История про Очень Продвинутого
Иногда человек настолько духовно продвинут, что его даже по имени звать как-то неловко. Словно помещаешь в жалкие звуковые рамки глыбу вселенского сознания. Поэтому главного героя назовем Очень Продвинутый, а неглавного - каким-нибудь произвольным Федором Кузьмичом...
Очень Продвинутый садился в поезд. Протянул билет и привычно отметил профессиональную заторможенность проводников.
"Профессия оставляет отпечаток не только на тонком теле человека, но и четко пропечатывается во внешнем облике, - думал он, проходя по вагону, автоматически разрешив глазам считывать информацию с маленьких белых прямоугольничков. Когда цифры на них совпали с номером, указанным в билете, Продвинутый автоматически установил сумку под сиденье и сел. - Возьмем тех же проводников. Специфика работы: два дня работы, два отдыха. Во время работы - ограниченное жизненное пространство и постоянный стук колес, механические обязанности: билеты, постель, чай... Все это, спустя годы, делает из человека придаток махины под названием "железнодорожный транспорт". Впрочем, можно отметить некоторую медитативность профессии, так что для людей с пробуждающимся сознанием ее можно даже рекомендовать, но только временно, так как механическая, неосознанная медитативность всегда приводит к отупению..."
Очень Продвинутый огляделся. Ему последнее время часто приходилось находиться в поездах, и первым ритуалом уже давно стало визуальное знакомство с соседями, которых провидение посылало для каких-то своих целей.
"А может, все эти встречи - лишь упорное напоминание о том, что вся наша жизнь - это встречи на миг, не имеющие ни смысла, ни значения", - начал думать Продвинутый, но тут же подавил банальную мысль и снял с соседей первое впечатление.
Соседей в купе было двое. Напротив сидела женщина с печалью свежего развода на лице. Рядом - подросток лет четырнадцати-пятнадцати в короткой расклешенной юбочке и розовом блейзере.
Поймав у себя внутри желание заглянуть под юбку, Продвинутый мстительно усмехнулся и отвернулся к женщине.
"Разведенка. Причем безнадежная, а не серийная. На что указывают припухлости на лице и жировые складки, заметные даже сквозь одежду. Форма пока еще держится, но не надолго - через несколько лет разнесет, как свиноматку. Беда таких женщин в ограниченности. Их счастье - в сильной мужской руке, которой можно было бы тупо подчиняться, но так как сейчас сильные руки в примитивном патриархальном смысле перевелись, такие бабы довольно быстро доводят своих мужиков до "ручки", а потом остаются одни, но в силу примитивности, не способны начать жизнь заново и компенсируют неудовлетворенность едой..."
Сняв первое впечатление, Очень Продвинутый повернулся к тинэйджерке.
"Миловидный примитив розовой разновидности. - Отметил он про себя и хотел ограничиться этой емкой и точной характеристикой, тем более что, словно в подтверждение, девчушка достала розовый телефон-раскладушку.
- Пап, я уже еду. Помнишь, ты мне обещал... Купил?! Я тебя люблю, папулечка!..
"Будущая серийная разведенка, - добавил Очень Продвинутый. - Привыкла рассматривать мужчин, как средство достижения своих целей. Следовательно, если не совсем дура (а она не совсем дура), освоит нехитрые приемчики и будет по очереди пользоваться разными мужчинами, пока не начнет терять сексуальную привлекательность и не осядет на одном. Но в стерву, скорее всего, не превратится, потому что это розовая, а не черная разновидность..."
Женщина напротив закончила есть и полезла на верхнюю полку, где отвернулась к стенке и вскоре засопела. Девушка-подросток осталась сидеть рядом, сунув в уши гарнитуру и болтая ногой в такт музыке.
"Значит, она тоже сверху, а место напротив пока свободно", - зачем-то отметил очевидное Очень Продвинутый и прикрыл глаза, чтобы помедитировать на Суть Всего.
Полудрему прервало появление четвертого пассажира. Продвинутый открыл глаза с целью снятия первого впечатления.
"Старик, лет семьдесят. Не развалина. Вызывает симпатию. Скорее всего, деревенский житель, избежавший алкогольной зависимости и всю жизнь работавший на свежем воздухе с растениями или животными. Улыбается. Зубы целые. Удивительно. Обычно старики не улыбаются. Интересный представитель угасающего человеческого индивида. Надо понаблюдать".
Но понаблюдать не удалось. Едва поезд тронулся, старик, поздоровавшись со всеми соседями, достал из котомки кулек жареных подсолнечных семечек и деловито расположился за столиком напротив Очень Продвинутого.
