Белая музыка революций
Город, придавленный снегопадом, вспоминает свою революцию. Кинематографичные шинели и винтовки через штриховку снега не выглядят нереальными, близки к нам. Действующие лица - не стратегические фигуры и фишки, не подведённые итоговые цифры из истории, а почти наши современники. Всего 99 лет прошло, это почти наши дни, мы можем сопереживать. Почувствуй рвение, боязнь, нетерпение, подумай о надолго наступившей затем смуте, о постоянно ощущаемой с обеих сторон правоте, хотя справа, быть может, часто сопряжённой с растерянностью: как же вышло, что вот - оно всё исчезло? Как это мы теперь никто и должны бояться за свою жизнь?
Кто совершал пусть немыслимое, но по зову совести, может быть прощён. Можно понять даже убийц царской семьи: никакой разговор о виновности царя (и оттого о суде) не имеет смысла, но «революционная необходимость» требовала, чтобы не осталось претендента, способного сплотить верных. Цинично? - Но нужно пойти далее и спросить, как воспринимали они эту необходимость: «чтобы мне возвыситься, нужно...» или «для счастья человечества нужно...»? А может быть, «чтобы мне и тем, кого люблю, жить, нужно...»? Немало учителей говорили, что мотив может быть важнее последствий, этика не арифметика. (А многие сказали уже и против «счастья человечества», когда оно обещает себя только после жертв; но это люди стали в целом понимать ещё несколько позже, уже в сороковых годах.)
Кто запытывал просто так, вымещая невесть откуда взявшуюся злобу, за что бы он ни сражался, не может быть прощён.
***
Студентом я был в Этнографическом музее. (Не в первый уже раз, но в первый раз один, без родительской указки и не как в тот раз, когда я разглядывал одноклассницу - с каким-то даже недоверием, ибо испытывал на предмет того, могу ли любить её всю, - охотнее, чем инвентарь коновала.) Там есть экспонаты, относящиеся к Крайнему Северу.
Вы знаете, часто говорят о зависимости развития культуры от климатической зоны; рейнский голубой банан там и прочее. Мне тогда очень живо представилось, как выходит северный человек из жилища - а вокруг ничего, ровные снега до горизонта и звёзды на бессветном небе. Можно убить моржа (добыть шкуру зверя, поехать на лодке с другим охотником...). Как на ладони у мира; нетрудно понять, почему всё вокруг населяется духами. Как ещё предпринять что-то в таком положении? Как создавать предметы, рассчитывать надолго? Неудивителен медленный ход человечества в таких местах; удивительней, что и человечество это, и этот ход там вообще были.
Когда ветер и так валит снег, высокое и трагическое отступает, насущное, кажется, отнимает тебя всего.
Кто совершал пусть немыслимое, но по зову совести, может быть прощён. Можно понять даже убийц царской семьи: никакой разговор о виновности царя (и оттого о суде) не имеет смысла, но «революционная необходимость» требовала, чтобы не осталось претендента, способного сплотить верных. Цинично? - Но нужно пойти далее и спросить, как воспринимали они эту необходимость: «чтобы мне возвыситься, нужно...» или «для счастья человечества нужно...»? А может быть, «чтобы мне и тем, кого люблю, жить, нужно...»? Немало учителей говорили, что мотив может быть важнее последствий, этика не арифметика. (А многие сказали уже и против «счастья человечества», когда оно обещает себя только после жертв; но это люди стали в целом понимать ещё несколько позже, уже в сороковых годах.)
Кто запытывал просто так, вымещая невесть откуда взявшуюся злобу, за что бы он ни сражался, не может быть прощён.
***
Студентом я был в Этнографическом музее. (Не в первый уже раз, но в первый раз один, без родительской указки и не как в тот раз, когда я разглядывал одноклассницу - с каким-то даже недоверием, ибо испытывал на предмет того, могу ли любить её всю, - охотнее, чем инвентарь коновала.) Там есть экспонаты, относящиеся к Крайнему Северу.
Вы знаете, часто говорят о зависимости развития культуры от климатической зоны; рейнский голубой банан там и прочее. Мне тогда очень живо представилось, как выходит северный человек из жилища - а вокруг ничего, ровные снега до горизонта и звёзды на бессветном небе. Можно убить моржа (добыть шкуру зверя, поехать на лодке с другим охотником...). Как на ладони у мира; нетрудно понять, почему всё вокруг населяется духами. Как ещё предпринять что-то в таком положении? Как создавать предметы, рассчитывать надолго? Неудивителен медленный ход человечества в таких местах; удивительней, что и человечество это, и этот ход там вообще были.
Когда ветер и так валит снег, высокое и трагическое отступает, насущное, кажется, отнимает тебя всего.