Сопли, разврат и прочая хуйня
Послушай, я не собираюсь жить вечно. Никто не собирается жить вечно - сильно скучно получилось бы, правда? Нам пришлось бы перекладывать какие-то бумажки, разговаривать с надоевшими людьми и изображать эмоции, которые на самом деле не испытываешь.
Послушай, я знаю, что натворил очень много плохого. И мне правда стыдно за это. Я перестал звонить, я перестал отвечать на звонки; я не пишу, не улыбаюсь, вообще не даю знать о себе. Знаю, что это просто какая-то слабость, за которую мне потом будет ужасно стыдно, но искушение поддаться панике слишком велико.
Послушай, нам всем сейчас очень тяжело: у кого-то несчастье, у кого-то катастрофа, у кого-то депрессия; черт побери, а у меня жизнь. Я пока еще не знаю, чем это лечится - может таблетками, может смертью, может сексом, может наркотиками; может совсем ничем. Но я хочу, чтобы вы знали - я стараюсь, очень стараюсь.
Послушай, я падаю в какой-то колодец и никак не могу упасть - я просто чувствую, что опускаюсь все глубже и глубже, а свет сверху сначала превращается в маленькую точку, а потом и вовсе тухнет.
Послушай, я поднимаюсь над землей все выше и выше - меня заполняет легкость, отрешенность от всего - но я боюсь, что однажды я просто исчезну в грозовых тучах в пелене белых простыней от собственной пустоты.
Послушай, я не знаю, как это описать, но меня обволакивает сиропом, когда я думаю о некоторых вещах. Он тягучий, в нем трудно барахтаться, он затаскивает меня в себя и обнимает крепко за плечи.
Послушай, мне стало почему-то трудно писать в последнее время. Я столько хочу переложить на бумагу, столько хочу облечь в цифровую форму, но, стоит мне только приступить к этому, как вдохновение и мысль исчезают без следа. Я хочу научиться отвечать и говорить точно, по делу, используя как можно меньше слов; тупица, я, наоборот, растекаюсь мыслью по древу, путаюсь в собственных выражениях и оборотах, пытаюсь показаться образованным. Однако манипулирование тонкими материями всегда приводило и приводит к катастрофам - когнитивный диссонанс между тем, что я хочу сказать, и тем, что вылетает из моего рта, усиливается тем, что меня понимают совершенно неожиданным образом.
Послушайте, вы уже давно заметили, что каждый абзац этого потока сознания - еще один камень в огород абсурда - начинается с глупого "Послушай"; это звучит смешно и наивно, я стараюсь сделать из переполняющих меня чувств удобочитаемый литературный текст; но более всего я бы предпочел опустошенность внутри или бумажный дневник, который будет доступен только мне и никому другому. Я хочу выругаться - сделаю вид, что выругался - Печорин во мне жив и, вероятно, будет жить еще очень долго, возможно, до конца жизни, но я уже упоминал, что не собираюсь жить вечно; точки с запятыми создают впечатление тянущейся резины и бесконечной трясины слов. Я хотел писать книги, быть на дружеской ноге с прозой, умело жонглировать словами и тонкой семантикой - Господи, я даже не могу заставить себя застелить постель с утра! Я мечтал о блестящей карьере микробиолога, вокалиста рок-группы или, на худой конец, вольного хлебопашца - сейчас я декадент, долбаный упадник, ушлепок, который топчет эту землю и пьет ее воду. Я верю, что когда-нибудь попаду в Ад и буду гореть там вечно за все свои злодеяния и ужасный мысли; я напуган. Но я делаю вид, что свято верю в это - но нечего скрывать, что это просто туман, дымка, налет пафосности и всего, что может хоть как-то создать образ обреченности и злого рока - да плевать, что на самом деле я считаю себя самым лучшим человеком на земле; плевать, что я на задворках сознания страстно желаю нежиться в райских кущах и дергать летающих купидонов за их упитанные, цвета помидора, пятки; точки с запятыми опять выводят мня из себя, но я ведь та еще дрянь, чтобы отказаться от них.
Я обещал себе как-то, что не буду опять ныть, размазывать сопли по лицу; так вот, я же не ною, нет, ни в коем случае - я просто специально засоряю френд-ленту своими излияниями по поводу своей жизни. Я намеренно создаю образ, что такой вот я несчастный, что, сука, я умею облечь содержание в некую форму и преподнести ее читателям. Ни хрена я не умею, все это просто шелуха с тем, что я действительно задумал - мне хочется ругаться матом, пить и курить, а на следующий день я желаю выглядеть безупречно в своей выглаженной белой рубашке и начищенных ботинках. Я, блядь, хочу выглядеть снобом и не быть им на самом деле - я буду делать вид, что разбираюсь в музыке, литературе, искусстве; я ни словом не обмолвлюсь, что ношу трусы за 100 рублей, купленные на базаре в какой-то дыре; что всю зиму отходил в каком-то дерьме, потому что я идиот, не умею выбирать нормальные шмотки, а еще - да, и это тоже, - я просто тупо зажал деньги, потому что мне легче осознавать, что на моей банковской карте лежит достаточная сумма для того, чтобы прожить независимо от родителей, у которых я все еще сижу на шее, как паразит, пару месяцев.
Сука, как же я изменился за последнее время. Я знаю, что раньше был добрее, искреннее; блядь, я раньше не заглядывался на мальчиков и девочек - и мне это нравилось: пока другие трахали чужие тела, я читал книги про Карлсона, про остеоциты, изучал строение задницы гусеницы по картинкам в учебнике - и да, черт побери, мне это нравилось. Сейчас же я вынужден вести странную жизнь, стараясь везде успеть и нигде не успевая.