Старик закатал края кулька, разложил газету и с видимым удовольствием начал грызть семечки.
"Только не это! - подумал Продвинутый и внутренне сжался. - Как же меня бесят эти поездные семечкоеды!.."
- Хочешь? - вдруг спросил старик и немного сдвинул кулек.
- Спасибо, нет, - холодно ответил Очень Продвинутый и лег, согнув ноги в коленях. Обладательница розового музыкального телефона чуть подвинулась к краю, но движение было символическим, так как пространства ничуть не добавилось. Вытянуть ноги возможности не было, но Продвинутому сейчас было не до этого: ментальный дискомфорт с большим запасом перекрыл физическое неудобство.
Поначалу еще было терпимо. Продвинутый сосредоточил слух на мерном стуке колес, за которым отвратительные звуки семечковой грызни почти не слышались. Во всяком случае, терпеть было можно. Хотя вся нервная система Продвинутого стала, словно натянутая струна.
Очень Продвинутый надеялся, что старику вскоре надоест грызть семечки, и можно будет снова подумать о чем-то возвышенном. Но через час слух вдруг так обострился, что стал доносить до хозяина звуки в мельчайших подробностях. А тут еще поезд вдруг остановился на технической станции и явно не собирался трогаться дальше в ближайшие полчаса.
Причмокивания, звук лопающейся скорлупы, движения языка, сплевывание черно-белых чешуек, жевание и глотание... Все это отчетливо и теперь беспрепятственно проникало через уши Продвинутого прямо в нервную систему. Он понял, что еще немного и не выдержит.
Щелканье семечек раздражало его с детства, но поездная разновидность грызунов - это нечто особенное.
"Сейчас встану, врежу ему в челюсть хуком снизу, а потом оторву конечности, голову, и буду выкидывать частями в окно..." - подумал Очень Продвинутый и подробно представил картину. Потом спохватился и начал быстро прокручивать в голове мантру спокойствия. Немного помогло. Гнев прошел, но сильнейшее раздражение никуда не уходило, а, похоже, собиралось нарастать.
"Надо что-то делать, - решил Продвинутый и мельком взглянул на старика. - Ясно..."
Он просканировал чакры и создал вокруг позвоночного столба соседа образ тонкого тела. Провалы были внизу и вверху. Продвинутый попробовал подключился к тонкому телу и ввести в него образы отвращения к подсолнечным семечкам.
"Они грязные, скрипят на зубах, шелуха противно прилипает к губам и зубам, набивая оскомину и оставляя мерзкие ощущения нечистого рта. Ты не хочешь больше семечек. Ты завязываешь кулек и убираешь в котомку. Повторяю..."
Удавалось создавать достаточно четкие образы, но старик продолжал увлеченно щелкать семечки. Продвинутому показалось, что даже с большей скоростью и удовольствием.
"Ладно, не хочешь по хорошему, получишь по плохому, - решил Очень Продвинутый и начал создавать ментальную иглу. - Сейчас у тебя прихватит поясницу, - сказал он и со всего маху вонзил иглу в ослабленную муладхара-чакру..."
Старик крякнул и с удвоенной силой приналег на семечки.
Очень Продвинутый бил в одну точку. На лбу появились морщинки напряжения, а ладони вспотели.
Наконец расслабился и подумал, что не очень красиво пользоваться духовной силой против обывателей. Тем более что видимого результата так и не появилось.
"Хорошо, попробуем подключиться через каналы Всемирного Сознания. Ведь все мы - это частицы Одного. И на глубоком уровне связаны между собой каналами Сверхдуши..." - Очень Продвинутый нырнул в глубину своего "Я" и попробовал найти канал.
Вскоре он увидел ментальную проекцию Вселенской Сети, связывающий в единое полотно все живые существа. Провел канал между своим сердцем и сердцем старика. Канал засветился и Очень Продвинутый начал посылать сигнал:
"Ты и я - одно. Пожалуйста, прекрати щелкать семечки..."
Старик оглянулся и нерешительно сплюнул очередную шелуху на газету. Потом пожал плечами и решительно потянулся за следующей семечкой.
"Ч-черт! - про себя выругался Очень Продвинутый и тут же потерял визуализацию сети. - Ну, хорошо, сам напросился!.."
К этому времени поезд уже снова тронулся и шел без остановок часа два. Очень Продвинутый встал, пошатываясь в такт вагону. Девчушка с наушниками испуганно вскочила, и Продвинутый поднял крышку сиденья, буровя матрас с кое-как расправленной постелью. Достал из сумки планшет для рисования, ручки и какие-то предметы. Снова устроился на подушке.
