Лихачев Д. Человек в литературе Древней Руси. Ч. 5
Лихачев Д. Человек в литературе Древней Руси. Ч. 5
ГЛАВА 2. СТИЛЬ МОНУМЕНТАЛЬНОГО ИСТОРИЗМА XI-XIII вв.
Итак, начало XVII в. показало нам тот перелом, который произошел в
изображении реальных исторических лиц под влиянием воздействия
действительности. Чтобы понять сущность этого перелома и его значение
в литературе, необходимо вернуться к начальным этапам развития русской
литературы.
Первый вполне развитой стиль в изображении человека, стиль, сильнейшим
образом сказавшийся в литературе XI-XIII вв.,- это стиль
монументального средневекового историзма, тесно связанный с феодальным
устройством общества, с рыцарскими представлениями о чести, правах и
долге феодала, о его патриотических обязанностях и т. д. Стиль этот
развивается главным образом в летописях, в воинских повестях, в
повестях о княжеских преступ-
26
лениях, но пронизывает собой и другие жанры. Он более отчетлив в
летописях, составлявшихся по указаниям князей чем в летописях
епископских, монастырских и городских,- в светских произведениях, чем
в церковных. Характеристики людей, характеристики людских отношений и
идейно-художественный строй летописи составляют неразрывное целое. Они
подчиняются одним и тем же принципам феодального миропонимания,
обусловлены классовой сущностью мировоззрения летописца.
В своем отношении к историческим событиям летопись прямолинейно
официальна. Ритм истории в летописи - это ритм официальных событий.
Связь между событиями также всегда официальна. История для летописца
не имеет второго плана - скрытой экономической или даже просто
психологической подоплеки. Князья поступают так, как они сами об этом
объявляют через послов или на съездах. Если они и обманывают, то
мотивы их обмана также на первом плане, за ними не кроется причин
иного рода, чем те, о которых они сами заявляют или могли бы заявить.
Летописец не заносит в свои записи событий частного характера, не
интересуется жизнью людей, низко стоящих на лестнице феодальных
отношений. Попасть в летописные записи - само по себе событие
значительное. Летописец пишет только о лицах официальных,
распоряжающихся судьбой людей; при этом частная жизнь этих официальных
людей летописца не интересует. Если он и пишет о рождении детей у
князя, об их свадьбах и пирах, то потому только, что все это -
официальные события в жизни княжества, события «династического
порядка».
Человек был в центре внимания искусства феодализма, но человек не сам
по себе, а в качестве представителя определенной среды, определенной
ступени в лестнице феодальных отношений. Каждое действующее лицо
летописи изображается только как представитель определенной социальной
категории. Князь оценивается по его «княжеским» качествам,
монах-»монашеским», горожанинкак подданный или вассал. Личность князя
подчиняет себе события, интерес к князю поглощает интерес к событиям
народной жизни. Каждый человек представляет для летописца свою ступень
в феодальной иерархии. Все общество состоит из «лествично»
расположенных над простым, трудовым народом различных групп феодалов.
Все людские отношения подчинены этой иерархии вассальных связей. Этот
иерархизм дает себя сильнейшим образом знать и в летописи, и в других
литературных произведениях.
27
Принадлежность к определенной ступени феодальной лестницы ясно ощутима
в характеристиках действующих лиц летописи. Для каждой ступени
выработались свои нормы поведения, свой идеал и свой трафарет
изображения. Индивидуальность человека оказывалась полностью
подчиненной его положению в феодальном обществе, и изображение людей в
русской летописи XI-XIII вв. в сильнейшей степени следовало тем
идеалам, которые выработались в господствующей верхушке феодального
общества.
Эти идеалы ясно определимы. Их несколько, и они очень четко обозначены
социально. Идеальный образ князя - один, идеальный образ представителя
церкви - другой. Слабо намечены идеалы боярства -»бояр думающих» и
«дружины хоробрствующей». В основном два идеальных образа доминируют в
жизни, а вслед за нею и в литературе: светский и церковный.
Это не идеализация человека, это идеализация его общественного
положения - той ступени в иерархии феодального общества, на которой он
стоит. Человек хорош по преимуществу тогда, когда он соответствует
своему социальному положению или когда ему приписывается это
соответствие (последнее-чаще).
Эти идеалы, выработавшиеся в жизни и игравшие в ней значительную роль,
повлияли и на письменность. Умерших, а иногда и живых литература (в
первую очередь летопись и жития святых) стремится изобразить в духе
этих идеалов (если автор сочувствует изображаемым) или показать их
несоответствие этим идеалам (если автор не сочувствует изображаемым).
Этим обусловливается относительная бедность характеристик действующих
лиц летописи и житий. Но этим же обусловливается и точное соответствие
характеристик нуждам господствующего класса феодального общества.
Идеалы не всех ступеней иерархическои лестницы равноправны. В светской
области наиболее отчетливо определился княжеский идеал. Герои летописи
- по преимуществу князья, ибо их действия, как мы уже сказали, с точки
зрения летописца, составляют суть исторического процесса. Вот почему
княжеский идеал - наиболее разработанный светский идеал.
Характеристики духовенства в летописи - монахов, епископов,
митрополитов, белого духовенства - и людей просто благочестивых
целиком подчиняются идеалам церкви.
