Гетера Фрина
Я не знала ничего про Фрину, как же так? Истории о ней забавны и восхитительны, поэтому я потратила немного времени, чтобы собрать несколько.
Единственная древнегреческая богиня, которую дозволялось изображать обнажённой, - Афродита. Венера Милосская и боттичелиевская Венера - самые известные воплощения богини. Они были созданы, когда в пластическом и изобразительном искусстве закрепилось несколько традиций (Афродита Анадиомена, родившаяся из крови и семени оскоплённого Урана, ставших пеной морской, и выходящая из моря; Венера Стыдливая, прикрывающая свою наготу). А за возникновение традиций надо благодарить Фрину.
Фрина была молодой прекрасной девушкой, которую возлюбленный привёз в Афины и подтолкнул к занятию проституцией. Гетеру Фрину - нежную, скромную, застенчивую, чистую - нелегко было увидеть обнажённой. Она не носила фривольных шёлковых косских одежд, прозрачность которых не скрывала очертаний тела. Она не участвовала в пьяных пирушках, не соревновалась с другими гетерами в красоте форм. В общественных банях Фрину застать было нельзя, и встречаться с мужчинами она предпочитала в темноте.
Фрина обнажалась публично дважды в год, чтобы участвовать в мистериях. После ритуального омовения она выходила из моря с распущенными волосами, и восхищённого Апеллеса посетила идея картины, на которой изображена Афродита Анадиомена. Позировала ли Фрина для неё, неизвестно, но любовницей его (в зрелом возрасте) была. Картина пользовалась бешеной популярностью. До наших дней она не дошла, сохранились только копии и творения многочисленных последователей.
- На картине ты предстанешь не просто обнаженной, что уже новость, а самой богиней Афродитой! - заявил Апеллес.
- Но и богинь в мраморе изображают в пеплосе.
- Легкий, прозрачный покров... Надо сбросить, как в море ты сбрасываешь покрывало и предстаешь воочию богиней!
- Правда?! Только тебе придется заплатить немалую сумму.
- А я-то думал, ты обрадуешься и заплатишь мне немалую сумму.
- За что?
- А я за что? Я же прославлю тебя на все времена.
- Ты за то же, что и другие, за лицезрение моего тела во всех нежных и изумительных по красоте и прелести изгибах. Именно за это я беру большие деньги. А за обладание - проще заплатить оболами первой смазливой шлюхе, и все дела.
- Хорошо, я заплачу. Ведь иначе ты картину оставишь себе.
- Ты заплатишь и еще сделаешь меня богиней воочию? Хорошо иметь дело с художниками!
Зато известно, что Фрина позировала Праксителю для статуи Афродиты - и тоже была его любовницей.
Праксителю заказали статую для храма на острове Кос. Скульптор изобразил Афродиту, собирающуюся купаться. Она обнажена и держит в руке одежду. Смелая идея: до того скульптурных изображений нагого женского тела в Греции не существовало. А тут ещё и богиня. Пракситель создал и вторую статую Афродиты, одетую, за обе статуи он запросил одинаковую цену. Жители острова Кос не стали рисковать, выбрали вторую и просчитались. Нагую богиню "с руками оторвали" жители города Книд.
Афродита Косская канула в безвестность, зато Афродита Книдская привлекала паломников со всей Греции (а значит, и деньги и славу). Тело натурщицы Фрины было воистину идеальным - про статую рассказывали анекдоты и создавали эпиграммы:
Видя Киприду на Книде, Киприда стыдливо сказала:
«Горе мне, где же нагой видел Пракситель меня?»
Статуя не сохранилась, но оставила после себя многочисленные копии.
Последователей у Праксителя было множество.
Для сравнения: другой канон - Венера Каллипига, Прекраснозадая. Кстати, на статуях и изображениях заметно, что волосы на теле греческие женщины удаляли везде. Мужчины, кстати, брили ноги (не всегда).
Честная гетера Фрина не смогла добиться любви лишь одного мужчины - философа Ксенократа.
Однажды бесшабашные афинские юноши заключили пари, что известный строгостью нрава философ Ксенократ, в течение долгих лет руководивший Платоновой Академией, устоит перед чарами Фрины. Это был добродетельный человек, недоступный плотским желаниям, который все часы своего бодрствования посвящал размышлениям.