Выговорился. Стало легче.
Послушай, я, наверное, просто немного устал.
Послушай, я знаю, что натворил очень много плохого. И мне правда стыдно за это. Я перестал звонить, я перестал отвечать на звонки; я не пишу, не улыбаюсь, вообще не даю знать о себе. Знаю, что это просто какая-то слабость, за которую мне потом будет ужасно стыдно, но искушение поддаться панике слишком велико.
Послушай, нам всем сейчас очень тяжело: у кого-то несчастье, у кого-то катастрофа, у кого-то депрессия; черт побери, а у меня жизнь. Я пока еще не знаю, чем это лечится - может таблетками, может смертью, может сексом, может наркотиками; может совсем ничем. Но я хочу, чтобы вы знали - я стараюсь, очень стараюсь.
Послушай, я падаю в какой-то колодец и никак не могу упасть - я просто чувствую, что опускаюсь все глубже и глубже, а свет сверху сначала превращается в маленькую точку, а потом и вовсе тухнет.
Послушай, я поднимаюсь над землей все выше и выше - меня заполняет легкость, отрешенность от всего - но я боюсь, что однажды я просто исчезну в грозовых тучах в пелене белых простыней от собственной пустоты.
Послушай, я не знаю, как это описать, но меня обволакивает сиропом, когда я думаю о некоторых вещах. Он тягучий, в нем трудно барахтаться, он затаскивает меня в себя и обнимает крепко за плечи.
Послушай, мне стало почему-то трудно писать в последнее время. Я столько хочу переложить на бумагу, столько хочу облечь в цифровую форму, но, стоит мне только приступить к этому, как вдохновение и мысль исчезают без следа. Я хочу научиться отвечать и говорить точно, по делу, используя как можно меньше слов; тупица, я, наоборот, растекаюсь мыслью по древу, путаюсь в собственных выражениях и оборотах, пытаюсь показаться образованным. Однако манипулирование тонкими материями всегда приводило и приводит к катастрофам - когнитивный диссонанс между тем, что я хочу сказать, и тем, что вылетает из моего рта, усиливается тем, что меня понимают совершенно неожиданным образом.
Послушайте, вы уже давно заметили, что каждый абзац этого потока сознания - еще один камень в огород абсурда - начинается с глупого "Послушай"; это звучит смешно и наивно, я стараюсь сделать из переполняющих меня чувств удобочитаемый литературный текст; но более всего я бы предпочел опустошенность внутри или бумажный дневник, который будет доступен только мне и никому другому. Я хочу выругаться - сделаю вид, что выругался - Печорин во мне жив и, вероятно, будет жить еще очень долго, возможно, до конца жизни, но я уже упоминал, что не собираюсь жить вечно; точки с запятыми создают впечатление тянущейся резины и бесконечной трясины слов. Я хотел писать книги, быть на дружеской ноге с прозой, умело жонглировать словами и тонкой семантикой - Господи, я даже не могу заставить себя застелить постель с утра! Я мечтал о блестящей карьере микробиолога, вокалиста рок-группы или, на худой конец, вольного хлебопашца - сейчас я декадент, долбаный упадник, ушлепок, который топчет эту землю и пьет ее воду. Я верю, что когда-нибудь попаду в Ад и буду гореть там вечно за все свои злодеяния и ужасный мысли; я напуган. Но я делаю вид, что свято верю в это - но нечего скрывать, что это просто туман, дымка, налет пафосности и всего, что может хоть как-то создать образ обреченности и злого рока - да плевать, что на самом деле я считаю себя самым лучшим человеком на земле; плевать, что я на задворках сознания страстно желаю нежиться в райских кущах и дергать летающих купидонов за их упитанные, цвета помидора, пятки; точки с запятыми опять выводят мня из себя, но я ведь та еще дрянь, чтобы отказаться от них.
Я обещал себе как-то, что не буду опять ныть, размазывать сопли по лицу; так вот, я же не ною, нет, ни в коем случае - я просто специально засоряю френд-ленту своими излияниями по поводу своей жизни. Я намеренно создаю образ, что такой вот я несчастный, что, сука, я умею облечь содержание в некую форму и преподнести ее читателям. Ни хрена я не умею, все это просто шелуха с тем, что я действительно задумал - мне хочется ругаться матом, пить и курить, а на следующий день я желаю выглядеть безупречно в своей выглаженной белой рубашке и начищенных ботинках. Я, блядь, хочу выглядеть снобом и не быть им на самом деле - я буду делать вид, что разбираюсь в музыке, литературе, искусстве; я ни словом не обмолвлюсь, что ношу трусы за 100 рублей, купленные на базаре в какой-то дыре; что всю зиму отходил в каком-то дерьме, потому что я идиот, не умею выбирать нормальные шмотки, а еще - да, и это тоже, - я просто тупо зажал деньги, потому что мне легче осознавать, что на моей банковской карте лежит достаточная сумма для того, чтобы прожить независимо от родителей, у которых я все еще сижу на шее, как паразит, пару месяцев.
Сука, как же я изменился за последнее время. Я знаю, что раньше был добрее, искреннее; блядь, я раньше не заглядывался на мальчиков и девочек - и мне это нравилось: пока другие трахали чужие тела, я читал книги про Карлсона, про остеоциты, изучал строение задницы гусеницы по картинкам в учебнике - и да, черт побери, мне это нравилось. Сейчас же я вынужден вести странную жизнь, стараясь везде успеть и нигде не успевая.
Выговорился. Стало легче.
Послушай, я, наверное, просто немного устал.