Когда не спишь, в какой-то момент волны бытия подхватывают тебя и начинают неспешно качать - то вверх, поднимая тебя в какую-то неземную, молочно-легкую высь, то вниз, пряча под укромной тенью чего-то большого, темного и, возможно, сонного. Звуки как бы перестают называться звуками: теперь это легкие птицы, которые шуршанием своих крыльев наполняют атмосферу благоуханием запредельных желаний; ты вскидываешь голову вверх, утыкаешься взглядом в неясный туман и улыбаешься. Ленты, красные шелковые ленты, опутывают руки и тянут вверх; тихо вздохнув, ощущаешь острые шипы в своих ступнях - капелька крови, упав на землю, превратилась в бесконечно прекрасную розу, которая своими шипами тут же вонзается в белоснежную плоть. Кричать не хочется, птицы все еще летают и хлопают крыльями: их присутствие заставляет воздух пахнуть сладким забвением.
Неопределенное состояние сменяется скукой: поворачиваешь голову то вправо, то влево, но в изумлении не находишь ничего; в белой пустоте ты подвешен без крыльев и волен делать, что хочется. Вспомнив про истерзанные ступни, опускаешь взгляд, но в этих облаках ничего не разобрать - теперь уже совсем непонятно, где верх, а где низ. Кажется, еще чуть-чуть, и ты вырвешься в космическое пространство, темное, холодное, которое обнимет за плечи и унесет далеко от реальности. Кричать не хочется, птицы где-то вдалеке летают и хлопают крыльями: их присутствие заставляет воздух пахнуть сладким забвением.
Почувствовав дуновение ветра, ты оборачиваешься и видишь стаю красных лент, спешащих в убежище. Теперь руки твои свободны, и ты, раскинув их, как распятое божество, неловко плывешь сквозь густой воздух. Один гребок, второй гребок, голова направо, вдох; один гребок, второй гребок, голова налево, выдох; и так бесконечно долго. Ленты, сверкнув на прощание, растворились, и вокруг воцарилась тишина. Кричать не хочется: все еще ощущаешь присутствие птиц и сладкого забвения.
Внезапно вспоминаешь, что где-то внизу тебя ждут розы. Боясь задохнуться в тумане, ты ныряешь и стремительными движениями плывешь вниз, чтобы еще раз увидеть алую кровь. Грудь стесняет молочная дымка, воздуха становится все меньше и меньше; вот они, твои розы - окруженные шипами, они тянутся к тебе, обещая покой и вечную красоту; они прекрасны, так же, как и кровавы. Ты задыхаешься, гребешь из последних сил; хочется кричать, ведь птицы давно вспорхнули и, испуганные, унесли на своих крыльях сладкое забвение. Шипы впивается в ступню, и капелька крови, падая, превращается в еще одну розу.
Так бывает, когда долго не спишь: реальность вдруг начинает колыхаться и терять точные очертания. Грудь наполняется воздухом, а потом, напившись сладким забвением, ты задыхаешься.
Альбом:
Добавленные Эта песня Бакли заставляет меня закрывать глаза и слушать трепет птичьих сердец.