Фрина поспорила, что сумеет соблазнить его за один вечер. Ее поклонники приняли пари.
Во время пышного пира ее ловко поместили рядом с добродетельным мужем. Ксенократ уже изрядно подвыпил, и прекрасная гетера не преминула призывно обнажить свои прелести и принялась возбуждать Ксенократа словами и прикосновениями. Но напрасно: искусство соблазнительницы оказалось бессильным против несгибаемой воли философа.
По другой версии, украшенная драгоценностями, одетая в тончайшее из покрывал, она постучалась ночью в его дверь. Ксенократ открыл, Фрина быстро вошла. Она сказала, что за ней гонятся грабители, и попросила приютить ее до утра. Ксенократ, который всегда был гостеприимным хозяином, указал ей место для ночлега и вернулся в свою кровать. Фрина разделась и скользнула к нему в постель. Он не шевельнулся.
Фрина была заинтригована.
- Ведь он, в конце концов, обычный мужчина - подумала она.
Она неистово обняла его. Он не отвечал. С криком отчаяния она бежала в темноту ночи. Уплатить проигрыш она отказалась. "Я говорила, что разбужу чувства в человеке, а не в статуе", - заявила она.
Остальные ей восторгались, поэтому Фрина была вольна назначать любовникам произвольную цену. С Диогена, того самого, который жил в бочке, она денег не брала. Зато царю Лидии назвала настолько абсурдную цену, что бедняга, уплатив её, поднял в своей стране налоги, чтобы восстановить бюджет.
Пракситель однажды в знак своей любви предложил гетере выбрать любую статую из его мастерской. Наивная гетера Фрина спросила, какая из них самая лучшая. Скульптор отказался отвечать, тогда гетера подослала к нему раба с известием о пожаре. «Если сгорят Сатир и Эрот, я погиб», - начал рвать на себе волосы скульптор, но тут Фрина призналась, что это была выдумка, и сказала, что она забирает себе «Эрота». Статую она подарила родному городу Феспии. Но судьба подшутила над статуей: позже Нерон перевёз «Эрота» в Рим, где тот и погиб в пожаре.
- Пракситель! - воскликнула гетера с улыбкой восхищения. - Почему Афродита похожа на меня?
- В самом деле, похожа! - изумился скульптор. - Но это ты похожа на богиню, которая являлась здесь, когда я от усталости смыкал глаза и видел ее всю в полусне.
- Ты хочешь сказать, что видел саму Афродиту, а не меня в полусне?
- Я видел ту, о ком думал, обтесывая резцом мрамор. Тебя я видел лишь издали и на картине Апеллеса. Я впервые вижу тебя во всей твоей стройной женственности и красоте, излучающей сияние любви и восхищения.
- А не хочешь увидеть меня обнаженной?
- Если ты сама этого хочешь, чтобы я воссоздал твою красоту в мраморе.
- И я должна за это заплатить?
- Нет, заплачу я.
- Как натурщице? И еще захочешь моей любви, как Апеллес?
- Нет. Я женат. У меня дети. Они здесь. Только спрятались от смущения и радости.
- От смущения и радости?
- Как же! У нас в мастерской Фрина. Они видели тебя, как ты выходишь из моря. Они уверяют, что ты Афродита и есть.
- Пракситель! Буду я твоей натурщицей, если хочешь, как богиня, выходящая из моря.
- О боги!
- Только уговор... Денег за это я не стану у тебя брать; а ведь ты захочешь большего, это неизбежно, поэтому я боюсь разорить твою семью. Но однажды я потребую с тебя твою лучшую скульптуру, чтобы принести ее в дар моему родному городу.
- Прекрасно!
Есть греческая эпиграмма, в которой сам Эрот говорит:
«Фрине он мной за любовь заплатил, и любовные чары
Я не стрелами отнюдь, только лишь взглядом дарю».
Короче, от нищеты Фрина не страдала. Когда Александр Македонский разрушил стены Фив, Фрина предложила горожанам отстроить их заново на свои средства, при условии, что на них будет установлена памятная доска: «Фивы были разрушены Александром и восстановлены Фриной», но фиванцы отклонили это предложение.
