Counterfactuals?
Если бы моим одногруппником был X, то рано или поздно я бы признал его превосходство, но домашнее задание он бы уточнял у меня.
Если бы моим одногруппником был Y, то, наверное, ничего бы не произошло (слишком разные интересы, что должно было бы когда-нибудь сказаться), разве что я бы дольше имел возможность пить в приятной компании.
Если бы моим одногруппником был Z, то он, возможно, не оставил бы университета.
Если бы моей одногруппницей была A, то я бы до беспамятства сидел над домашним заданием, потому что в её присутствии хотел бы быть безукоризнен.
Если бы моей одногруппницей была B, то это был бы какой-то бесконечный спорт: на всякое её замечание, более взвешенное, - моё, более скандально-задорное. И уж где там говорить о старшинстве!
Сейчас X - мой друг, хотя долгие годы где-то после первого курса мы почти не общались. С Y прервалась всякая связь (впрочем, кажется, у него-то всё хорошо, кроме ЖЖ); помню, как где-то посреди нашего студенчества слушал его доклад на студенческой конференции в тесноте одной из аудиторий Олимпа. Наше общение с Z, пережившее вначале фазу расцвета, а затем фазу горького упадка, носит эпизодический характер, но, встретившись, мы можем беседовать часами; а если берёмся вместе проверять, то дурачимся очень по-старому.
А на самом деле моим одногруппником был notnef_566. Где-то до середины третьего курса, пока позволяли энтузиазм и изучаемые предметы, мы на семинарах схватывались парта на парту: я и он против tristefille с подругой; мы за науку (хотя надо верно представлять себе моё тогдашнее отношение к науке - любовь на расстоянии, да?), они за философию. И всё же главное в нашем общении, формировавшее мои представления об этой самой науке, происходило не на семинарах.
Если бы моим одногруппником был Y, то, наверное, ничего бы не произошло (слишком разные интересы, что должно было бы когда-нибудь сказаться), разве что я бы дольше имел возможность пить в приятной компании.
Если бы моим одногруппником был Z, то он, возможно, не оставил бы университета.
Если бы моей одногруппницей была A, то я бы до беспамятства сидел над домашним заданием, потому что в её присутствии хотел бы быть безукоризнен.
Если бы моей одногруппницей была B, то это был бы какой-то бесконечный спорт: на всякое её замечание, более взвешенное, - моё, более скандально-задорное. И уж где там говорить о старшинстве!
Сейчас X - мой друг, хотя долгие годы где-то после первого курса мы почти не общались. С Y прервалась всякая связь (впрочем, кажется, у него-то всё хорошо, кроме ЖЖ); помню, как где-то посреди нашего студенчества слушал его доклад на студенческой конференции в тесноте одной из аудиторий Олимпа. Наше общение с Z, пережившее вначале фазу расцвета, а затем фазу горького упадка, носит эпизодический характер, но, встретившись, мы можем беседовать часами; а если берёмся вместе проверять, то дурачимся очень по-старому.
А на самом деле моим одногруппником был notnef_566. Где-то до середины третьего курса, пока позволяли энтузиазм и изучаемые предметы, мы на семинарах схватывались парта на парту: я и он против tristefille с подругой; мы за науку (хотя надо верно представлять себе моё тогдашнее отношение к науке - любовь на расстоянии, да?), они за философию. И всё же главное в нашем общении, формировавшее мои представления об этой самой науке, происходило не на семинарах.