28
Особую группу составляют «святые». Внешне они не входят в систему
феодальных отношений - светских и духовных - и не принадлежат
крестьянству. Они как бы внесословны. Они вышли из жизни, но встали
над ней - между земным и божественным. Трафареты в их характеристиках
иные, они целиком зависят от общехристианской литературы - своей,
местной и переводной. В святых подчеркиваются их странности,
отрешенность от мира и его интересов.
Строгое соответствие изображения людей с иерархией феодального
общества имело свои глубокие основания в самом строе феодального
общества и в потребностях верхушки этого общества сохранить этот
строй, удержать за собой господствующее положение. В связи с этим
вырабатывается понятие феодальной чести. Над сложной иерархией
политических отношений вырастает не менее сложная иерархия чести.
Уже в «Русской Правде» размер наказаний изменяется в зависимости от
положения пострадавшего, от того, на какой ступени феодальной лестницы
он находится, причем защищается прежде всего честь пострадавшего, его
достоинство.
Согласно «Правде» Ярослава, различались побои в зависимости от того,
чем они нанесены, причем за более опасные удары мечом и ранение пальца
взыскивалось 3 гривны, а за удары менее опасными предметами (палкой,
жердью, тыловой частью меча, ножнами меча) в четыре раза больше- 12
гривен. Это объясняется тем, что последние удары были более
оскорбительными, так как выражали крайнее презрение к оскорбляемому.
Если обиженный попытается смыть нанесенное ему оскорбление и обнажит
меч, то такого рода действие ненаказуемо. В «Пространной Правде»
говорится: «Не терпя ли противу тому ударить мечемь, то вины ему в
томь нетуть» I, «Аже ли кто вынет мечь, а не утнеть, то гривна кун» 2,
«Дще ли ринеть мужь мужа, любо от себе, любо к себе, 3 гривне»3 и т.
д.
1 Пространная Правда, статья 26 (Правда Русская. Т. 2. М.; Л , 1947.
С. 344-345).
2 Там же, статья 24 (Т. 2. С. 341). Ср в «Краткой Правде» статью 9 (Т.
2. С. 80-81).
3 Краткая Правда, статья 10 (Т. 2. С. 82-86).
29
Классовое расслоение общества сказалось также и в церковном уставе
Ярослава Владимировича. Здесь особо оговаривается оскорбление жен
великих и меньших бояр, градских и сельских людей. Оскорбление словом
каждой из этих категорий жен строго различается по налагаемой санкции.
Характерно, что речь идет именно об оскорблении словом. Следовательно,
вырабатываются строгие представления о феодальной чести'. В цифрах
этих штрафов социальное расстояние между большим боярином и сельским
человеком определяется отношением 1 к 14. Строже всего охранялась
законом честь князя. За бесчестье князя, по «Русской Правде»,
полагалось обезглавление: «Князю великому за бесчестье главу снять».
Смертная казнь полагалась и за восстание против князя. Князь Изяслав
казнил организаторов восстания 1068 г. Князь Васильке Ростиславич
казнил в 1097 г. мужей князя Давида Святославича, по наущению которых
он был ослеплен. Ипатьевская летопись под 1177 г. приводит следующее
обращение князя Святослава Всеволодовича к князю Роману Ростиславичу:
«Брате, я не ищю под тобою ничего же, но ряд наш так есть, оже ся
князь извинить, то в волость, а мужь в голову». Таким образом,
оскорбление чести феодала, как и измена ему, карались смертной казнью
- так же точно и на Западе. При этом надо принять во внимание, что
смертная казнь в раннефеодальном древнерусском государстве применялась
исключительно редко.
Процесс образования сложной лестницы феодальных отношений закончился в
основном к XII в.: великий князь, местные князья, бояре, боярские
слуги. Междукняжеские отношения строятся к этому времени на основании
развитого сюзеренитета - вассалитета.
Вот эта-то сложная иерархия феодальных отношений отчетливо дает себя
знать в художественной литературе - в характеристиках действующих лиц
летописи, житий, исторических повестей. Она налагает ясно ощутимый
отпечаток на систему художественных обобщений. И это прежде всего
сказывается в том, что для каждой ступени феодальной лестницы
вырабатываются, как мы уже сказали, свой идеал, свои нормы поведения,
в зависимости от которых и расценивается тот или иной представитель
этой ступени.
Сравнительно с общинно-патриархальной формацией феодализм предоставлял
большие возможности для разви-
Греков Б. Д. Крестьяне на Руси. М., 1946. С. 91-92. 30
тия личности, но эти возможности открывались по преимуществу для
представителей феодального класса. Согласно представлениям феодализма,
история движется отдельными личностями из среды 41еодалов: князьями,
боярами, духовенством, и это наложило свой отпечаток на образы людей в
литературе. Вот почему и обобщение в литературе XI_XIII вв.
основывается на отдельных конкретных исторических личностях.
Литература - летопись или житие, все равно - в основе своих образов
имеет только исторические личности. Вымышленно-обобщенных образов
людей литература феодализма не знает. Вместе с тем каждое историческое
лицо, как мы уже сказали, вводится в круг идеалов, располагающихся по
ступеням феодальной лестницы.