Фрина отвергла ухаживания оратора Евфия, за что тот ей отомстил: обвинил гетеру в безбожии. Якобы позировать для статуи Афродиты было кощунством. Защитником гетеры был знаменитый оратор Гиперид. Увидев, что его речь не производит на суд особого впечатления, он сдернул с Фрины её одежды (по другим текстам, обнажив только до пояса или одежды сбросила сама по
знаку защитника). Красота произвела такое впечатление на судей, что её оправдали - ведь согласно греческим представлениям о прекрасном, столь совершенное тело не могло скрывать несовершенную душу.
Гиперид, оратор, давно добивавшийся ее благосклонности, взялся защищать ее на суде. Фрина уговорила Гиперида вести защиту, пообещав ему взамен стать его любовницей.
На суде Евфий заявил:
- Я обвиняю не гетеру, а воцарившееся в городе нечестие, что Фрина, сознает она это сама или нет, разыгрывает, к восторгу афинских юношей, да и людей постарше, воображая себя богиней Афродитой, выходящей из моря, да еще совершенно обнаженной. Что это такое, как не поругание и не оскорбление богини, которую едва ли кто из смертных видел нагой?
Гиперид попытался остановить Евфия:
- Изощряться в красноречии похвально, Евфий, но не в случае, когда речь идет о нечестии.
- Я еще не кончил. И так попустительством властей это зло давно укоренилось в Афинах, начиная с работ Фидия, осужденного за святотатство, и кончая безбожными речами софистов. Афиняне оскорбили богов поношеньями и смехом, и боги отвернулись от нас, - здесь первопричины всех бедствий, постигших Афины...
- Евфий! - взмолился Гиперид, сдерживая смех. - При чем тут гетеры? Ты впал в безумие.
- Но и при этих прискорбных обстоятельствах мы не вспомнили о богах, не угомонились, не вернулись к старинному отеческому строю, а утопаем в роскоши, почитая богатство и самих себя больше, чем богов. И к этой роскоши и расточительству подвигает афинян больше всех кто? Конечно же, она, гетера Фрина...
- Понес и ты, Евфий! - вскричал Гиперид. - Я свидетельствую...
- Гиперид, не перебивай меня, а то и я не дам тебе говорить. Очевидно, необходимо очистить город от этой порчи. Какое же наказание, по моему разумению, следует назначить гетере Фрине за нечестие? Поскольку она приезжая, естественно бы подумать, ее следует подвергнуть изгнанию, а имущество ее - конфисковать в пользу государства. Но ее ведь станут чествовать всюду, смеясь над Афинами! Остается одно: подвергнуть ее смерти - пусть ужас охватит всех греков и очистит нас от скверны, как в театре Диониса, когда ставили трагедии наших великих поэтов.
Обвинение Евфия прозвучало для судей и даже для публики весьма сильно, в зале установилась тишина. Гиперид долго изощрялся в остроумии, чтобы все обратить в шутку.
- Евфий! Если бы ты стал выдавать себя за Аполлона, ну, сбрив бороду, или Посейдона, дуя в раковину, как тритон, стали бы тобой восхищаться? Не мы ли сами, восхищаясь Фриной, принимаем ее за богиню?
- То-то и оно, - подтвердил Евфий под смех публики.
- И ты, Евфий, принимаешь Фрину за богиню?
- Принимал по глупости, по безумию, ибо любовь - безумие, не нами сказано.
- Так повинись сам, с приношениями Афродите. Возьми иск обратно. Может быть, суд не подвергнет тебя крупному штрафу, если повинишься перед афинянами, мол, задумал неблагое дело сдуру, со зла, из любви, сила которой сродни безумию.
- Будь я помоложе, может, так бы и поступил, Гиперид. Но я пекусь здесь не о своей страсти, а о судьбе Афинского государства, о чем сказал в обвинительной речи, думаю, с полным основанием.
- Нет, нет, Евфий, - Гиперид нашел новый ход, - ты все-таки путаешь причину и последствия. Если по справедливости сказать, не Фрина выдает себя за богиню, - такое тщеславие у женщин, пока они молоды и красивы, извинительно, - а те, кто ее изображение на холсте или в мраморе называют Афродитой Анадиоменой или просто Афродитой Книдской.
- Выходит, в святотатстве повинны и они, Апеллес и Пракситель.
- Не только они, все те, и мы в том числе, кто поклоняется статуе Праксителя в Книде.
- Да, я об этом и говорил! - обрадовался Евфий.
