Остара 2022
Как ты внутри себя?
Я никак. Внутри себя я молчу.
Там внутри меня струйки стекают
по некогда крепким стенам,
отслоились обои,
в пятнах ржавчины потолок,
ясное дело - крыша течет,
так чего же ты хочешь
от этого помещенья.
Свет не включай.
Все коротнёт непременно.
Как тебе с этим?
А как с этим может быть?
С этим теперь надолго,
может быть, и до смерти, не знаю.
Солнце светит.
Весна приходит,
Время пашню пахать, боронить,
бросать семена,
хлеб золотой растить.
Я стараюсь не думать,
что туда запахают.
Но хлеб, очевидно, будет горчить,
(ну да, а вино отдаёт железом,
королева - из худородных,
у короля - глаза и осанка раба).
Слава те господи,
ты на этом пиру не Гамлет.,
Гамлет - это диагноз, а тебе поставлен другой.
В данном случае - просто так вышло.
Кисмет. Судьба.
Чем же все это окончится?
Будет апрель, очевидно, июнь, возможно, июль,
а потом понедельник,
а пока мартобря, никакого дня,
и сурка не спросить,
поздно, издох сурок.
До войны было столько смешных зверей -
Гримпи Кэт, Пауль Октопус,
тигр Тимур и козел Амур,
впрочем, козел уже помер,
время такое, не до амуров.
А вот тигр оказался в тему.
и песец оказался в тему.
Всегда актуальный зверёк.
Я говорю с тобою.
Я тянусь к тебе из пустоты своего суесловья,
отчаянья, липкого страха,
выглядываю из треснувших окон,
залепленных паутиной,
голубиным пометом,
прошлогодними листьями,
я хочу разглядеть тебя
хоть одним глазком.
А снаружи идет война,
на железных серых ногах.
Содрогаются стены от грохота.
А навстречу войне несется
шквал зловещего дикого и весёлого пламени.
это грядет Остара.
-
А там, где война растоптала все,
где нет ни машин, ни собак,
ни крысы, ни птицы,
после обстрела
среди пустыря и щебня
горит не сгорая куст
Тихим бездымным огнём.
Боярышник ли, крыжовник,
трудно сказать. Отсюда не видно.
Только слышно, как говорят кому-то:
Подойди, но сперва разуйся.
Это место святое.
Не бойся. Иди босиком.
Я никак. Внутри себя я молчу.
Там внутри меня струйки стекают
по некогда крепким стенам,
отслоились обои,
в пятнах ржавчины потолок,
ясное дело - крыша течет,
так чего же ты хочешь
от этого помещенья.
Свет не включай.
Все коротнёт непременно.
Как тебе с этим?
А как с этим может быть?
С этим теперь надолго,
может быть, и до смерти, не знаю.
Солнце светит.
Весна приходит,
Время пашню пахать, боронить,
бросать семена,
хлеб золотой растить.
Я стараюсь не думать,
что туда запахают.
Но хлеб, очевидно, будет горчить,
(ну да, а вино отдаёт железом,
королева - из худородных,
у короля - глаза и осанка раба).
Слава те господи,
ты на этом пиру не Гамлет.,
Гамлет - это диагноз, а тебе поставлен другой.
В данном случае - просто так вышло.
Кисмет. Судьба.
Чем же все это окончится?
Будет апрель, очевидно, июнь, возможно, июль,
а потом понедельник,
а пока мартобря, никакого дня,
и сурка не спросить,
поздно, издох сурок.
До войны было столько смешных зверей -
Гримпи Кэт, Пауль Октопус,
тигр Тимур и козел Амур,
впрочем, козел уже помер,
время такое, не до амуров.
А вот тигр оказался в тему.
и песец оказался в тему.
Всегда актуальный зверёк.
Я говорю с тобою.
Я тянусь к тебе из пустоты своего суесловья,
отчаянья, липкого страха,
выглядываю из треснувших окон,
залепленных паутиной,
голубиным пометом,
прошлогодними листьями,
я хочу разглядеть тебя
хоть одним глазком.
А снаружи идет война,
на железных серых ногах.
Содрогаются стены от грохота.
А навстречу войне несется
шквал зловещего дикого и весёлого пламени.
это грядет Остара.
-
А там, где война растоптала все,
где нет ни машин, ни собак,
ни крысы, ни птицы,
после обстрела
среди пустыря и щебня
горит не сгорая куст
Тихим бездымным огнём.
Боярышник ли, крыжовник,
трудно сказать. Отсюда не видно.
Только слышно, как говорят кому-то:
Подойди, но сперва разуйся.
Это место святое.
Не бойся. Иди босиком.