(no subject)
- А ещё, знаешь ли, у нас возле ручья растут такие пахучие деревья, всё время зелёные, как же они… забыл… О, кипарисы! Ну это если долго идти в верх по течению от арки, мимо заброшенных теплиц и парка со статуями. Один раз я пошёл туда ночью гулять, чтобы позлить домашних. Ну и в общем никто же не говорил мне, что статуи могут оживать. Со своих постаментов ни ногой, но скрипеть, поучать и грозить могут сколько угодно. Вот тогда мне и стало страшно, залез на дерево и просидел до рассвета. Наревелся с испуга, братья пришли и сняли. И…
- Ну что «и»? Договаривай.
- Порку задали. Изрядную. Несколько дней больно сидеть было. «Юный сэр, не вертитесь! Сэр, сами виноваты! Не делайте вид, что вам больно! Учитесь терпеть, сами виноваты.» Ну и так далее.
Он вздохнул и пошаркал к оконному проёму. Трость стояла поодаль, и он не хотел её видеть. Поёрзал, устраиваясь на грязном подоконнике. Штаны будут как у шахтёра, но в целом наплевать. Прислонил затылок к стене, закрыл глаза.
В воздухе висело Разочарование. Он уже довольно хорошо чуял эмоции окружающих. Каким-то внутренним обонянием. Теперь он просто учился чуять на расстоянии.
Где-то возился Пьетро, от него веяло старыми одеялами, законченностью закосневшего в своих повседневных делах человека. Непрозрачный, оформленный человек. Бьянка. Подспудно текущие мыслишки, прямолинейные, как рыбы в пруду. Внизу по улице прошли двое. Пустопорожний трёп, ожидание, расслабленность. И так далее.
Он сидел, свесившись из окна. Интересно, как должны выглядеть его собратья, к которым, чего греха таить, он боялся подойти. Наверное, как искрящиеся контуры, переливающиеся и пульсирующие. Как те огни на горизонте. В том самом городе, куда он так и не решился пойти. В этих местах он их не чувствовал. Обидно до чёртиков - почему он так опоздал? Может быть, после того избиения, кто-то решил, что надо быть поосторожнее? Или что-то ещё? Может быть, дело в крови, которая хлынула тогда из его носа на мостовую? Кто его разберёт…
А ты, мой собеседник, мой невидимый друг, состоишь как будто из воздуха и прохладной стылой темноты. Этакий неощутимый абрис. Математическая формула. Сосуд, из которого выплеснули воду.
Он ощущал себя безнадёжно запутавшимся. Ожидающим неизвестно чего.
- Эй, а мороженое сегодня было вкусным. Это ведь гранита? Апельсины и лимоны? И кофе странный.
Тим повёл плечом:
- Да ничего особенного. Софронию угощаю и ещё пару человек. На коричной карамели. Любой дурак сможет.
- Ааа, то-то смотрю, запах непривычный. В моё время такого не пили.
Обернулся:
- Твоё время? И когда оно было, твоё время?
- Когда таких, как ты, привозили сюда и называли варварами.
Тим поразмыслил.
- Раз болтаешь такое, колись - ты привидение? Хватит уже в прятки играть. Я привычный. Не испугаюсь. Покажись уже.
- Тихо-тихо, не кипятись. Не смогу я показаться. Много времени уже прошло. Мне твоё общество приятно, варвар.
По мансарде разлился аромат сожаления. Что-то зашелестело.
- Много-много времени прошло. Когда-то тут жили. И не в этой мерзости, и не в таких домах, которые через пятьдесят лет развалятся. Большой каменный дом.
Тим заинтересовался:
- Раз варвары, значит, вилла. Ага?
- Ну вот видишь, умный какой.
Внутри у него всё поплыло от догадки. Она не была ослепительной, просто что-то наконец встало на место в голове.
- Так ты…
- Да, я не привидение. Да и не человек, собственно. Под нами очень-очень старый фундамент. И там ещё даже сохранился очаг.
Он громко расхохотался, аж до слёз, до колотья в боку, смеялся так долго, пока воздух не кончился в лёгких. Перекинул ноги назад в комнату, хотел вскочить легко, но тут же охнул от боли в суставе. И всё равно не сумел, не смог остановиться.
- Ох, ведь даже рассказать никому не могу!
- Ага, поэтому и разговариваю с тобой. Столько всего наслушаться пришлось, пока тут сижу. И не уйду никуда. Моё тут место, и точка.
- Я первый, кто тебя нашёл?
- Да нет, не зазнавайся. Были и до тебя. Только с ними было неинтересно. А ты - как я. Потерял свой дом. И весь такой неприметный. Только у тебя впереди есть время, твоё собственное. А моё ушло.
Стыдно было признаваться в этом себе самому, но в тот момент он задохнулся от бесконечного сострадания к потерянному брошенному существу. Странная нежность как будто шевельнулась где-то глубоко внутри, и он сердито провёл рукой по глазам. Нет, показалось.
- А вот теперь я тебя вижу, варвар. Не обижаешься на слово?
Тим думал, как бы сказать. Нашёл только единственно верный ответ:
- Нет.
- Ты сейчас стал быть полностью.
Послышалось невнятное бурчание.