Дело принимало явно плохой оборот. Пракситель попросил разрешения у архонта-базилевса сказать слово.
- Мужи афиняне! - Пракситель впервые вышел к трибуне. - Это хорошо, что в споре между Евфием и Гиперидом выяснилось со всей очевидностью, что если кто и повинен в оскорблении богини Афродиты, то это я, а не Фрина, которая с прилежанием служила мне моделью... И вот что я хочу сказать... Потерпев поражение в Пелопоннесской войне, что же учинили наши отцы и деды? Увидели виновника бедствий Афинского государства в бесстрашном воине и мудреце Сократе и осудили его на смерть, чтобы тотчас горько раскаяться, да поздно. А ныне, утратив могущество и свободу не только Афин, а всей Греции неразумением правителей и народов, мы готовы изгнать из Афин красоту?!
- О гетере мы говорим здесь, - возразил Евфий.
- Из поклонения женской красоте во всей ее прелести и изяществе рождается не просто любовь (она проявляет себя, как стихийная сила, как Эрос), а человеческая любовь, человечность, что отличает нас как от зверей, так и богов. Красота гуманна и самоценна. Обычно она воплощена лишь частично во многих людях, прежде всего в детях и женщинах, а есть женщина, чья красота близка к идее красоты, и вот она, Фрина, воплощает ее, как Афродита среди богинь и богов. Она достойна не хулы и гонений, а восхищения и почитания.
Суд был настроен крайне сурово, и все красноречие адвоката и свидетелей не помогло разжалобить суд. Тогда Гиперид приказал Фрине встать и сдернул с ее плеч покрывала, обнажив подсудимую. Она стояла, открыв свою безупречную грудь. Судьи смотрели на нее в изумленном молчании.
- Благородные судьи посмотрите вы все, поклонники Афродиты, а потом, приговорите к смерти ту, которую сама богиня признала бы своею сестрой...
«Судей объял священный трепет, и они не осмелились казнить жрицу Афродиты, - писал историк Афиней. - Но еще прекраснее были те части тела Фрины, которые не принято показывать».
200 судей были восхищены красотой обнаженной Фрины, и все как один провозгласили ее невиновность. А Евфия суд наказал крупным штрафом.
Единственная древнегреческая богиня, которую дозволялось изображать обнажённой, - Афродита. Венера Милосская и боттичелиевская Венера - самые известные воплощения богини. Они были созданы, когда в пластическом и изобразительном искусстве закрепилось несколько традиций (Афродита Анадиомена, родившаяся из крови и семени оскоплённого Урана, ставших пеной морской, и выходящая из моря; Венера Стыдливая, прикрывающая свою наготу). А за возникновение традиций надо благодарить Фрину.
Фрина была молодой прекрасной девушкой, которую возлюбленный привёз в Афины и подтолкнул к занятию проституцией. Гетеру Фрину - нежную, скромную, застенчивую, чистую - нелегко было увидеть обнажённой. Она не носила фривольных шёлковых косских одежд, прозрачность которых не скрывала очертаний тела. Она не участвовала в пьяных пирушках, не соревновалась с другими гетерами в красоте форм. В общественных банях Фрину застать было нельзя, и встречаться с мужчинами она предпочитала в темноте.
Фрина обнажалась публично дважды в год, чтобы участвовать в мистериях. После ритуального омовения она выходила из моря с распущенными волосами, и восхищённого Апеллеса посетила идея картины, на которой изображена Афродита Анадиомена. Позировала ли Фрина для неё, неизвестно, но любовницей его (в зрелом возрасте) была. Картина пользовалась бешеной популярностью. До наших дней она не дошла, сохранились только копии и творения многочисленных последователей.
- На картине ты предстанешь не просто обнаженной, что уже новость, а самой богиней Афродитой! - заявил Апеллес.
- Но и богинь в мраморе изображают в пеплосе.
- Легкий, прозрачный покров... Надо сбросить, как в море ты сбрасываешь покрывало и предстаешь воочию богиней!
- Правда?! Только тебе придется заплатить немалую сумму.
- А я-то думал, ты обрадуешься и заплатишь мне немалую сумму.
- За что?
- А я за что? Я же прославлю тебя на все времена.