"Ты наверняка не знаешь, что такое черная тантра? - злобно изрыгал мысли Очень Продвинутый, располагая на коленях планшет. - Что ж, я тебе покажу. Нарисую янтру Темного Божества, наложу схему твоего тонкого тела, сделаю мудры, и перекрою каналы вот здесь и здесь... - Он ожесточенно набрасывал схему мандалы, в которую собирался вписать сильную блокирующую янтру. - Так что скоро ты этой шелухой подавишься..."
Вдруг поезд снова остановился. Краем глаза Продвинутый заметил, что это не город и даже не поселок - в окне виднелись только деревья. Видимо, очередная техническая станция, а скорее - семафорная остановка на пару минут.
Опять нахлынуло раздражение.
"Ну все, даю последний шанс. Если сейчас немедленно не вылетишь из вагона, я отказываюсь от ответственности и начинаю тантрический обряд уничтожения. Я толком не умею, так что могу и насмерть!"
Продвинутый создал образ ментального вытесняющего сапога с тяжелой черной подошвой. Размахнулся и ударил старика, не особо веря в результат, но твердо намереваясь в случае неудачи продолжить обряд губительного воздействия.
И вдруг случилось чудо!
Едва подошва невидимого сапога соприкоснулась с тонким телом вредного старика, как сам старик вскочил, ойкнул, схватил котомку и с неожиданной скоростью выскочил из купе. Было слышно, как хлопнула дверь тамбура, и почти сразу после этого поезд тронулся...
Очень Продвинутый не сразу понял, что произошло. Мгновение ушло на анализ звуков, мгновение, чтобы взглянуть на оставленный кулек с семечками. И только потом пришло понимание: ПОЛУЧИЛОСЬ!
Продвинутый рассмеялся и откинулся назад. Его вдруг накрыло такое блаженство, которое, пожалуй, искупало прошедшие три часа медленной пытки.
"Ничего себе! - думал он, расслабившись. - Как я его! Даже станции своей не дождался - выскочил едва не на ходу. Интересно, если бы поезд двигался - тоже бы вылетел или опомнился в тамбуре? Все-таки есть у меня сила! Конечно, жалко, что приходится тратить ее по таким пустякам, но какой все же кайф!.. А этот... пусть топает пешком по шпалам, раз не понял сразу, на кого нарвался! В следующий раз умнее будет..."
Очень Продвинутый победно взял из осиротевшего кулька семечку и двумя пальцами выщелкнул ядрышко себе в рот.
* * *
Федор Кузьмич возвращался домой. Сынок с женой вернулись с моря, так что деду-няньке можно было вернуться в родное село. Пару раз в год сын просил приехать, посидеть с детьми. Деду это было в радость, и хоть расстояние небольшое - на поезде всего часа три езды, - для Федора Кузьмича поездки превращались в целое событие. Отвык он от них. Но в городской квартире быстро уставал.
"Словно стены соки из тебя пьют, ей-богу! - подумал Федор Кузьмич, садясь в поезд. - И мед пора..."
За хозяйство, огород и даже сад беспокойства не было - жена присмотрит, а вот с пчелами та не дружит...
Место попалось хорошее, потому что в поезде хотя все места вроде и одинаковые, но все равно бывают хорошие и плохие. Это от соседей зависит. Нынче место было хорошее - парень и девчушка напротив и кто-то сопит еще сверху.
"Хорошо..." - Федор Кузьмич поздоровался, сел и почти сразу полез за семечками - любимое дело в поезде. Дома он их не ел - некогда, а вот у сына в городе или поезде щелкал с удовольствием. Особенно в поезде. Сразу накатывало какое-то спокойствие, и было слышно, как внутри шевелится душа.
Или Бог?..
Федор Кузьмич не знал, да и не хотел слишком уж разбираться. Сложно это, а где маленькому человеку, который и школы-то не закончил толком, в таких вещах разобраться? Говорят, тут и профессора только плечами пожимают, где уж...
Одно знал, что чем старше, тем тише становилось внутри, и тем слышнее был голос.
"Мудрость, видать, так приходит", - удовлетворенно вздыхал старик каждый раз, как чувствовал внутри теплое шевеление.
Еще он заметил, что слышно это шевеление лучше всего, когда ни о чем не думаешь, ни о чем не беспокоишься. В саду работаешь, с пчелами возишься - слышно... А в городе не слышно. А еще слышно, когда семечки в поезде грызешь. Лучше всего почему-то слышно.
