замысел профессионального архитектора или живописца, для которых дизайн подобных также не был основной специальностью.
А вот архитектор от конечного продукта своей фантазии к середине 19 в. был давно отчужден.
Для многих людей проблема: почему архитектуру относят к изобразительному искусству. Ведь она ничего не изображает. Иные искусствоведы начинают софийствовать. Например, Виппер в «Введении в историческое изучение искусства» на двух листах рассуждает про какие - то ритмы, плоскости и «организацию в пространстве масс материала». Ну, так и стол и тарелка и рулон туалетной бумаги тоже «организуют в пространстве массы материала».
На самом деле все просто, и искусствоведы это знают, но они не любят простоту. Дело в том, что в эпоху Ренессанса живопись, скульптура и архитектура назывались «тремя искусствами рисунка» (arti del disegno), т.е., для того, чтобы создавать произведения во всех этих трех видах искусства, надо было уметь рисовать. А на русский язык «искусства рисунка» перевели, как «изобразительные искусства» Вроде бы и то же, да не то.
Впрочем, такое определение не возвышает архитектуру, а принижает живопись и скульптуру, если смотреть на вещи с позиций сегодняшнего дня. Ведь и живопись и скульптура тогда только начинали «эмансипироваться». Произведения этих искусств либо имели прикладную, по отношению к архитектуре функцию (фреска, скульптурный декор), либо функцию утилитарную (икона). У художников был явно комплекс неполноценности перед элитариями, которым заниматься искусством было западло не к лицу, вот и писали художники (Вазари, Ломаццо, Цуккари) трактаты, в которых пытались доказать возвышенность своего ремесла.
Заметим¸ кстати, что Ренессанс и его хронологические окрестности - это эпоха универсалов, от Джотто до Бернини и Кортоны. Со временем степень специализации усиливается.
Архитектор - это «дизайнер зданий», подобно тому, как есть дизайнеры автомобилей, мебели, ювелирных изделий и т.д. Тем не менее, для обозначения его профессии существует отдельное слово.
Причина этого, как представляется в том, что работы по возведению здания длительны и требуют участия большого количества людей, отсюда и разделение труда. Поэтому и появляется группа людей, которые отвечают только за архитектурный проект, в то время, как другие отвечают за его исполнение. Вторые гораздо многочисленнее, нежели первые. В то же время, например, столяр делает шкаф за считанные дни, или месяцы, он гораздо ближе к продукту своего труда, и может все операции (от проекта до окончательной отделки) делать сам, или с небольшим числом помощников. Хотя с развитием фабричного производства и здесь ситуация меняется, и разделение труда также происходит, но такова уж судьба всяких высокоразвитых систем - высокая степень специализации отдельных частей.
Замечу, кстати, что если подходить к архитектуре, и к любому другому «неизящному» искусству с точки зрения дизайна, то можно любой предмет, будь то дом, шкаф или чайник рассматривать как некую абстрактную скульптуру, внешний вид которой очень мало связан с ее функциональностью. Т.е. есть два полюса: «инженерный», когда форма предмета определяется исключительно его функцией, и «дизайнерский», когда форма от функции отрывается. Правда, дизайнеры на меня обидятся, наверное. Первый подход характерен для ранних стадий развития, второй- для поздних.
Впрочем, это тема отдельного разговора.
А ведь мы, право, не умеем ценить достоинств нашей отечественной литературы; ведь у нас даже в эстетической "Эпохе" или в столь же эстетическом "Атенее" были немыслимы словоизвержения о том, что "la ligne est noble" { Линия благородна (фр.). - Ред.} и что "les personnages s'etagent selon la hauteur du panneau" {Действующие лица располагаются друг над другом сообразно с высотою плоскости (фр.). - Ред.}. А у французов это - сплошь и рядом, так что даже самый ревностный реалист начинает конфузиться за автора только тогда, когда ему, по какому-нибудь странному случаю, приводится переводить эти деликатесы на русский язык.
http://az.lib.ru/p/pisarew_d/text_0340.shtml
А здесь Писарев затрагивает еще одну очень важную проблему. Возможно, она касается многих наций, соприкоснувшихся с классическим искусством на достаточной поздней стадии своего развития, но уж русских касается в первую очередь. Для нас, вплоть до последних десятилетий вообще был характерен утилитарный подход к искусству. Всякие рассуждения о «благородных линиях» были неприемлемы. Ни к чему русскому человеку «благородные линии», барство все это. Отсюда выросли и передвижники с их литературностью и соцреализм. Если же, например в архитектуре , форма начинала преобладать над функциональностью, то выражалось это все в роскошном декоре, в первую очередь. Например, в сталинской архитектуре. А роскошь, на самом деле, тоже функциональна, она демонстрирует богатство и могущество заказчика. В дореволюционное время рассуждающего о формах обвинили бы в эстетстве, в советское - в формализме.
Впрочем, и это - тема отдельного разговора.