Слово о брате.
Оригинал взят у ilya_tilkin в Слово о брате.
Сегодня у хмурого юноши посередине День Рождения.
Старшие члены нашей семьи вечно попрекают меня тем, что я, дескать, все время вспоминаю про них всякие гадости. А хорошего не помню. А они, в общем-то, неплохие же все люди. И, в конечном счете, я ведь выжил. И все такое.
Так вот хочу в честь мишкиного Дня кое-что публично вспомнить. Насколько это гадость, судить не берусь.
Было мне, например, лет тринадцать. Мишка уже, кажется, ходил строевым шагом на Вологодчине, а мы шлялись по югам, в автопутешествии, и все было фантастически хорошо, но одно небольшое обстоятельство омрачало мне жизнь. Обстоятельству было года два, имело оно в одном месте perpetuum mobile, звалось Юлькой. Я эту девочку обожал, и именно поэтому страшно за нее беспокоился. Я был уверен, что младшая сестра вырастет нехорошей, и обвинял в этом ее родителей. Они ее неправильно воспитывали. Они ей все позволяли. Они были катастрофически несправедливы в отношении распределения наказаний. Они ее баловали.
Помню свою обличительную речь. Лучшие прокуроры прошлого позавидовали бы мне черной завистью, услыхав мои силлогизмы и сложносочиненные обвинения...
- Кем она вырастет? - гремел я. - О чем вы думаете?!
Сторона защиты повела себя нечестно, и перешла на личности.
- Я думаю о Мишке, - сказал папа. - Сколько он тебя терпел, и сколько вытерпел.
Дальше он пустился в подробности и припомнил мне все. О каких-то случаях я сам забыл, о каких-то - был уверен, что он не в курсе. Какие-то и без папы терзали мою совесть. Минут через пять я, помнится, подумал, что я бы такого младшего брата убил бы с особенной жестокостью. Через десять я тихо ушел в палатку.
Лежа в темноте, я думал о судьбе своего старшего брата Миши. Было очевидно: Прометей, Святой Себастьян, Квазимодо и Бонивур - вместе взятые - по сравнению с моим братом, не мучились, а были на санаторно-курортном обслуживании. Мне было ОЧЕНЬ стыдно. И я позорно разревелся...
Что было дальше, я не помню. Думаю, это оставило неизгладимый след в моей душе. В огромной степени именно этот комплекс вины навсегда поселил в моем сердце милосердие, сострадание и аритмию. Да и в творчестве моем, эта тема всегда была центральной - справедливость. Способность пожертвовать собой. Умение справиться с непреодолимым желанием долбануть по физиономии. В ту ночь я стал другим.
По крайней мере, когда мы с Мишкой месяц назад ходили на Средиземноморское побережье смотреть футбол, я всегда старался заплатить за пиво.
Мишуха, с Днем Рождения, я тебя люблю.
Сегодня у хмурого юноши посередине День Рождения.
Старшие члены нашей семьи вечно попрекают меня тем, что я, дескать, все время вспоминаю про них всякие гадости. А хорошего не помню. А они, в общем-то, неплохие же все люди. И, в конечном счете, я ведь выжил. И все такое.
Так вот хочу в честь мишкиного Дня кое-что публично вспомнить. Насколько это гадость, судить не берусь.
Было мне, например, лет тринадцать. Мишка уже, кажется, ходил строевым шагом на Вологодчине, а мы шлялись по югам, в автопутешествии, и все было фантастически хорошо, но одно небольшое обстоятельство омрачало мне жизнь. Обстоятельству было года два, имело оно в одном месте perpetuum mobile, звалось Юлькой. Я эту девочку обожал, и именно поэтому страшно за нее беспокоился. Я был уверен, что младшая сестра вырастет нехорошей, и обвинял в этом ее родителей. Они ее неправильно воспитывали. Они ей все позволяли. Они были катастрофически несправедливы в отношении распределения наказаний. Они ее баловали.
Помню свою обличительную речь. Лучшие прокуроры прошлого позавидовали бы мне черной завистью, услыхав мои силлогизмы и сложносочиненные обвинения...
- Кем она вырастет? - гремел я. - О чем вы думаете?!
Сторона защиты повела себя нечестно, и перешла на личности.
- Я думаю о Мишке, - сказал папа. - Сколько он тебя терпел, и сколько вытерпел.
Дальше он пустился в подробности и припомнил мне все. О каких-то случаях я сам забыл, о каких-то - был уверен, что он не в курсе. Какие-то и без папы терзали мою совесть. Минут через пять я, помнится, подумал, что я бы такого младшего брата убил бы с особенной жестокостью. Через десять я тихо ушел в палатку.
Лежа в темноте, я думал о судьбе своего старшего брата Миши. Было очевидно: Прометей, Святой Себастьян, Квазимодо и Бонивур - вместе взятые - по сравнению с моим братом, не мучились, а были на санаторно-курортном обслуживании. Мне было ОЧЕНЬ стыдно. И я позорно разревелся...
Что было дальше, я не помню. Думаю, это оставило неизгладимый след в моей душе. В огромной степени именно этот комплекс вины навсегда поселил в моем сердце милосердие, сострадание и аритмию. Да и в творчестве моем, эта тема всегда была центральной - справедливость. Способность пожертвовать собой. Умение справиться с непреодолимым желанием долбануть по физиономии. В ту ночь я стал другим.
По крайней мере, когда мы с Мишкой месяц назад ходили на Средиземноморское побережье смотреть футбол, я всегда старался заплатить за пиво.
Мишуха, с Днем Рождения, я тебя люблю.