"Наверное, потому что домой еду, а не куда-то, и еще стук такой от колес, будто сердце неровное стучит, а деревья за окном бегут, словно жизнь наша по минутам пролетает..." - Федор Кузьмич грыз семечки, и мысли, даже такие непривычные и красивые, потихоньку уходили. Остался только мерный стук колес и тихое, теплое шевеление внутри.
Почувствовал тоску - у женщины сверху большое горе. Если спустится, надо будет поговорить, успокоить. Несчастная очень. Душа (Бог?) внутри шевельнулась состраданием, и оно, словно облачко, поплыло вверх, прошло сквозь полку и окутало беспокойно мечущееся сердце. Женщина уснула.
Вдруг Федор Кузьмичу показалось, что его ударили, а потом словно спину прихватило.
"Неужто опять? - грустно подумал Федор Кузьмич, вспоминая радикулит, который не беспокоил уже лет десять, с того самого времени, как в хозяйстве появились пчелы. - Ой, Господи, не дай воли своей на эту беду!"
И спину вдруг отпустило, но и шевеление почти стихло.
Федор Кузьмич решил глянуть на соседей. Может, и им плохо, как той женщине сверху?..
Прямо перед ним сидел молодой человек.
"Умный очень, - почему-то с неприязнью подумал Федор Кузьмич. - Знает, наверное, много. Вон, гордый какой сидит..."
Вспомнился телевизор, по которому в городе Федор Кузьмич видел громадных, накачанный мужиков, с мышцами, как на картинках. Говорили, что это спорт такой. Название не запомнилось, чудное какое-то, не очень прилично звучащее. И даже на букву "б".
"И этот такой же, - решил про себя Федор Кузьмич. - Снаружи весь накачанный, а внутри - пусто... Ну да ничего, со временем поймет, что надо. Не зря же такой умный..." - решил старик и повернулся к третьему пассажиру.
Девчушка как раз разговаривала по этой новомодной штуковине - телефону без проводов. У Федора Кузьмича такая тоже была - сын подарил, но в родном селе она, слава Богу, не работала, а потому валялась без дела где-то в комоде.
"Хорошая дочка. И часа еще не едем, а она уж который раз папке звонит, - улыбнулся про себя Федор Кузьмич. - Подрастет - невеста будет на зависть! Вот только бы мужик хороший попался. Если повезет с первого раза и муж будет с головой, то жена из нее получится хорошая, а не повезет - пойдет по рукам, хлебнет женского несчастья сполна... - Он погрустнел, а потом закончил, ища шевеление в груди: - Пошли ей, Господи, хорошего мужа..."
Федор Кузьмич отвернулся к окну и приналег на семечки. Вскоре мысли стали прозрачными, а потом рассеялись, и внутри снова стало тепло и спокойно.
Вдруг... Именно "вдруг", потому что времени словно не существовало, пока не было мыслей, а потому Федор Кузьмич не знал, сколько его прошло.
Он вдруг отчетливо понял, что соседа напротив раздражает его щелканье. И не просто раздражает, а бесит. Федор Кузьмич отчетливо увидел это прямо у себя внутри, прямо там, где обычно чувствовалось теплое шевеление.
Он хотел убрать семечки - зачем человека раздражать? Но с удивлением услышал громко, едва не вслух: "Нет, продолжай..." Услышал прямо изнутри!
И не думая спорить с родным, всезнающим голосом, Федор Кузьмич набросился на семечки, будто сто лет их не едал!
Дальше явно что-то происходило, но, похоже, без участия Федора Кузьмича, потому что время снова потерялось, и он очнулся, только когда едва не пропустил свою станцию.
"Ладно, ему хватит пока..." - как будто шепнуло внутри, и Федор Кузьмич очнулся, увидел знакомые поля за окном, "ойкнул", вскочил и побежал к тамбуру, едва успев прихватить котомку.
Он выпрыгнул из вагона, и тот почти сразу тронулся.
- Успел! - радостно выдохнул Федор Кузьмич, выбрался с железнодорожной полосы и пошел к полям.
Конечно, это была не "своя станция". Это вообще была не станция. Раньше, когда Федор Кузьмич не знал об этой остановке, ему приходилось доезжать до следующего большого города, садиться в дребезжащий автобус и тащиться почти час до родной деревни. А здесь - всего час пешком через поля...
Конечно, вроде бы, и там час, и здесь час, но какие же они разные!..
Федор Кузьмич шел среди спелых полей, смотрел на небо и слушал шевеление в груди... Да, он чувствовал, что там, в поезде происходило нечто. Возможно, даже важное. Только вот что именно, понимать не хотелось. Да и не его это дело...
"Там парень был умный, вот пусть и разбирается!" - решил Федор Кузьмич и ровным шагом заспешил домой. К жене, саду и пчелам.
