Когда верхи не могут
В. И. Ленин в работе 1913 года «Маевка революционного пролетариата» впервые сформулировал понятие революционной ситуации: «Для революции недостаточно того, чтобы низы не хотели жить, как прежде. Для нее требуется еще, чтобы верхи не могли хозяйничать и управлять, как прежде» (ПСС. - т. 23. - стр. 300. - С. Т.). Позднее Ильич добавит к этому третий обязательный признак «… не из всякой революционной ситуации возникает революция, а лишь … когда к перечисленным выше объективным переменам присоединяется субъективная, именно: присоединяется способность революционного класса на … массовые действия…» (работа «Крах II Интернационала» - ПСС. - т. 26. - стр. 218. - С. Т.).
И прав был Ильич. В 1917 году в Туле, как и во всей стране, «хозяйничать и управлять» толи не могли, толи не хотели. Ликование низов по поводу скорой счастливой жизни прошли быстро и уже новая власть в лице министров Временного правительства ничего кроме раздражения не вызывала. Тут то и проявился третий субъективный признак - способность к массовым действиям. А куда деваться, когда «двоевластие» по факту означало сумму двух безвластий или попросту анархию. В такие периоды истории самые темные стороны человеческой личности выходят на передний план.
Когда верхи не могут - будут низы
Напомним, в результате Февральской революции постановлением Временного правительства от 6 и 10 марта 1917 года были ликвидированы корпус жандармов и Департамент полиции. Охраной порядка в новой России занялись наспех созданные отряды милиции, которая сначала называлась общественной, а затем - народной. Милицейские органы не имели штатной структуры и были де-юре добровольческими формированиями. Больше того, милиция не считалась государственной организацией(!) Такая система охраны правопорядка изначально была не способна эффективно функционировать. Все это, помноженное на освобождение «политических заключенных», коими себя назвал каждый второй уголовник, вызвало в стране небывалый разгул преступности.
Мирные жители городов и сел ради собственной безопасности были вынуждены вооружаться. Приобрести револьвер или винтовку не составляло особо труда - шла Первая мировая война - оружием торговали налево и направо. В Туле этот процесс по понятным причинам происходил еще легче. Такова была первая реакция на всеобщую криминализацию. Другим следствием анархии 1917 года стало сперва появление, а затем и стихийный рост самосудов. Уставшие от воровства и грабежей, жители не щадили преступников.
Спасая преступников
«На днях на Толкучем рынке толпою народа был задержан неизвестный мужчина, в форме солдата, совершивший кражу кошелька с деньгами, - писала «Тульская молва» в 1917 году. Называть более точную дату произошедшего бессмысленно, так как подобные самосуды происходили ежемесячно, да и не по одному разу. - Толпа начала вору наносить побои и лишь благодаря своевременно принятым мерам со стороны помощника начальника 2 части Заварзина и милиционеров Королева и Быкова, избиваемого удалось кое-как вырвать из рук, наносивших удары и доставить неизвестного в часть.
Толпа все-таки не ограничилась этим и, войдя в помещение части, категорически требовала выдачи солдата для учинения над ним самосуда.
После долгих уговоров, толпу удалось наконец успокоить, и она разошлась».
Карманнику, укравшему удостоверение унтер-офицера и кошелек у одного из посетителей кинематографа «XX век» несказанно повезло, шанс выйти живым из такой ситуации был невелик.
А вот другой, более трагический случай.
«Чины уголовно-розыскного отделения, имея улики в совершении И. Г. Благовещенским ряда погромов, отправились в 5 часу вечера на Николо-Ржавский переулок (Николо-Ржавский переулок шел от улицы Посольской (ныне Советская) к улице Петропавловской (ныне ул. Ленина); до наших дней не сохранился. - С. Т.) для ареста его в доме матери. Здесь, на стук в дверь, им долго не отпирали, причем воспользовавшись этим временем Благовещенский вместе с товарищем своим Буклановым успели перепрыгнуть через забор, и их поймали только в соседних банях».
