еще про Брая
Вначале Сень был заинтригован. Наблюдал за малышом, предусмотрительно отодвигался, когда щен приближался к миске, уступал место возле хозяйских ног. Затем Сень ушел в астрал. Наверное, беседовать с богами, узнать, за что ему послали это наказание, стал совсем тих и незаметен. А после, когда бобтейл уже вернулся в реальность, он осмотрел кухню, взглянул на свой хвост и увидел там прищепку.
- Ррр-вау, - сказал Прищепка и, выплюнув хвост, вцепился в ухо.
- Ну, все! - принял решение Сень и прыгнул на Брая.
- Только не кусай, только не кусай, - запищал щен, вжимаясь в пол.
Сень лишь высокомерно посмотрел на него, и сел на мои ноги.
- Это моя мама!
- Ленка, он меня обижает, - повизгивая, заглядывал мне в лицо Брай, - а я ведь хороший. Правда?
- Правда. - Засмеялась я, пытаясь гладить двух собак одновременно.
Бобтейл старательно теснил малыша от меня. Что удивляло, лохматый ни разу не рыкнул. Молча пихался, даже не пытаясь трусить холку или как-то по-другому показать свое старшинство. И Брай сдался. Обиженно отошел к окну, свернулся клубочком, тяжело вздохнув. Печальные глаза смотрели на мир из-под челки. Вся его поза выражала неприкаянное страдание щенячьей души.
Через две недели, когда Брай уже освоился, вылезла ризенячья непосредственная наглость.
- Я не хочу мыть лапы, - ноет Брай.
- Надо. - Говорю я строгим голосом.
- А почему обязательно мои лапы мыть? - Продолжает спорить щен, пытаясь отобрать у меня конечности.
- Потому что Сенины я уже помыла.
- А давай ты ему еще раз лапы помоешь, раз тебе так нравится это делать, а мне кушать дашь, - не унимается Брай.
- Нет. Не пойдет. Мыть я буду твои лапы, а потом кушать дам.
- Все! Помыла. Еду давай.
- Не дам. Еще три лапы остались грязными.
- Давай две и кушать… - просительно заглядывает в лицо.
- Нет еще три.
- Хорошо, две, - лижет руки.
- Три, - настаиваю.
- Ура, уже только две осталось!
Старательно промываю лапу, чтоб не сделать неприятно. Ризенячья попа крутится в нетерпении.
- Аааа! Сеня уже к миске пошел, - страдает Брай и пытается вырваться.
- Еще одна лапа…
- Ну, почему ты так долго их моешь?!
- Если бы кто-то не выдирался…
- Все! Кушать-кушать-кушать!
Брай возмущенно наблюдает, как Сень получает еду первым.
- А я? Лохматый, подвинься. Я тоже хочу!
Первые дни Сенька двигался, с завороженным видом наблюдая, как щен уплетает его паек. Затем до голодного бобтейла дошло, что долго на чистом альтруизме он не протянет. И Сень получая еду, стал ее охранять. Сунет морду в миску, и плечом отпихивает малолетнего нахала.
- Брай, кушай из своей миски, - призываю к порядку.
Щен в прием пищи вкладывает весь свой ризенячий темперамент - общая стойка с мисками ходит ходуном. Благородный Сень поднимает от своей кормушки морду, окидывает недоуменным взглядом ризена и опять опускает морду в миску, но не ест - ждет. И только после того как Брай поест, попьет свеженалитой воды, Сеня приступает к трапезе. Медленно пережевывает корм, нервируя все еще голодного малыша, до желудка которого еда пока не добралась.
Брай скачет вокруг бобтейла, пытаясь найти прореху в обороне. Но Сень стойко выдерживает осаду с упрямством сотен поколений своих предков, погонявших овец. Кусать нельзя, но пихаться никто не запрещал.