(Максим Мейстер)
Взято тут.
http://vkontakte.ru/note5823802_10211988
Очень Продвинутый садился в поезд. Протянул билет и привычно отметил профессиональную заторможенность проводников.
"Профессия оставляет отпечаток не только на тонком теле человека, но и четко пропечатывается во внешнем облике, - думал он, проходя по вагону, автоматически разрешив глазам считывать информацию с маленьких белых прямоугольничков. Когда цифры на них совпали с номером, указанным в билете, Продвинутый автоматически установил сумку под сиденье и сел. - Возьмем тех же проводников. Специфика работы: два дня работы, два отдыха. Во время работы - ограниченное жизненное пространство и постоянный стук колес, механические обязанности: билеты, постель, чай... Все это, спустя годы, делает из человека придаток махины под названием "железнодорожный транспорт". Впрочем, можно отметить некоторую медитативность профессии, так что для людей с пробуждающимся сознанием ее можно даже рекомендовать, но только временно, так как механическая, неосознанная медитативность всегда приводит к отупению..."
Очень Продвинутый огляделся. Ему последнее время часто приходилось находиться в поездах, и первым ритуалом уже давно стало визуальное знакомство с соседями, которых провидение посылало для каких-то своих целей.
"А может, все эти встречи - лишь упорное напоминание о том, что вся наша жизнь - это встречи на миг, не имеющие ни смысла, ни значения", - начал думать Продвинутый, но тут же подавил банальную мысль и снял с соседей первое впечатление.
Соседей в купе было двое. Напротив сидела женщина с печалью свежего развода на лице. Рядом - подросток лет четырнадцати-пятнадцати в короткой расклешенной юбочке и розовом блейзере.
Поймав у себя внутри желание заглянуть под юбку, Продвинутый мстительно усмехнулся и отвернулся к женщине.
"Разведенка. Причем безнадежная, а не серийная. На что указывают припухлости на лице и жировые складки, заметные даже сквозь одежду. Форма пока еще держится, но не надолго - через несколько лет разнесет, как свиноматку. Беда таких женщин в ограниченности. Их счастье - в сильной мужской руке, которой можно было бы тупо подчиняться, но так как сейчас сильные руки в примитивном патриархальном смысле перевелись, такие бабы довольно быстро доводят своих мужиков до "ручки", а потом остаются одни, но в силу примитивности, не способны начать жизнь заново и компенсируют неудовлетворенность едой..."
Сняв первое впечатление, Очень Продвинутый повернулся к тинэйджерке.
"Миловидный примитив розовой разновидности. - Отметил он про себя и хотел ограничиться этой емкой и точной характеристикой, тем более что, словно в подтверждение, девчушка достала розовый телефон-раскладушку.
- Пап, я уже еду. Помнишь, ты мне обещал... Купил?! Я тебя люблю, папулечка!..
"Будущая серийная разведенка, - добавил Очень Продвинутый. - Привыкла рассматривать мужчин, как средство достижения своих целей. Следовательно, если не совсем дура (а она не совсем дура), освоит нехитрые приемчики и будет по очереди пользоваться разными мужчинами, пока не начнет терять сексуальную привлекательность и не осядет на одном. Но в стерву, скорее всего, не превратится, потому что это розовая, а не черная разновидность..."
Женщина напротив закончила есть и полезла на верхнюю полку, где отвернулась к стенке и вскоре засопела. Девушка-подросток осталась сидеть рядом, сунув в уши гарнитуру и болтая ногой в такт музыке.
"Значит, она тоже сверху, а место напротив пока свободно", - зачем-то отметил очевидное Очень Продвинутый и прикрыл глаза, чтобы помедитировать на Суть Всего.
Полудрему прервало появление четвертого пассажира. Продвинутый открыл глаза с целью снятия первого впечатления.
"Старик, лет семьдесят. Не развалина. Вызывает симпатию. Скорее всего, деревенский житель, избежавший алкогольной зависимости и всю жизнь работавший на свежем воздухе с растениями или животными. Улыбается. Зубы целые. Удивительно. Обычно старики не улыбаются. Интересный представитель угасающего человеческого индивида. Надо понаблюдать".
Но понаблюдать не удалось. Едва поезд тронулся, старик, поздоровавшись со всеми соседями, достал из котомки кулек жареных подсолнечных семечек и деловито расположился за столиком напротив Очень Продвинутого.
Старик закатал края кулька, разложил газету и с видимым удовольствием начал грызть семечки.
"Только не это! - подумал Продвинутый и внутренне сжался. - Как же меня бесят эти поездные семечкоеды!.."