Слухи о задержании известного вора и грабителя разлетелись по городу быстро. Туляки, пострадавшие от злодеяний арестанта, поспешили немедленно ему отомстить. В течении двух часов толпа осаждали помещение, где находилась камера заключения. Затем собравшиеся предупредили милиционеров, что, если Благовещенский не будет выдан им немедленно, они разгромят их участок. Вора выдали. Дальнейшие события описаны в «Тульской молве».
Благовещенский, без суда и следствия, «был поставлен внутри двора к забору и расстрелян шестью выстрелами из винтовок». Самосуд вооруженной толпы свершился. «Арестованный вместе с ним Букланов избег самосуда тем, что заявил о своей непричастности к грабежам, сказав, что он рабочий оружейного завода и показал удостоверение…». Последнего пролетарии пожалели.
Невинные жертвы
Другой неотъемлемой чертой периода великих потрясений стал небывалый рост самоубийств, причем как среди взрослых, так и среди детей. Основными причинами суицидов становились нарастающая бедность и безнадежность. Наиболее ужасное впечатление оставляет описание найденных трупов младенцев, выброшенных родителями от невозможности содержания и воспитания детей.
«16 сентября мальчик Володя, девяти лет, идя в школу, разбил грифельную доску. - описал трагический случай корреспондент «Тульская молва». - Мать пожурила его и, скрепя сердцем, купила другую.
Увы! И эту доску мальчик тоже разбил в школе.
Придя домой, он рыдая сообщил матери о несчастье.
Мать не выдержала и с бранью набросилась на сына.
Но в конце концов была куплена третья грифельная доска.
18 сентября, возвращаясь из школы мальчик после скудного обеда занялся уроками, а по окончанию их стал бережно складывать свои учебные принадлежности. На грифельную доску он обратил особое внимание, а потом крайне осторожно стал класть ее в ящик стола. Продвигая в глубь.
Увы! Злой рок преследовал несчастного.
Грифельная доска, продвинутая в глубь ящика, встретила там широкое отверстие. Проскользнула через него и, упав на пол, раскололась на куски.
И это случилось на глазах матери.
Подряд третий убыток.
Средств нет, нищета…
- Убью! - вскрикнула в исступлении мать.
Бедный перепуганный мальчик выбежал из дома с тем, чтобы более не возвращаться.
Какие складывались мысли в этой юной головке перед самоубийством - неизвестно.
Но с уверенностью можно сказать, что мальчик глубоко переживал все убожество их нищеты - недопивания, недоедания…
Говорят, что Володя Соболев, увидев приближающийся к станции почтовый поезд, спокойно расстегнул ремень, снял куртку, положив ее на землю и… лег на рельсы».
Следующий ужасный случай был прочитал в «Тульской молве» за 1917 год не единожды. Вот один из них.
«Крестьянин дер. Сухановки, Епифанского уезда, заметив, что собака, принадлежащая их односельчанину Е. К. Сметанину, что-то тащит в зубах, остановил ее.
Собака, окруженная крестьянами, бросила на землю свою ношу. Это оказался полурастерзанный трупик младенца 11/2-2-х месяцев от рождения.
Где нашла свою страшную ношу собака неизвестно».
* * *
Подобные ужасы в «Тульской молве» за 1917 год встречаются регулярно, кражи и грабежи - в каждом выпуске. Есть и еще более страшные картины быта наших предков. Кто в этом виноват? От бесконечных спорщиков на сей счет в телевизионном эфире стало интереснее смотреть даже рекламу. Но суть вопроса не в том. Весь вопрос в возможности повторения такого периода, когда нищета и анархия доведет народ до того же состояния и тех же последствий. А ведь похожее время все мы в той или иной степени пережили. И совсем недавно. Организованная преступность, всплеск самоубийств, демографическая яма… Сколько еще нужно характеристик, чтобы узнать новейшую историю России - страны, не читающей старых газет.
Сергей ТИМОФЕЕВ,
опубликовано в газете «Тульский „Молодой коммунар“»
№ 69 (12172) от 24.11.2017