- Ты за то же, что и другие, за лицезрение моего тела во всех нежных и изумительных по красоте и прелести изгибах. Именно за это я беру большие деньги. А за обладание - проще заплатить оболами первой смазливой шлюхе, и все дела.
- Хорошо, я заплачу. Ведь иначе ты картину оставишь себе.
- Ты заплатишь и еще сделаешь меня богиней воочию? Хорошо иметь дело с художниками!
Зато известно, что Фрина позировала Праксителю для статуи Афродиты - и тоже была его любовницей.
Праксителю заказали статую для храма на острове Кос. Скульптор изобразил Афродиту, собирающуюся купаться. Она обнажена и держит в руке одежду. Смелая идея: до того скульптурных изображений нагого женского тела в Греции не существовало. А тут ещё и богиня. Пракситель создал и вторую статую Афродиты, одетую, за обе статуи он запросил одинаковую цену. Жители острова Кос не стали рисковать, выбрали вторую и просчитались. Нагую богиню "с руками оторвали" жители города Книд.
Афродита Косская канула в безвестность, зато Афродита Книдская привлекала паломников со всей Греции (а значит, и деньги и славу). Тело натурщицы Фрины было воистину идеальным - про статую рассказывали анекдоты и создавали эпиграммы:
Видя Киприду на Книде, Киприда стыдливо сказала:
«Горе мне, где же нагой видел Пракситель меня?»
Статуя не сохранилась, но оставила после себя многочисленные копии.
Последователей у Праксителя было множество.
Для сравнения: другой канон - Венера Каллипига, Прекраснозадая. Кстати, на статуях и изображениях заметно, что волосы на теле греческие женщины удаляли везде. Мужчины, кстати, брили ноги (не всегда).
Честная гетера Фрина не смогла добиться любви лишь одного мужчины - философа Ксенократа.
Однажды бесшабашные афинские юноши заключили пари, что известный строгостью нрава философ Ксенократ, в течение долгих лет руководивший Платоновой Академией, устоит перед чарами Фрины. Это был добродетельный человек, недоступный плотским желаниям, который все часы своего бодрствования посвящал размышлениям.
Фрина поспорила, что сумеет соблазнить его за один вечер. Ее поклонники приняли пари.
Во время пышного пира ее ловко поместили рядом с добродетельным мужем. Ксенократ уже изрядно подвыпил, и прекрасная гетера не преминула призывно обнажить свои прелести и принялась возбуждать Ксенократа словами и прикосновениями. Но напрасно: искусство соблазнительницы оказалось бессильным против несгибаемой воли философа.
По другой версии, украшенная драгоценностями, одетая в тончайшее из покрывал, она постучалась ночью в его дверь. Ксенократ открыл, Фрина быстро вошла. Она сказала, что за ней гонятся грабители, и попросила приютить ее до утра. Ксенократ, который всегда был гостеприимным хозяином, указал ей место для ночлега и вернулся в свою кровать. Фрина разделась и скользнула к нему в постель. Он не шевельнулся.
Фрина была заинтригована.
- Ведь он, в конце концов, обычный мужчина - подумала она.
Она неистово обняла его. Он не отвечал. С криком отчаяния она бежала в темноту ночи. Уплатить проигрыш она отказалась. "Я говорила, что разбужу чувства в человеке, а не в статуе", - заявила она.
Остальные ей восторгались, поэтому Фрина была вольна назначать любовникам произвольную цену. С Диогена, того самого, который жил в бочке, она денег не брала. Зато царю Лидии назвала настолько абсурдную цену, что бедняга, уплатив её, поднял в своей стране налоги, чтобы восстановить бюджет.
Пракситель однажды в знак своей любви предложил гетере выбрать любую статую из его мастерской. Наивная гетера Фрина спросила, какая из них самая лучшая. Скульптор отказался отвечать, тогда гетера подослала к нему раба с известием о пожаре. «Если сгорят Сатир и Эрот, я погиб», - начал рвать на себе волосы скульптор, но тут Фрина призналась, что это была выдумка, и сказала, что она забирает себе «Эрота». Статую она подарила родному городу Феспии. Но судьба подшутила над статуей: позже Нерон перевёз «Эрота» в Рим, где тот и погиб в пожаре.
- Пракситель! - воскликнула гетера с улыбкой восхищения. - Почему Афродита похожа на меня?