- Хочешь? - вдруг спросил старик и немного сдвинул кулек.
- Спасибо, нет, - холодно ответил Очень Продвинутый и лег, согнув ноги в коленях. Обладательница розового музыкального телефона чуть подвинулась к краю, но движение было символическим, так как пространства ничуть не добавилось. Вытянуть ноги возможности не было, но Продвинутому сейчас было не до этого: ментальный дискомфорт с большим запасом перекрыл физическое неудобство.
Поначалу еще было терпимо. Продвинутый сосредоточил слух на мерном стуке колес, за которым отвратительные звуки семечковой грызни почти не слышались. Во всяком случае, терпеть было можно. Хотя вся нервная система Продвинутого стала, словно натянутая струна.
Очень Продвинутый надеялся, что старику вскоре надоест грызть семечки, и можно будет снова подумать о чем-то возвышенном. Но через час слух вдруг так обострился, что стал доносить до хозяина звуки в мельчайших подробностях. А тут еще поезд вдруг остановился на технической станции и явно не собирался трогаться дальше в ближайшие полчаса.
Причмокивания, звук лопающейся скорлупы, движения языка, сплевывание черно-белых чешуек, жевание и глотание... Все это отчетливо и теперь беспрепятственно проникало через уши Продвинутого прямо в нервную систему. Он понял, что еще немного и не выдержит.
Щелканье семечек раздражало его с детства, но поездная разновидность грызунов - это нечто особенное.
"Сейчас встану, врежу ему в челюсть хуком снизу, а потом оторву конечности, голову, и буду выкидывать частями в окно..." - подумал Очень Продвинутый и подробно представил картину. Потом спохватился и начал быстро прокручивать в голове мантру спокойствия. Немного помогло. Гнев прошел, но сильнейшее раздражение никуда не уходило, а, похоже, собиралось нарастать.
"Надо что-то делать, - решил Продвинутый и мельком взглянул на старика. - Ясно..."
Он просканировал чакры и создал вокруг позвоночного столба соседа образ тонкого тела. Провалы были внизу и вверху. Продвинутый попробовал подключился к тонкому телу и ввести в него образы отвращения к подсолнечным семечкам.
"Они грязные, скрипят на зубах, шелуха противно прилипает к губам и зубам, набивая оскомину и оставляя мерзкие ощущения нечистого рта. Ты не хочешь больше семечек. Ты завязываешь кулек и убираешь в котомку. Повторяю..."
Удавалось создавать достаточно четкие образы, но старик продолжал увлеченно щелкать семечки. Продвинутому показалось, что даже с большей скоростью и удовольствием.
"Ладно, не хочешь по хорошему, получишь по плохому, - решил Очень Продвинутый и начал создавать ментальную иглу. - Сейчас у тебя прихватит поясницу, - сказал он и со всего маху вонзил иглу в ослабленную муладхара-чакру..."
Старик крякнул и с удвоенной силой приналег на семечки.
Очень Продвинутый бил в одну точку. На лбу появились морщинки напряжения, а ладони вспотели.
Наконец расслабился и подумал, что не очень красиво пользоваться духовной силой против обывателей. Тем более что видимого результата так и не появилось.
"Хорошо, попробуем подключиться через каналы Всемирного Сознания. Ведь все мы - это частицы Одного. И на глубоком уровне связаны между собой каналами Сверхдуши..." - Очень Продвинутый нырнул в глубину своего "Я" и попробовал найти канал.
Вскоре он увидел ментальную проекцию Вселенской Сети, связывающий в единое полотно все живые существа. Провел канал между своим сердцем и сердцем старика. Канал засветился и Очень Продвинутый начал посылать сигнал:
"Ты и я - одно. Пожалуйста, прекрати щелкать семечки..."
Старик оглянулся и нерешительно сплюнул очередную шелуху на газету. Потом пожал плечами и решительно потянулся за следующей семечкой.
"Ч-черт! - про себя выругался Очень Продвинутый и тут же потерял визуализацию сети. - Ну, хорошо, сам напросился!.."
К этому времени поезд уже снова тронулся и шел без остановок часа два. Очень Продвинутый встал, пошатываясь в такт вагону. Девчушка с наушниками испуганно вскочила, и Продвинутый поднял крышку сиденья, буровя матрас с кое-как расправленной постелью. Достал из сумки планшет для рисования, ручки и какие-то предметы. Снова устроился на подушке.
