Вечером, уже без Лены, выходим из лагеря. Однако, тут плохо становится, вдруг, мне. И до этого я чувствовал, что с животом не все в порядке. Но тут начинается что-то невообразимое. Слабость, ноги подкашиваются, идти в перевал невозможно. Все время тошнит. Вдобавок, вламывает жуткий холод. К ночи температура падает ниже нуля, все время ветер. Делая короткие переходы, невозможно как следует посидеть, отдохнуть. Меня бьет крупная дрожь.
Поначалу, не понимаем, в чем дело. Думали, что просто вымотался. Однако, на следующий день ситуация повторяется. Я не могу есть. Постоянно рвет, но из пустого желудка уже ничего не извергается. Попить как следует воды тоже невозможно.
Я пытаюсь как-то облегчить неподъемный рюкзак - оставляю неопреновые тапочки и лишние батарейки. Самое неприятное, что накатившая слабость как-то не связывается в сознании с болезненным состоянием. Что такое? Почему обессилел? Почему не могу идти? И что теперь делать, в горы-то забурились уже довольно глубоко? Прямо скажем, в такие моменты становится страшновато.
Не доходя до Очеты делаем дневку. Сплю почти 24 часа, но лучше не становится. Похоже, с желудком развилось что-то типа гастрита. Во всяком случае, желудочные антибиотики совершенно не помогают.
14-го августа, на 6-й день путешествия с огромным трудом доходим до оз. Очеты.
Мы проходим все озеро и останавливаемся у южного конца. Неожиданно замечаем вдалеке палатку, из которой выходит человек. Это пожилой (60 лет) ненец, зовут Андрей Ильич. У него бородка и картинные усы. На озеро пришел ловить рыбу. Неграмотный. Неважно говорит по-русски. Но приветлив. Вскоре выясняется, что отец второй семьи, живущей в чуме Дорофея - его брат.
- А вы-то сами не баптист?
- Нее-не! - машет рукой сердито. - Я тундровик, книжек не читаю.
Мы угощаем Андрея Ильича чаем, он нас рыбой. Предлагаем спирта, но Андрей Ильич не пьет. А когда-то пивал крепко. Кончилось тем, что однажды с ним случилась белая горячка и он убежал ночью в пургу. Нашли его только на следующий день, белого, с отмороженной рукой и ногой. 25 дней он пролежал без сознания в тогда еще действовавшем поселке Полярный. С тех пор и не пьет.
- Вот, человек заболел, - говорит Леша, указывая на меня. - Можно ли вывезти?
- А что? Вывезем! - говорит Андрей Ильич. Примерно объясняет, где находятся его чумы. В связи с этим, далее по разговору, запомнилась его сентенция:
- Воркута умрешь - Воркута хоронить. Тундра умрешь - тундра хоронить. Лучше!
"Ой-ой-ой", - думаю я.
Продолжение: По пути на Лимбятаяху Предыдущая часть - Поселок строителей