- В самом деле, похожа! - изумился скульптор. - Но это ты похожа на богиню, которая являлась здесь, когда я от усталости смыкал глаза и видел ее всю в полусне.
- Ты хочешь сказать, что видел саму Афродиту, а не меня в полусне?
- Я видел ту, о ком думал, обтесывая резцом мрамор. Тебя я видел лишь издали и на картине Апеллеса. Я впервые вижу тебя во всей твоей стройной женственности и красоте, излучающей сияние любви и восхищения.
- А не хочешь увидеть меня обнаженной?
- Если ты сама этого хочешь, чтобы я воссоздал твою красоту в мраморе.
- И я должна за это заплатить?
- Нет, заплачу я.
- Как натурщице? И еще захочешь моей любви, как Апеллес?
- Нет. Я женат. У меня дети. Они здесь. Только спрятались от смущения и радости.
- От смущения и радости?
- Как же! У нас в мастерской Фрина. Они видели тебя, как ты выходишь из моря. Они уверяют, что ты Афродита и есть.
- Пракситель! Буду я твоей натурщицей, если хочешь, как богиня, выходящая из моря.
- О боги!
- Только уговор... Денег за это я не стану у тебя брать; а ведь ты захочешь большего, это неизбежно, поэтому я боюсь разорить твою семью. Но однажды я потребую с тебя твою лучшую скульптуру, чтобы принести ее в дар моему родному городу.
- Прекрасно!
Есть греческая эпиграмма, в которой сам Эрот говорит:
«Фрине он мной за любовь заплатил, и любовные чары
Я не стрелами отнюдь, только лишь взглядом дарю».
Короче, от нищеты Фрина не страдала. Когда Александр Македонский разрушил стены Фив, Фрина предложила горожанам отстроить их заново на свои средства, при условии, что на них будет установлена памятная доска: «Фивы были разрушены Александром и восстановлены Фриной», но фиванцы отклонили это предложение.
Фрина отвергла ухаживания оратора Евфия, за что тот ей отомстил: обвинил гетеру в безбожии. Якобы позировать для статуи Афродиты было кощунством. Защитником гетеры был знаменитый оратор Гиперид. Увидев, что его речь не производит на суд особого впечатления, он сдернул с Фрины её одежды (по другим текстам, обнажив только до пояса или одежды сбросила сама по
знаку защитника). Красота произвела такое впечатление на судей, что её оправдали - ведь согласно греческим представлениям о прекрасном, столь совершенное тело не могло скрывать несовершенную душу.
Гиперид, оратор, давно добивавшийся ее благосклонности, взялся защищать ее на суде. Фрина уговорила Гиперида вести защиту, пообещав ему взамен стать его любовницей.
На суде Евфий заявил:
- Я обвиняю не гетеру, а воцарившееся в городе нечестие, что Фрина, сознает она это сама или нет, разыгрывает, к восторгу афинских юношей, да и людей постарше, воображая себя богиней Афродитой, выходящей из моря, да еще совершенно обнаженной. Что это такое, как не поругание и не оскорбление богини, которую едва ли кто из смертных видел нагой?
Гиперид попытался остановить Евфия:
- Изощряться в красноречии похвально, Евфий, но не в случае, когда речь идет о нечестии.
- Я еще не кончил. И так попустительством властей это зло давно укоренилось в Афинах, начиная с работ Фидия, осужденного за святотатство, и кончая безбожными речами софистов. Афиняне оскорбили богов поношеньями и смехом, и боги отвернулись от нас, - здесь первопричины всех бедствий, постигших Афины...
- Евфий! - взмолился Гиперид, сдерживая смех. - При чем тут гетеры? Ты впал в безумие.
- Но и при этих прискорбных обстоятельствах мы не вспомнили о богах, не угомонились, не вернулись к старинному отеческому строю, а утопаем в роскоши, почитая богатство и самих себя больше, чем богов. И к этой роскоши и расточительству подвигает афинян больше всех кто? Конечно же, она, гетера Фрина...
- Понес и ты, Евфий! - вскричал Гиперид. - Я свидетельствую...