"Ты наверняка не знаешь, что такое черная тантра? - злобно изрыгал мысли Очень Продвинутый, располагая на коленях планшет. - Что ж, я тебе покажу. Нарисую янтру Темного Божества, наложу схему твоего тонкого тела, сделаю мудры, и перекрою каналы вот здесь и здесь... - Он ожесточенно набрасывал схему мандалы, в которую собирался вписать сильную блокирующую янтру. - Так что скоро ты этой шелухой подавишься..."
Вдруг поезд снова остановился. Краем глаза Продвинутый заметил, что это не город и даже не поселок - в окне виднелись только деревья. Видимо, очередная техническая станция, а скорее - семафорная остановка на пару минут.
Опять нахлынуло раздражение.
"Ну все, даю последний шанс. Если сейчас немедленно не вылетишь из вагона, я отказываюсь от ответственности и начинаю тантрический обряд уничтожения. Я толком не умею, так что могу и насмерть!"
Продвинутый создал образ ментального вытесняющего сапога с тяжелой черной подошвой. Размахнулся и ударил старика, не особо веря в результат, но твердо намереваясь в случае неудачи продолжить обряд губительного воздействия.
И вдруг случилось чудо!
Едва подошва невидимого сапога соприкоснулась с тонким телом вредного старика, как сам старик вскочил, ойкнул, схватил котомку и с неожиданной скоростью выскочил из купе. Было слышно, как хлопнула дверь тамбура, и почти сразу после этого поезд тронулся...
Очень Продвинутый не сразу понял, что произошло. Мгновение ушло на анализ звуков, мгновение, чтобы взглянуть на оставленный кулек с семечками. И только потом пришло понимание: ПОЛУЧИЛОСЬ!
Продвинутый рассмеялся и откинулся назад. Его вдруг накрыло такое блаженство, которое, пожалуй, искупало прошедшие три часа медленной пытки.
"Ничего себе! - думал он, расслабившись. - Как я его! Даже станции своей не дождался - выскочил едва не на ходу. Интересно, если бы поезд двигался - тоже бы вылетел или опомнился в тамбуре? Все-таки есть у меня сила! Конечно, жалко, что приходится тратить ее по таким пустякам, но какой все же кайф!.. А этот... пусть топает пешком по шпалам, раз не понял сразу, на кого нарвался! В следующий раз умнее будет..."
Очень Продвинутый победно взял из осиротевшего кулька семечку и двумя пальцами выщелкнул ядрышко себе в рот.
* * *
Федор Кузьмич возвращался домой. Сынок с женой вернулись с моря, так что деду-няньке можно было вернуться в родное село. Пару раз в год сын просил приехать, посидеть с детьми. Деду это было в радость, и хоть расстояние небольшое - на поезде всего часа три езды, - для Федора Кузьмича поездки превращались в целое событие. Отвык он от них. Но в городской квартире быстро уставал.
"Словно стены соки из тебя пьют, ей-богу! - подумал Федор Кузьмич, садясь в поезд. - И мед пора..."
За хозяйство, огород и даже сад беспокойства не было - жена присмотрит, а вот с пчелами та не дружит...
Место попалось хорошее, потому что в поезде хотя все места вроде и одинаковые, но все равно бывают хорошие и плохие. Это от соседей зависит. Нынче место было хорошее - парень и девчушка напротив и кто-то сопит еще сверху.
"Хорошо..." - Федор Кузьмич поздоровался, сел и почти сразу полез за семечками - любимое дело в поезде. Дома он их не ел - некогда, а вот у сына в городе или поезде щелкал с удовольствием. Особенно в поезде. Сразу накатывало какое-то спокойствие, и было слышно, как внутри шевелится душа.
Или Бог?..
Федор Кузьмич не знал, да и не хотел слишком уж разбираться. Сложно это, а где маленькому человеку, который и школы-то не закончил толком, в таких вещах разобраться? Говорят, тут и профессора только плечами пожимают, где уж...
Одно знал, что чем старше, тем тише становилось внутри, и тем слышнее был голос.
"Мудрость, видать, так приходит", - удовлетворенно вздыхал старик каждый раз, как чувствовал внутри теплое шевеление.
Еще он заметил, что слышно это шевеление лучше всего, когда ни о чем не думаешь, ни о чем не беспокоишься. В саду работаешь, с пчелами возишься - слышно... А в городе не слышно. А еще слышно, когда семечки в поезде грызешь. Лучше всего почему-то слышно.
"Наверное, потому что домой еду, а не куда-то, и еще стук такой от колес, будто сердце неровное стучит, а деревья за окном бегут, словно жизнь наша по минутам пролетает..." - Федор Кузьмич грыз семечки, и мысли, даже такие непривычные и красивые, потихоньку уходили. Остался только мерный стук колес и тихое, теплое шевеление внутри.
