Скорбные тайны.
Когда они схватили тебя,
Рядом не было никого,
А если б и были - не ты, но они
Нуждались в защите.
То, что было предрешено,
То, зачем ты сюда пришел,
Совершилось во мраке, среди олив,
Или днем , на улице, все равно,
Уже не уйти и не уклониться,
Alea jacta est. Чаша испита.
Когда они бичевали тебя,
Мерно свершая дневные труды,
Молчишь ты, кричишь ты - им дела нет,
Такая работа…
Когда они бичевали тебя,
И после, когда захлопнулась дверь, -
Они отправились по домам,
А ты остался - во тьме подыхать,
Ты был человеком, которого нет
Для этой субботы.
Когда глумились они над тобой,
Короновали терновым венцом,
Кричали «осанна», и били в лицо,
И встать заставляли,
Вся твоя гордость давно ушла,
Вся твоя слава стала ничем,
Ты был человеком среди зверей,
Или животным среди людей,
И те, кто должны отыскать тебя,
Тебя не искали.
Когда тебя вывели из тюрьмы,
По каменным улочкам, вверх и вверх,
И ржавый от крови присохший хитон,
И скованы руки…
Ты шел, спотыкался, потом упал,
Потом у тебя кто-то крест забрал,
Ненадолго - на выдохнуть и отдать,
И вдруг среди них ты увидел мать.
Она не плакала. Не могла.
…Какие же суки…
Когда тебя положили спиной
И руки прижали с обеих сторон
И боль взорвалась белым огнем
Еще до наркоза,
И крест вознесся как вертолет,
И кто-то кричит, и кто-то зовет,
И преисподняя жадно ждет,
И жало у смерти блестит во тьме…
...На пятой тайне ад отступил.
И хлынули слезы.
Рядом не было никого,
А если б и были - не ты, но они
Нуждались в защите.
То, что было предрешено,
То, зачем ты сюда пришел,
Совершилось во мраке, среди олив,
Или днем , на улице, все равно,
Уже не уйти и не уклониться,
Alea jacta est. Чаша испита.
Когда они бичевали тебя,
Мерно свершая дневные труды,
Молчишь ты, кричишь ты - им дела нет,
Такая работа…
Когда они бичевали тебя,
И после, когда захлопнулась дверь, -
Они отправились по домам,
А ты остался - во тьме подыхать,
Ты был человеком, которого нет
Для этой субботы.
Когда глумились они над тобой,
Короновали терновым венцом,
Кричали «осанна», и били в лицо,
И встать заставляли,
Вся твоя гордость давно ушла,
Вся твоя слава стала ничем,
Ты был человеком среди зверей,
Или животным среди людей,
И те, кто должны отыскать тебя,
Тебя не искали.
Когда тебя вывели из тюрьмы,
По каменным улочкам, вверх и вверх,
И ржавый от крови присохший хитон,
И скованы руки…
Ты шел, спотыкался, потом упал,
Потом у тебя кто-то крест забрал,
Ненадолго - на выдохнуть и отдать,
И вдруг среди них ты увидел мать.
Она не плакала. Не могла.
…Какие же суки…
Когда тебя положили спиной
И руки прижали с обеих сторон
И боль взорвалась белым огнем
Еще до наркоза,
И крест вознесся как вертолет,
И кто-то кричит, и кто-то зовет,
И преисподняя жадно ждет,
И жало у смерти блестит во тьме…
...На пятой тайне ад отступил.
И хлынули слезы.