- Гиперид, не перебивай меня, а то и я не дам тебе говорить. Очевидно, необходимо очистить город от этой порчи. Какое же наказание, по моему разумению, следует назначить гетере Фрине за нечестие? Поскольку она приезжая, естественно бы подумать, ее следует подвергнуть изгнанию, а имущество ее - конфисковать в пользу государства. Но ее ведь станут чествовать всюду, смеясь над Афинами! Остается одно: подвергнуть ее смерти - пусть ужас охватит всех греков и очистит нас от скверны, как в театре Диониса, когда ставили трагедии наших великих поэтов.
Обвинение Евфия прозвучало для судей и даже для публики весьма сильно, в зале установилась тишина. Гиперид долго изощрялся в остроумии, чтобы все обратить в шутку.
- Евфий! Если бы ты стал выдавать себя за Аполлона, ну, сбрив бороду, или Посейдона, дуя в раковину, как тритон, стали бы тобой восхищаться? Не мы ли сами, восхищаясь Фриной, принимаем ее за богиню?
- То-то и оно, - подтвердил Евфий под смех публики.
- И ты, Евфий, принимаешь Фрину за богиню?
- Принимал по глупости, по безумию, ибо любовь - безумие, не нами сказано.
- Так повинись сам, с приношениями Афродите. Возьми иск обратно. Может быть, суд не подвергнет тебя крупному штрафу, если повинишься перед афинянами, мол, задумал неблагое дело сдуру, со зла, из любви, сила которой сродни безумию.
- Будь я помоложе, может, так бы и поступил, Гиперид. Но я пекусь здесь не о своей страсти, а о судьбе Афинского государства, о чем сказал в обвинительной речи, думаю, с полным основанием.
- Нет, нет, Евфий, - Гиперид нашел новый ход, - ты все-таки путаешь причину и последствия. Если по справедливости сказать, не Фрина выдает себя за богиню, - такое тщеславие у женщин, пока они молоды и красивы, извинительно, - а те, кто ее изображение на холсте или в мраморе называют Афродитой Анадиоменой или просто Афродитой Книдской.
- Выходит, в святотатстве повинны и они, Апеллес и Пракситель.
- Не только они, все те, и мы в том числе, кто поклоняется статуе Праксителя в Книде.
- Да, я об этом и говорил! - обрадовался Евфий.
Дело принимало явно плохой оборот. Пракситель попросил разрешения у архонта-базилевса сказать слово.
- Мужи афиняне! - Пракситель впервые вышел к трибуне. - Это хорошо, что в споре между Евфием и Гиперидом выяснилось со всей очевидностью, что если кто и повинен в оскорблении богини Афродиты, то это я, а не Фрина, которая с прилежанием служила мне моделью... И вот что я хочу сказать... Потерпев поражение в Пелопоннесской войне, что же учинили наши отцы и деды? Увидели виновника бедствий Афинского государства в бесстрашном воине и мудреце Сократе и осудили его на смерть, чтобы тотчас горько раскаяться, да поздно. А ныне, утратив могущество и свободу не только Афин, а всей Греции неразумением правителей и народов, мы готовы изгнать из Афин красоту?!
- О гетере мы говорим здесь, - возразил Евфий.
- Из поклонения женской красоте во всей ее прелести и изяществе рождается не просто любовь (она проявляет себя, как стихийная сила, как Эрос), а человеческая любовь, человечность, что отличает нас как от зверей, так и богов. Красота гуманна и самоценна. Обычно она воплощена лишь частично во многих людях, прежде всего в детях и женщинах, а есть женщина, чья красота близка к идее красоты, и вот она, Фрина, воплощает ее, как Афродита среди богинь и богов. Она достойна не хулы и гонений, а восхищения и почитания.
Суд был настроен крайне сурово, и все красноречие адвоката и свидетелей не помогло разжалобить суд. Тогда Гиперид приказал Фрине встать и сдернул с ее плеч покрывала, обнажив подсудимую. Она стояла, открыв свою безупречную грудь. Судьи смотрели на нее в изумленном молчании.
- Благородные судьи посмотрите вы все, поклонники Афродиты, а потом, приговорите к смерти ту, которую сама богиня признала бы своею сестрой...
«Судей объял священный трепет, и они не осмелились казнить жрицу Афродиты, - писал историк Афиней. - Но еще прекраснее были те части тела Фрины, которые не принято показывать».
200 судей были восхищены красотой обнаженной Фрины, и все как один провозгласили ее невиновность. А Евфия суд наказал крупным штрафом.