Почувствовал тоску - у женщины сверху большое горе. Если спустится, надо будет поговорить, успокоить. Несчастная очень. Душа (Бог?) внутри шевельнулась состраданием, и оно, словно облачко, поплыло вверх, прошло сквозь полку и окутало беспокойно мечущееся сердце. Женщина уснула.
Вдруг Федор Кузьмичу показалось, что его ударили, а потом словно спину прихватило.
"Неужто опять? - грустно подумал Федор Кузьмич, вспоминая радикулит, который не беспокоил уже лет десять, с того самого времени, как в хозяйстве появились пчелы. - Ой, Господи, не дай воли своей на эту беду!"
И спину вдруг отпустило, но и шевеление почти стихло.
Федор Кузьмич решил глянуть на соседей. Может, и им плохо, как той женщине сверху?..
Прямо перед ним сидел молодой человек.
"Умный очень, - почему-то с неприязнью подумал Федор Кузьмич. - Знает, наверное, много. Вон, гордый какой сидит..."
Вспомнился телевизор, по которому в городе Федор Кузьмич видел громадных, накачанный мужиков, с мышцами, как на картинках. Говорили, что это спорт такой. Название не запомнилось, чудное какое-то, не очень прилично звучащее. И даже на букву "б".
"И этот такой же, - решил про себя Федор Кузьмич. - Снаружи весь накачанный, а внутри - пусто... Ну да ничего, со временем поймет, что надо. Не зря же такой умный..." - решил старик и повернулся к третьему пассажиру.
Девчушка как раз разговаривала по этой новомодной штуковине - телефону без проводов. У Федора Кузьмича такая тоже была - сын подарил, но в родном селе она, слава Богу, не работала, а потому валялась без дела где-то в комоде.
"Хорошая дочка. И часа еще не едем, а она уж который раз папке звонит, - улыбнулся про себя Федор Кузьмич. - Подрастет - невеста будет на зависть! Вот только бы мужик хороший попался. Если повезет с первого раза и муж будет с головой, то жена из нее получится хорошая, а не повезет - пойдет по рукам, хлебнет женского несчастья сполна... - Он погрустнел, а потом закончил, ища шевеление в груди: - Пошли ей, Господи, хорошего мужа..."
Федор Кузьмич отвернулся к окну и приналег на семечки. Вскоре мысли стали прозрачными, а потом рассеялись, и внутри снова стало тепло и спокойно.
Вдруг... Именно "вдруг", потому что времени словно не существовало, пока не было мыслей, а потому Федор Кузьмич не знал, сколько его прошло.
Он вдруг отчетливо понял, что соседа напротив раздражает его щелканье. И не просто раздражает, а бесит. Федор Кузьмич отчетливо увидел это прямо у себя внутри, прямо там, где обычно чувствовалось теплое шевеление.
Он хотел убрать семечки - зачем человека раздражать? Но с удивлением услышал громко, едва не вслух: "Нет, продолжай..." Услышал прямо изнутри!
И не думая спорить с родным, всезнающим голосом, Федор Кузьмич набросился на семечки, будто сто лет их не едал!
Дальше явно что-то происходило, но, похоже, без участия Федора Кузьмича, потому что время снова потерялось, и он очнулся, только когда едва не пропустил свою станцию.
"Ладно, ему хватит пока..." - как будто шепнуло внутри, и Федор Кузьмич очнулся, увидел знакомые поля за окном, "ойкнул", вскочил и побежал к тамбуру, едва успев прихватить котомку.
Он выпрыгнул из вагона, и тот почти сразу тронулся.
- Успел! - радостно выдохнул Федор Кузьмич, выбрался с железнодорожной полосы и пошел к полям.
Конечно, это была не "своя станция". Это вообще была не станция. Раньше, когда Федор Кузьмич не знал об этой остановке, ему приходилось доезжать до следующего большого города, садиться в дребезжащий автобус и тащиться почти час до родной деревни. А здесь - всего час пешком через поля...
Конечно, вроде бы, и там час, и здесь час, но какие же они разные!..
Федор Кузьмич шел среди спелых полей, смотрел на небо и слушал шевеление в груди... Да, он чувствовал, что там, в поезде происходило нечто. Возможно, даже важное. Только вот что именно, понимать не хотелось. Да и не его это дело...
"Там парень был умный, вот пусть и разбирается!" - решил Федор Кузьмич и ровным шагом заспешил домой. К жене, саду и пчелам.
(Максим Мейстер)
Взято тут.
http://vkontakte.ru/note5823802_10211988