- Знаешь, шёл бы ты отсюда сегодня. Приём окончен. Иди-иди. И не показывайся больше.
Тим покорно пошаркал к выходу, не забыв прихватить трость. В дверном проёме обернулся:
- Приду-приду. Не рассчитывай.
Хотя в глубине души и сам сомневался почему-то.
- Ну что «и»? Договаривай.
- Порку задали. Изрядную. Несколько дней больно сидеть было. «Юный сэр, не вертитесь! Сэр, сами виноваты! Не делайте вид, что вам больно! Учитесь терпеть, сами виноваты.» Ну и так далее.
Он вздохнул и пошаркал к оконному проёму. Трость стояла поодаль, и он не хотел её видеть. Поёрзал, устраиваясь на грязном подоконнике. Штаны будут как у шахтёра, но в целом наплевать. Прислонил затылок к стене, закрыл глаза.
В воздухе висело Разочарование. Он уже довольно хорошо чуял эмоции окружающих. Каким-то внутренним обонянием. Теперь он просто учился чуять на расстоянии.
Где-то возился Пьетро, от него веяло старыми одеялами, законченностью закосневшего в своих повседневных делах человека. Непрозрачный, оформленный человек. Бьянка. Подспудно текущие мыслишки, прямолинейные, как рыбы в пруду. Внизу по улице прошли двое. Пустопорожний трёп, ожидание, расслабленность. И так далее.
Он сидел, свесившись из окна. Интересно, как должны выглядеть его собратья, к которым, чего греха таить, он боялся подойти. Наверное, как искрящиеся контуры, переливающиеся и пульсирующие. Как те огни на горизонте. В том самом городе, куда он так и не решился пойти. В этих местах он их не чувствовал. Обидно до чёртиков - почему он так опоздал? Может быть, после того избиения, кто-то решил, что надо быть поосторожнее? Или что-то ещё? Может быть, дело в крови, которая хлынула тогда из его носа на мостовую? Кто его разберёт…
А ты, мой собеседник, мой невидимый друг, состоишь как будто из воздуха и прохладной стылой темноты. Этакий неощутимый абрис. Математическая формула. Сосуд, из которого выплеснули воду.
Он ощущал себя безнадёжно запутавшимся. Ожидающим неизвестно чего.
- Эй, а мороженое сегодня было вкусным. Это ведь гранита? Апельсины и лимоны? И кофе странный.
Тим повёл плечом:
- Да ничего особенного. Софронию угощаю и ещё пару человек. На коричной карамели. Любой дурак сможет.
- Ааа, то-то смотрю, запах непривычный. В моё время такого не пили.
Обернулся:
- Твоё время? И когда оно было, твоё время?
- Когда таких, как ты, привозили сюда и называли варварами.
Тим поразмыслил.
- Раз болтаешь такое, колись - ты привидение? Хватит уже в прятки играть. Я привычный. Не испугаюсь. Покажись уже.
- Тихо-тихо, не кипятись. Не смогу я показаться. Много времени уже прошло. Мне твоё общество приятно, варвар.
По мансарде разлился аромат сожаления. Что-то зашелестело.
- Много-много времени прошло. Когда-то тут жили. И не в этой мерзости, и не в таких домах, которые через пятьдесят лет развалятся. Большой каменный дом.
Тим заинтересовался:
- Раз варвары, значит, вилла. Ага?
- Ну вот видишь, умный какой.
Внутри у него всё поплыло от догадки. Она не была ослепительной, просто что-то наконец встало на место в голове.
- Так ты…
- Да, я не привидение. Да и не человек, собственно. Под нами очень-очень старый фундамент. И там ещё даже сохранился очаг.
Он громко расхохотался, аж до слёз, до колотья в боку, смеялся так долго, пока воздух не кончился в лёгких. Перекинул ноги назад в комнату, хотел вскочить легко, но тут же охнул от боли в суставе. И всё равно не сумел, не смог остановиться.
- Ох, ведь даже рассказать никому не могу!
- Ага, поэтому и разговариваю с тобой. Столько всего наслушаться пришлось, пока тут сижу. И не уйду никуда. Моё тут место, и точка.
- Я первый, кто тебя нашёл?
- Да нет, не зазнавайся. Были и до тебя. Только с ними было неинтересно. А ты - как я. Потерял свой дом. И весь такой неприметный. Только у тебя впереди есть время, твоё собственное. А моё ушло.
Стыдно было признаваться в этом себе самому, но в тот момент он задохнулся от бесконечного сострадания к потерянному брошенному существу. Странная нежность как будто шевельнулась где-то глубоко внутри, и он сердито провёл рукой по глазам. Нет, показалось.
- А вот теперь я тебя вижу, варвар. Не обижаешься на слово?
Тим думал, как бы сказать. Нашёл только единственно верный ответ:
- Нет.
- Ты сейчас стал быть полностью.
Послышалось невнятное бурчание.
- Знаешь, шёл бы ты отсюда сегодня. Приём окончен. Иди-иди. И не показывайся больше.
Тим покорно пошаркал к выходу, не забыв прихватить трость. В дверном проёме обернулся:
- Приду-приду. Не рассчитывай.
Хотя в глубине души и сам сомневался почему-то.